Титаникус - Дэн Абнетт

«Инвиктус Антагонистес», почерневшая, израненная, но по-прежнему царственная, шла первой. Она миновала пустое Марсово поле и остановилась перед главными воротами кузницы. И включила свой боевой ревун.

Огромные главные ворота кузницы медленно открылись. Одинокая фигурка, облачённая в чёрные одежды, вышла на солнечный свет, гордо и с высоко поднятой головой. Он не собирался убегать или прятаться.

Энхорт вышел на безбрежное открытое пространство один. Он шагал, пока не остановился прямо перед огромным «Владыкой войны». Две фигуры встали лицом к лицу, разделённые размерами.

Энхорт поднял взгляд на махину, возвышающуюся над ним. Он мог прочесть о её мужестве, о её вере, о её подвигах в тысячах щербин и пробоин, которыми была покрыта её броня.

Энхорт опустился на колени и склонил голову.

>

В кабинет лорда-губернатора вошёл Крузиус. Алеутон осенил себя знамением шестерни.

— Исполнение закончено, милорд, — сообщил экзекутор. — Инвикта избавила Орест от опасности.

— Как вы и обещали.

— Я смотрю, вы прекрасно позаботились о моём фамулюсе, — улыбнулся Крузиус. Зонне подошёл к экзекутору и коротко поклонился.

— Зонне — старательный мальчик, — ответил Алеутон. — Вам следует им гордиться.

— Я всегда им гордился, — произнёс Крузиус. Он перевёл взгляд обратно на лорда-губернатора: — Кузница спокойна, милорд. Кризис можно считать предотвращённым. Грядут выборы нового адепта сеньорус. Я бы поставил на Кейто. Ещё вы должны знать, что со священного Марса отправлен флот Механикус. Его прибытие ожидается в течение трёх месяцев. Магосы проведут полную чистку и проверку данных Орестской Кузницы, чтобы удостовериться, что никакой… никакой ереси не осталось.

— Тогда в духе полной открытости, — ответил Алеутон, — я должен сообщить, что по моему приглашению к Оресту также отправлена флотилия Имперского Военного Флота, чтобы удостовериться, что ситуация находится под контролем.

— Меньшего я и не ожидал, милорд, — произнёс Крузиус.

— Вы использовали слово «ересь», экзекутор. Следует ли понимать, что данные, давшие начало кризису, оказались несостоятельными?

— Очевидно, что глава архивов фальсифицировал большую часть данных, чтобы обосновать свои утверждения. Мы никогда не сможем сказать точно, что он изменил, так что истинность всех данных будет считаться сомнительной.

Крузиус покинул кабинет губернатора. Зонне шагал рядом. Ещё нужно было сделать много дел, в частности подготовиться к отлёту. Крузиус понимал, что ему придётся связаться с магистром войны Макаротом и дать полный отчёт о действиях Инвикты на Оресте. Магистр войны будет, как бы выразился Зонне, «ссать кипятком».

В вестибюле стояла Этта Северин, ожидая приглашения лорда-губернатора для отчёта о задании.

— Вероятно, мы больше не увидимся, экзекутор, — сказала она.

— Скорее всего, нет, Этта. Для меня было приятно познакомиться.

— Для меня это было поучительно.

Крузиус повернулся, чтобы уйти.

— Экзекутор?

— Да, Этта?

— В откровениях было гораздо больше правды, чем все желают признать, не так ли?

— Я, пожалуй, не смогу это прокомментировать, мамзель.

Она улыбнулась и покачала головой:

— Ответ настоящего экзекутора.

— Магос Толемей устроил заговор ради достижения личных целей, Этта. Это был не благородный крестовый поход.

— Даже если так, не может ли так случиться, что он использовал истину, чтобы добиться желаемого?

— Знание — сила, мамзель. Толемей знал это. Иногда, это слишком могучая сила. Время от времени даже великая истина должна быть принесена в жертву ради всеобщего блага.

— Как сейчас, Крузиус? — спросила она.

— Я, пожалуй, не смогу это прокомментировать, Этта, — ответил он.

>

Калли Замстак, с вещмешком через плечо, вошла в двери своей маленькой квартирки в Мейкполе. Всё вокруг казалось нереальным. Обыкновенность окружения выглядела необыкновенно. До неё доносился запах готовящейся еды и голоса детей, играющих на лестничной площадке.

— Стеф?

В маленькой квартирке было пусто. Похоже, здесь никого не было уже не один день. Калли положила вещмешок и сняла куртку. Коснулась небольшой золотой медали на цепочке вокруг шеи и обнаружила к своему ужасу, что в какой-то момент её приключений маленькое колёсико из тёмного золота переломилось пополам.

Она увидела конверт, лежащий рядом с щелью для писем у двери. Официальное сообщение из магистратума.

Калли вскрыла конверт.

«С прискорбием ведомство магистратума вынуждено сообщить, что во время стандартной биометрической проверки в Провальной Пади Стефан Замстак пришёл в беспокойство, оказал сопротивление аресту и напал на офицера магистратума. Офицер был вынужден применить оружие…»

Калли села — листок с сообщением хрустнул в руке — и заплакала.

* * * * *

Двое мальчишек играли в Саду Достойных. У них был жестяной Титан, красный с золотом, которого они притащили из какой-то лавки в коммерции. Мальчишки заводили его и пускали по дорожкам сада.

Трррк! Трррк! Трррк!

Цинк какое-то время наблюдал за ними. Он почти что вспомнил, что должна напоминать эта игрушка. Цинк взялся за метлу и начал подметать дорожку. На лужайках щебетали зефириды.

По городу прокатился рёв горнов. Цинк поднял голову. Огромные корабли снова плыли над городом, заслоняя небо. У него было ощущение, что что-то закончилось, но он не был уверен что.

С негнущимися ногами, на малом ходу, Цинк двинулся по дорожке, занимаясь своим делом.

>

Рака с шипением отсоединилась и вышла от гнезда кокпита. Техножрецы бормотали свои заклинания.

Пора была снова отдыхать. Пора была переходить к следующему походу, пора для сна в холодные часы путешествия. Пора была лечить раны и восстанавливать силы.

Геархарт уснёт в своей гиберкойке. «Инвиктус Антагонистес» уснёт в своих опорных лесах в трюме.

Они будут видеть одни и те же сны.

>

Стоянка была безмолвна. Слабый полуденный свет проникал сквозь щели в грязных окнах. На стене последняя, сделанная от руки, надпись гласила:

«Эрик Варко пришёл сюда, вместе с остальными. Мы пришли в большой нужде, и нам пришлось забрать еду, энергию, бачки для продуктов и несколько других вещей. Простите, что немногое оставили взамен. Единственную дорогую мне вещь я оставил как подношение».

На заваленной хламом полке, под слабым светом дня, между дыхательной маской в виде лица махины и выцветшим солнечным амулетом из высушенной пустынной травы, лежал небольшой медальон Омниссии, который когда-то крепился к бортовой броне танка.

10100

Безглазые и оскаленные к крике, полки мертвецов стучат обугленными костями при звуке твоих шагов. Мерзкий дым заслоняет солнце. О машина! О божественная махина! Ярок, как фотовспышка, залп твоих орудий, раскалывающий хрупкий купол небес и сокрушающий прах земли в пыль. Принцепс, плывущий в жидких данных, — прекрасное чудовище — чувствует величие твоей царственной поступи так же верно, как если бы был создан с превеликой точностью в кузнице, как одна из твоих шестерён. О железный бог! Единение столь полное: ближе чем родня и семья, ближе чем братья, ближе чем кровь. Союз с божественным металлом, где нет начала одному и нет конца другому, но где оба смешаны, словно сплав. Быть частью бога! Делить это величие и эту мощь! О, счастливец!

Спишь ли ты когда-нибудь на самом деле? В долгое межвременье, проходящее впустую в тиши испачканных маслом трюмов и опорных лесов, спишь ли ты тогда? Когда технопровидцы погружают тебя в бездействие, сон ли это для тебя? Спишь ли ты тогда, великая махина?

Какие сны тебе снятся?

Какие секреты ты хранишь?

К О Н Е Ц