Господин Вечности - Елизавета Тьма

   -- Сегодня и сейчас -- с Маней идёт Даня, -- постановил Маньяк. -- Прослежу, чтобы ты, пока ещё чужак, не обижал мою единственную ненаглядную сестрёнку.

   Некоторое время Женя молчал, поочерёдно глядя то на одного близнеца, то на другую. Едва заметные жесты Дани выдавали лёгкое беспокойство. На красивом личике Маньячки то и дело появлялась лёгкая предвкушающая улыбка. Они беззвучно общались меж собой, эти двое. Полувзглядами, полужестами. И сейчас Даня спрашивал, желает ли сестра видеть этого чужака чем-то большим. Маня отвечала, что желает. Даня беспокоился. Маня безмятежно отвечала брату, что всё в порядке. Эти двое любили и знали друг друга так близко, как могут только обладающие глубокой эмоциональной связью близнецы.

   -- Ну хорошо, -- согласился Женя. -- Пусть мне в затылок дышит охрана прекрасной принцессы... Бежим отсюда?

   -- Да! -- ответили двойняшки, одинаково хищно улыбнувшись.

   Командир прибежал, когда врачи с Ваном уже закончили и оставили в палате. В себя он не спешил приходить.

   -- Меня к сюда дочь отправила... -- пояснил он своё присутствие. -- Скандал закатила, чтобы я не задавал лишних вопросов и шёл быстрее... Как так вышло?

   -- Да что б я знал, -- хмуро бросил я. -- Мы сидели в столовке после тренировки... Ван ещё есть не хотел, в тарелку смотрел как на отраву... потом -- вот это...

   -- Походу, напоролся он на что-то серьёзное, когда мы разделились, -- предположил Шон. -- Откуда бы иначе гематома с такими последствиями?

   -- Почему же тогда промолчал? -- покосился на брата я.

   -- А почему ты скрывал, что пару лет назад руки чуть не до костей себе сжёг... по моей вине? -- глухо поинтересовался Шон.

   -- Откуда ты знаешь?! -- вскинулся я.

   -- Значит, правда, -- ещё больше помрачнел старший брат.

   -- Это было давно и неправда, -- отрезал я. -- Всё, забыли.

   Повисшую тишину нарушил Дрэйк.

   -- Чем ты так напугал нашего тактического мастера? -- поинтересовался директор. -- Еле-еле заявление об уходе написал, так руки тряслись. Я пытался выяснить в чём дело, а он только спросил, знаю ли я, кто ты на самом деле. Я сказал, конечно, и что вас тут трое, а он замолк намертво и больше я ни слова из него не вытянул.

   -- В следующий раз хорошо подумает, прежде чем поступить несправедливо по отношению к кому-либо, -- проворчал я. -- Замену ему найдёшь, или мне попросить маму помочь?

   -- Считай, уже нашёл, -- заверил директор. -- Я беру ещё одного лингвиста на работу -- не успеваю сам. Она хороший специалист, ну а её муж -- работник спецслужбы, должен быть неплохой тактик. По выслуге лет ему уже пенсия положена. Предложу зарплату повыше, соцгарантии, тёмное подданство, прочие пряники для военнообязанных, может, переманю к нам.

   -- Без тебя на парах определённо станет скучно, -- отметил я.

   -- И не надейся от меня избавиться! -- обнадёжил командир. -- Половину пар третьего курса я буду вести сам лично.

   Директор просидел с нами до ночи, стараясь отвлечь и развлечь.

   Он ушел и мы остались сидеть в тишине. Когда на подоконнике заиграл телефон, я вздрогнул, и не сразу понял, чей это. "Мамочка милая, мама моя, как хорошо, что ты есть у меня" -- звонко пел детский голосок.

   На номер Вана звонила мама. Пришлось взять трубку и минут тридцать убеждать её, что всё в порядке, а светлый говорить немного не в состоянии, ещё не отошёл от наркоза. Мама пообещала, что будет у нас часа через три и отговорить её удалось едва-едва. Она пообещала приехать в понедельник. Тут мои аргументы кончились и оставалось только согласиться.

   Немного повыгоняв друг друга в общагу спать, мы с Шоном, в конце концов расположились прямо в Вановой палате. Шон -- в кресле, я -- на жёсткой кушетке у стены. Договорились не спать по-очереди. Конечно же, оба продрыхли до утра...

   Утро четверга началось с глухого удара чего-то тяжёлого в стену надо мной. Прежде, чем проснуться, я успел оперативно скатиться на пол и забиться под койку. Только потом сообразил где я. Осмотрелся, увидел спрятавшегося за кресло Шона. Переглянувшись, мы со старшим братом покинули свои укрытия.

   -- И тебе с добрым утром! -- весело оскалился Шон, глядя на проснувшегося и очень злого светлого.

   Ван, который говорить не мог, жестом показал, что утро ни разу не доброе. Ткнул пальцем в своё перебинтованное горло, изобразил крайнее удивление, беззвучно потребовал объяснений.

   Мы припомнили ему вчерашний вечер, поинтересовались, где он такое шикарное украшение на свою светлую шею получил. Светлый состроил задумчивое выражение лица, потом пожал плечами и развёл руками.

   Ну-ну, так я и поверил.

   Ван всё так же жестами поинтересовался, сколько мы тут торчим. Узнал, что всю ночь, покрутил пальцем у виска, одной только мимикой высказав нам всё, что думает о своих придурковатых родственниках. Потребовал позвать ему врача, а нам двоим -- валить отсюда к чёртовой матери.

   Пока Шон бегал за врачом, я, оглянувшись по сторонам, протянул брату раскрытую ладонь. Через миг кончики пальцев светлого соприкоснулись с моими. Времени было немного, поэтому и слов мы использовали по-минимуму, обмениваясь информационно-эмоциональными блоками настолько, насколько могли вне тел Призраков.

   Ван отговорился, что напоролся случайно на ловушку и даже не предполагал, что всё может так закончиться. Потребовал сказать врачу, что раненая нога у него болит сейчас куда сильнее. Посетовал, что не смог сам поговорить с мамой. Скупо улыбнулся приходу командира. И, сощурившись, раздражённо отправил меня спать в комнате на диване, а не на "больничных нарах".

   Передав врачу всё, что хотел сказать мой светлый брат, я нерешительно переступил с ноги на ногу, не желая уходить.

   -- Мы пойдём, наверное?.. -- неуверенно предположил Шон.

   Ван нарисовал на лице удивление тем, что мы ещё здесь и показал, чтобы валили быстрее.

   -- Тебе что-нибудь нужно? -- спросил я, не желая оставлять брата в одиночестве.

   Светлый очень красноречиво на меня посмотрел и изобразил простую и понятную фигуру, обозначавшую очень матерное выражение. Послал нас братишка дорогою дальнею.

   -- Понятно, уже исчезли, -- произнёс Шон прежде, чем мы смылись из палаты.

   На часах полседьмого утра. Рань несусветная.

   -- Ну что, пойдём на пары сегодня? -- вздохнул старший.

   -- Угу, -- уныло согласился я. Зевнул. -- Только посплю ещё часок. Устал вчера так, что до сих пор хочется изображать шланг.

   Добравшись до своего дивана, я рухнул на него и тут же уснул. Последней мыслью было -- интересно, а где Маньяки?..

   Отодрать себя от лежачего места к завтраку оказалось делом почти непосильным. Ныла каждая мышца, каждый мелкий ушиб. Но я всё же поднял себя за шкирку и запихал в горячий душ.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});