Сказки о сотворении мира - Ирина Ванка

— Я сама куплю билет! — предложила мать. — Сама! Иначе не дам ни копейки.

— Только на самолет!

Клавдия утерла сопли и выложила телефонную книгу на журнальный столик.

— Ну, погоди! — ворчала она. — Тетка Тамара тебе покажет! Тетка тебя научит уважать семью, бессовестная девчонка! Это тебе не мамочка…

Мира упаковала в чемодан материнский свитер. От ее собственного гардероба не осталось почти ничего. Он исчез с лица земли вместе с парижской квартирой.

До вечера мать и дочь сидели молча в разных комнатах, потом обнялись, но так и не помирились. Продолжили молчать, сидя на «императорском» диване. А может, неимператорском. В биографии Миры этот недостоверный факт сыграл роковую роль. «Если бы император присел на какой-нибудь другой предмет, — рассуждала она, — мать бы так не взбесилась. Нам не пришлось бы сматываться из Москвы, мы бы не оказались в Люксембурге, Хант не сделал бы мне предложение, я бы не потеряла кольцо, и если бы кто-нибудь мне сказал, что на свете есть место, которое меняет судьбы, я бы обошла его самой дальней дорогой».

За право ехать в аэропорт самостоятельно Мире опять пришлось поскандалить. Клавдия вызвала такси и стояла у подъезда, пока машина выруливала из двора, прикрывая нос батистовым платочком. Соседи выстроились у окон, наиболее наглые высадились на скамейку. Возвращение блудной дочери-Виноградовой должно было побить рекорд в рейтинге дворовых сплетен. Неубранный подъезд и загаженный сквер отошли на вторую позицию. Клавдию должны были жалеть всем миром. Мира не обернулась.

В аэропорту она обменяла билеты до Питера и обратно на один до Парижа и уложилась в копеечку. «Есть Бог на небе, — решила Мира и позвонила домой, чтобы окончательно сбить с толку родительницу. Но, перед тем как врать матери, пообещала сама себе: — Я вернусь, — сказала Мира, пережидая длинные гудки. — Когда-нибудь точно вернусь, но не сейчас. И не сюда».

До рейса на Париж оставалось пять часов: достаточно, чтобы Клавдия Виноградова примчалась в аэропорт на такси и прочесала зал ожидания. Мира спряталась в углу, чтобы первой заметить погоню, и так сосредоточилась, что задремала. Погоня настигла ее сонную, подкралась сзади, села рядом.

— Вот вы и попались, ваше святейшество, — шепнул на ухо знакомый голос.

Мира вздрогнула, вскрикнула, уронила сумочку на пол. Пассажиры обернулись, даже преследователь отпрянул в недоумении.

— Что ж ты орешь-то? — испугался он.

— Артур?

— Некрасиво получилось, ваша светлость. Неблагородно как-то: обокрали несчастного бродягу, сперли рюкзак и смылись, не сказавши адреса. Кто так делает?

— Артур… — вздохнула Мира. — Забудь меня.

— Никак не можно забыть о такой сиятельной госпоже. Нам, холопам, за удовольствие память о вас заберечь для внуков…

— У тебя есть внуки? Поздравляю.

— Не знаю, — ответил Артур. — Я не знаю даже, есть ли у меня дети. О! — осенило его нежданно негаданно. — Вдруг есть?! Что тут такого? Я люблю детей. Вот кого мне надо было искать вместо вашего святейшества в первую очередь.

— Ну, так иди, ищи, — ответила Мира и отвернулась.

Артур задумался. Мысль о детях пришла ему в голову первый раз жизни и так увлекла, что он на минуту забыл о графине.

— Ты еще здесь? — удивилась Мира.

— Как же я их найду? Я даже не знаю, в какой стороне искать.

— А как ты меня нашел?

— Очень просто. Пришел в Дворянское собрание и спросил.

— Дворянское собрание?

— Ну… я подумал, вы же титулованные особы! Штучные экземпляры. А мне как выдали список адресов… Но, все-таки поменьше, чем в Горсправке.

— Что, так прямо и выдали?

— Я вежливо попросил.

— Артур, ты снова разбогател?

— Разбогател? Бери круче!

— Ты позвонил мне домой и узнал, что я здесь?

— Зачем? Я зашел выпить чаю, надеялся застать тебя.

— И что? Тебя напоили чаем, и все про меня рассказали?

— Конечно. Я представился твоим родным братом.

— Кому ты представился? Матушке?

— Той даме, которая открыла дверь у тебя в квартире. А что я должен был сказать?

— Представляю, как матушка обрадовалась. И что она сделала? Чаем тебя напоила?

— Я не знал, что она твоя мать, — Артур развернул бумажку с гербом. — Вот, написала мне номер рейса, адрес… Тамары Константиновны питерской, ее телефон, — Мира рассмеялась, и народ снова посмотрел в ее сторону. — Я хотел купить билет на тот же самолет, — продолжил Артур, — но мне сказали, что никакая Виноградова в Питер не улетает. Она сдала билет и теперь летит совсем в другую сторону. Я сам догадался, в какую.

— Что-то я не понимаю, Артур, сегодня день кретина?

— Зачем кретина? — обиделся Деев. — Сегодня «День Земли». Мой день, — уточнил он шепотом. — Я его заработал.

— Ну, да! С тобой свихнешься, но не соскучишься.

— Зачем скучать? Я здесь совершенно не для того, чтобы ваше величество заскучало.

— Все правильно, — согласилась Мира, — ты здесь для того, чтобы искать своих брошенных детей.

Артур опять погрузился в раздумья.

— А ведь они уже могут быть взрослыми, — дошло до него. — Представляешь? На кой черт им сдался нищий папаша с расстройствами памяти?

— Память — не желудок, — успокоила его Мира. — Лишнего не болтай — никто не заметит. А если найдешь работу, глядишь и нищета отступит.

— Во! — осенило Артур. — Это ваша милость зрит в корень. Я ж и собирался устроиться на работу. Почему я, думаешь, тебя разыскал?

— А я тут причем?

— Я буду работать твоим телохранителем.

— Как это? — не поняла Мира.

— Конечно, я не спецназ, но врезать могу. К тому же, мне за тебя спокойнее, когда я рядом.

— Артур!

— Ладно, буду за одну зарплату выполнять обязанности телохранителя и секретаря, идет?

— У меня нет денег даже на чай для портье!

— Не важно, я согласен работать без чая, за еду и подстилку у хозяйской кровати. Раз я не родовитый потомок, мне и коврика у двери хватит, лишь бы сапогом не пинали.

— Для этого заводят собак.

— Не надо никого заводить, я буду работать твоей собакой. Хочешь? Бери меня. Я ласковый, не кусаюсь, обещаю не гадить в квартире, и блох у меня нет. Я вчера мылся в бане хозяйственным мылом.

Мира задумалась.

— Хочешь есть? — спросила она. — У меня матушкины пироги. Будешь? Не знаю, когда мне в следующий раз удастся тебя покормить.

— Буду, — согласился Артур. — Только в самолете. Наверху у меня самый зверский аппетит. Ни разу тамошней пайкой еще не нажрался досыта.

— Но у меня нет денег на намордник с ошейником! За провоз зверья в багажном отсеке тоже надо платить…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});