Глаза Ангела - Эрик Ластбадер

— Да вы не волнуйтесь. Это временные меры, — сказал Марс Виктору. — Надо же наказать вас за ваш проступок. И я еще довольно мягко с вами обхожусь, а будь на моем месте другой человек, построже да покруче, вы бы так легко не отделались. Доступ к секретным личным делам, хранящимся в архивах Лубянки, по-прежнему закрыт.

— Я знаю, даже многие члены правительства не имеют доступа к этим документам.

— А ваше-то какое дело! — раздраженно крикнул Марс. — Мы здесь не для того, чтобы обсуждать подобные вопросы!

Заметив удовлетворенное выражение на лице космонавта, Марс тотчас же пожалел о том, что позволил себе сорваться.

— Я одного не понимаю, — спокойно сказал Одиссей, — правительство демократической России много раз всех заверяло, что на Лубянке не будут больше заниматься политическим сыском. Почему же вы продолжаете это делать?

— Мало ли что говорится. Политический сыск вечен, он необходим.

— Понятно. Значит, снова будете хватать людей по политическим мотивам и отправлять их в лагеря?

Марс с неприязнью посмотрел на обтянутое сероватой кожей лицо Виктора, потом жестким, чеканным голосом заявил:

— Да, будем. Мы уже взяли, например, вашего осведомителя, актрису Наташу Маякову.

— Под словами «мы взяли» следует подразумевать, что вы подвергли ее допросу с пристрастием, не так ли? И еще утверждаете, что строите правовое государство!

— Мы выяснили, от кого она получала секретные сведения, — продолжал Марс, не обращая внимания на слова Виктора. — Так вот, сведениями Маякову снабжал небезызвестный вам Валерий Бондаренко. Теперь источник перекрыт, и вам придется посидеть какое-то время без свежих новостей.

— Значит, придется.

— Не сомневайтесь.

— Замечательно. Наконец-то вы перестанете изображать из себя моего благодетеля, эдакого добрячка, не будете больше мучить меня бесконечными дурацкими вопросами.

— Из-за предателя Бондаренко ситуация кардинально изменилась. Вполне очевидно, что... — не договорив, Марс замолчал и в ужасе взглянул на Виктора. Тот смотрел на него с застывшим выражением на лице, затем глаза космонавта закатились, и голова бессильно упала на левое плечо. Одновременно Марс почувствовал, как что-то холодное, шершавое, похожее на кожу морского животного, задело его ногу. Подумав, что это был дельфин, он оглянулся и обнаружил, что Арбат спокойно плавает в дальнем конце бассейна. В смятении Марс повернулся к космонавту и увидел, что тот уставился на него в упор.

— Что за чертовщина! — вскричал Марс. — Что вы тут устраиваете!

Виктор, открыв рот, начал издавать какие-то нечеловеческие звуки, выплевывать слова, не имеющие значения. Волосы на голове Марса от страха зашевелились, в голове молнией пронеслись слова Лары: «по-моему, он начинает меняться».

— Одиссей, вы в состоянии понимать человеческую речь? — обратился Марс к Виктору. Космонавт молчал. Тогда Марс позвал Лару, и она, быстро подплыв, вопросительно на него посмотрела.

— Представляешь, — показал Марс на Виктора, — минуту назад я обратился к нему, а он ответил мне на каком-то незнакомом языке. Такое раньше случалось? Он говорил на этом языке с тобой или Татьяной?

— Нет. Смотрите: что-то в его лице не то.

— Что не то? Что ты там увидела? — нервно спрашивал Марс, злясь на себя за свой страх, а заодно и на Лару.

— Глаза, они стали другими, — ответила Лара, подплывая ближе к Виктору.

Марс, вытянув руку, схватила Лару за купальник, притянул к себе.

— Какими другими?

— Прозрачными. Я могу видеть сквозь них.

— Чушь собачья! Только что они были никакие не прозрачные, а как у всех людей. — И все-таки Марс внимательнее всмотрелся в лицо космонавта, однако в полумраке ничего толком не разглядел, — нужно было приблизиться к Виктору, а Марс не собирался этого делать. Прекратив разговор, он подплыл к бортику бассейна и, ухватившись за перила, вылез из воды. Вид у полковника был не очень-то солидный: одежда намокла, ботинки были полны воды, галстук болтался, как веревка, и съехал куда-то на бок. Марс поежился в мокром костюме, почесал то место на ноге, о которое царапнулось что-то непонятное и шершавое.

— Лара, — позвал он, — где Ирина Пономарева?

— Не знаю, — ответила Лара, неотрывно глядя в глаза космонавта. — Она уехала отсюда совсем недавно.

— На машине?

— Кажется, да.

Марс удовлетворенно кивнул. В машине, в моторе, был встроен передатчик, благодаря которому легко было установить ее местонахождение. Следовательно, если найдется «Волга», найдется и Ирина.

— Мне нужна сухая одежда, — требовательно обратился Волков к Ларе.

— Сию минуту, — отозвалась молодая женщина и, выбравшись из бассейна, быстро скрылась в дверях, ведущих в жилые помещения.

Поджидая Лару, Марс стоял и смотрел на плавающую в отдалении фигуру космонавта. «Что с тобой происходит, Виктор? — про себя спрашивал он, — Во что ты способен превратиться? Человек ли ты? Ты и сам, видимо, на знаешь, ни кто ты есть на самом деле, ни что с тобой произойдет в будущем».

* * *

Валерий Бондаренко прятался в церкви на Большой Полянке. С ним был Сергей, На длинной деревянной скамье рядом с ним лежала дочка Валерия. Она не спала, а просто лежала с закрытыми глазами, на ее лице не отражалось абсолютно никаких чувств.

— Бог, наверное, испытывает нас, да? — спросил Сергей у Валерия. — Как-то мне не по себе.

— Испытание наше скоро кончится. Хорошо ли, нет ли, но кончится, — серьезно ответил ему Валерий.

— Значит, нас разоблачили? Им известно, что мы члены «Белой Звезды»?

— Как я могу знать? Марс Волков...

— Чтоб он провалился в преисподнюю!

— Марс Волков выжал из Наташи Маяковой все, но она, в любом случае, не могла ему сказать больше того, что знала. Нам нанесли серьезный удар, но это еще не значит, что вся организация в опасности. В принципе, дело обстоит не так уж и плохо. Только бы сотрудники с Лубянки не добрались до тех сведений, которые хранятся в памяти моего компьютера!

— А почему тогда вы выглядите так озабоченно, если организация в относительной безопасности?

— Потому что компьютер стоит у меня дома. Это рискованно.

— А что, там находятся все сведения о «Белой Звезде»?

— Все. Абсолютно все сведения, имеющие какое-либо отношение к деятельности нашей организации. В некотором роде это наш судовой журнал, подробный дневник. Я надежно спрятал эту информацию от любопытных глаз, но все-таки...

— Понимаю... но сейчас люди Волкова прочесывают всю Москву, пытаясь отыскать нас, и ни вы, ни я не можем пойти к вам на квартиру за компьютером. Но кого туда послать? Да и стоит ли подвергать этого человека риску попасть в лапы наших врагов?

— Послать можно любого члена организации. Или близкого мне человека.

— У вас есть кто-нибудь на примете?

— Есть. Одна женщина.

— Да что вы! Опять женщина! Разве недостаточно Наташи? Неужели вам безразлична ее судьба?

— Нет, конечно, далеко не безразлична.

— Вот видите. Извините, но я вам кое-что скажу: вы чересчур эмоциональны, и эта ваша эмоциональность...

— До добра не доведет. Да, я знаю, Сергей, но ты пойми, не могу же я манипулировать людьми, словно они пешки на шахматной доске.

— Не можете, а сами собираетесь двинуть новую пешку в ход — толкнуть эту неизвестную мне женщину в пасть ко льву.

— Я постараюсь объяснить ей, что необходимо сделать, но умолчу о причинах, о главном. У нее будет выбор: помогать мне или нет.

— Выбор? Вряд ли. Если она — ваша любовница, то она пойдет в огонь и воду, если вы ее попросите.

— Не надо преувеличивать, Сергей. Она взрослый человек.

— А Наташа? Она что — не взрослый человек? А делала все, что вы ей говорили. И пострадала за всех нас.

— Наверное, я был неправ, пользуясь Наташиным ко мне отношением так безрассудно.

— Неправы? Почему? Вы неправильно меня поняли, Валерий. Вы поступали так, как должны были поступать в интересах общего дела. Вам нечего стыдиться.

— А я в этом не уверен.

— И зря. Вспомните Марса Волкова — без вашей помощи и Наташиной, конечно, тоже, «Белая Звезда» давно пропала бы — этот монстр на Лубянке сожрал бы нас с потрохами.

— Не знаю, Сергей. Возможно, ты и прав. Не знаю.

— Войны, революции требуют от людей жертв. Приходится идти на жертвы, что остается делать?

— Нет, Сергей. Революции еще никому, ни одной стране, ничего хорошего не принесли. Достаточно нашему государству и Великой Октябрьской. Ты что, хочешь чтобы те ошибки, которые совершили наши деды и прадеды, повторились? Нет, мой дорогой. Никаких жертв во имя революционных идеалов и благородных целей. С насилием необходимо кончать, раз и навсегда. Сейчас в стране плохо, но зачем один режим сменять другим, таким же? Понимаешь, о чем я говорю? Согласен со мной?

— Я с вами, Валерий, До конца. Валерий ласково похлопал Сергея по спине, но мысли его были далеко.