Чемпионы Темных Богов - Джон Френч

— Западные кланы выступили?

Хелана покачала головой.

— Нет, сэр.

«Она выглядит потрясенной, — подумал Хемеллион. — Нет, даже не потрясенной, напуганной».

Это было плохо, очень плохо. Он поднялся с кровати и, задрожав от холода, быстро закутался в отороченную мехом мантию.

— Ну, что там…

— В небе горят огни, — выпалила она. Регент застыл на месте, завязывая мантию на шее. Кожу неприятно защипало, в морщинках начал скапливаться пот.

— Ты уверена?

Вместо ответа Хелана подошла к высокому окну и распахнула настежь широкие ставни. В ночном небе по всему горизонту сияли звезды. К востоку, на фоне мглы пестрел смешанный свет Ока Беды.

Хемеллион шагнул вперед, позабыв о холодной брусчатке под ногами. Он замер у окна и выглянул наружу. В ночи зажглись новые звезды, пульсируя неровным светом, перемещаясь у него на глазах.

«Они вернулись. Спустя столько времени Империум возвратился к нам», — мысль пронзила его, распространяя по телу холодный страх и восторг. Империум не приходил на Вохал со времен 203-го регента, а теперь они прибыли во время его служения.

Вохал был миром Императора, которым регент правил как частью Его царствия среди звезд. Давным-давно человечество обнаружило его, и те немногие отчаянные поселенцы нарекли новый дом именем из древнего прошлого своего рода: они назвали его Вохал. Продуваемый ветрами, с облаками и ясным синим небом, он очень напоминал мир, который оставили поселенцы, и хотя они прибыли на корабле, странствовавшем среди звезд, новый дом показался им далеко не благосклонным хозяином. На момент, когда Великий крестовый поход нашел Вохал, его население было незначительным, его города — небольшими, а деспоты правили раздробленными культурами из каменных крепостей, что возвышались на горизонте, будто сломанные зубы. Империум покорил Вохал, сохранил его название и оставил чиновника, которому предстояло обеспечивать его верность. Этот чиновник, имя которого сохранилось только на страницах книг, был предком Хемеллиона, и он положил начало роду правителей Вохала.

Взгляд Хемеллиона упал на крепость под окном. Она была выстроена прямо на горном склоне, и результат труда сотен поколений каменщиков спускался от его башни до равнин у подножья горы. Наружные стены были достаточно широкими, чтобы по ним могли проехать три телеги в ряд. Внутри этих стен назад и вниз, до самой горной толщи, тянулись комнаты, спрятанные за окованными железом дверьми. Целью крепости было доминирование над миром во имя Императора. Хемеллион перевел взгляд назад, туда, где слуги Императора наполнили ночное небо новыми странными звездами.

— Зажечь сигнальные костры, — произнес он, и его дыхание в стылом воздухе превратилось в пар. — Отправить гонцов к ближайшим твердыням.

— Да, сэр, — сказала Хелана, и он услышал в ее голосе незаданный вопрос.

— Да?

— Почему они пришли именно сейчас?

— Кто знает, — ответил он и пожал плечами. — Они приходят, когда пожелают.

— Чего им нужно?

— Того же, что любому правителю нужно от своих земель и вассалов — они приходят за платой. Судя по записям, они забирают армии для войн среди звезд, или избавляются от тех, кто обладает ведьмовским взором.

— А мы…?

Он провел рукой по лицу, и почувствовал щетину, скопившуюся в морщинках на лице. Внезапно он ощутил себя очень усталым. За сорок лет жизни, из них двадцать после смерти матери, когда он стал регентом, за все время, во всех своих решениях и кризисах ничто не заставляло его чувствовать себя таким обремененным, как те крошечные точки света в небе.

— Мы дадим им то, что они просят, — сказал Хемеллион. Он собирался добавить еще что-то, когда Хелана закричала. Он поднял взор. С небес падали звезды. На его глазах они рождали новые, меньшие звезды, пока сквозь ночь не стала лететь огненная сеть. Крики слышались уже из крепости, а звезды все падали и падали.

Игнис начал отсчитывать время после первого залпа. Числа текли сквозь его разум, формируя в сознании очертания и образы. Треугольники становились пирамидами, сферы превращались в круги, а спирали свивались в его восприятии, постоянно разделяясь на все более тонкие срезы. «Слово Гермеса» содрогнулось под ногами Игниса, когда его орудия дали второй залп. Новые полосы огня уже достигали мира, раскинувшегося у него перед глазами. Залп начался спустя семьсот двадцать секунд после первого. Боеголовки каждого такого залпа были наполнены двести сорока тоннами активного вещества. А всего залпов будет три.

К этому времени первые снаряды уже должны были разрываться в нижних слоях атмосферы. Дефолиант пропитает поверхность планеты в течение девяти часов. Даже если некоторые корабли не сумели достичь его уровня точности, все равно на протяжении семи часов каждая травинка, дерево и лист обратятся в пыль. Когда-то Игнис счел бы подобный символизм прекрасным, или многозначительным, или совершенным. Теперь же, наблюдая за тем, как боеголовки, проходя сквозь атмосферу обреченной планеты, начинают светиться, он не испытывал ничего кроме облегчения.

Кластеры падающих снарядов формировали перед его мысленным взором цельный образ. Подсознание восприняло этот образ и умножило его в расширяющиеся узоры огня, где каждая часть целого была идентичной любой другой части. Игнис почувствовал, как образ проскользнул в варп, продолжая разрастаться. Он позволил ему размножиться до точки, где больше не мог его контролировать, а затем очистил от него разум. Он глубоко и медленно вдохнул.

Ариман велел Игнису рассчитать гибель планеты, но Игнис знал, что вычисления по уничтожению едва ли что-то значат для его бывшего брата. Аримана волновал только результат, и Игнис мог его дать. Задача была несложной, и позволяла ему дотронуться до образа, пускай и на короткое время. Немного, но пока достаточно и этого.

Игнис моргнул, на пять секунд закрыв глаза, чтобы снова проследить за развитием своего плана.

Он отвернулся от обзорного экрана и обнаружил смотрящую на него пустую маску Жертвенника.

— Все хорошо, — сказал Игнис и едва заметно кивнул. Возвышавшийся нам ним автоматон щелкнул, завращав шестернями в плечах. Жертвенник прощелкал еще один бинарный вопрос своим металлическим насекомым голосом. Игнису почудилась в словах машины нотка беспокойства, но он осознавал, что наделение кремниевой капсулы в бронированной оболочке настоящими чувствами — безумие. С другой стороны, выражение человеческих эмоций также оставалось для него загадкой. И, тем не менее, Игнис покачал головой и ответил.

— Да, все хорошо и в личном плане.

Он вновь закрыл глаза и высвободил голос своего разума.

+ Ариман, + послал он, чувствуя, как мысль дошла сквозь пустоту до «Сикоракса».

+ Игнис, + ответное послание было деликатным, но для Игниса оно прозвучало как гулкий рокот обрушивающейся скальной глыбы. Он поморщился и ощутил, как отсчет и вычисления выскальзывают из фокуса. Он удержался от гневной ментальной отповеди, пытаясь собрать назад воедино образ и нити чисел. + Игнис, + пришел мысленный голос Аримана. + Что ты хотел мне сказать? +

У Игниса не осталось выбора, кроме как забыть о подсчетах.

+ Все готово. Мир превратится в пыль через двадцать семь часов. +

+ Третий залп… +

+ Это чтобы наверняка, хотя исход предрешен. Двадцать семь часов, и ни минутой больше. Далее, за одну тысячу и восемь часов большая часть населения вымрет, а прочие уже никак не смогут помешать нам. +

+ Прими мою благодарность, брат. Когда все будет сделано, ты присоединишься ко мне на поверхности. +

— Астреос, — Издубар зычно проговорил имя плененного космического десантника в тишину, словно взвешивая его тяжесть на языке.

Астреос оставался безмолвным, не сводя единственного глаза с Иобель.

— Его вытащили с корабля, дрейфовавшего возле Кадийских врат, — сказала Иобель. — Корабль был поврежден и разрушен при варп-переходе. В живых нашли только его, с остановившимися жизненными процессами, — по залу прошла рябь взглядов.

— В самом деле? — это снова была девушка в красном нательнике. Она откинулась назад, пожав плечами, и со снисходительной улыбкой посмотрела на Иобель, Малькиру и Эрионаса. — Прошу, скажите, что у вас есть что-то еще. Одинокий предатель, выплюнутый из Ока, с именем и заявлением о том, будто он служил другому предателю, о котором мы не слышали со времен смуты? Что вам еще о нем известно? — она обратила свою ухмылку на Астреоса. — С какого ты мира? Какой орден ты предал? — она склонила голову набок, чем напомнила Иобель хищную птицу. — Почему ты предал? — девушка улыбнулась, когда ответа не последовало. — Похоже, ваше свидетельство не горит желанием отвечать.