Люди, боги, звери - Антоний Оссендовский

Очень подробно Свен Гедин рассматривает сходство между книгой Оссендовского «Звери, люди и боги» и малоизвестным теологическим (а точнее, оккультным) сочинением Сент-Ива д'Альвейдра «Миссия Индии в Европе», изданным в 1920 году. Оссендовский утверждает, что об этой книге узнал только из брошюры Гедина и что раньше он «никогда не читал теологических трудов». Вероятно, он лгал. Оссендовский не раз подчеркивал, что тщательно изучал литературу, касающуюся Монголии. Оссендовский также сообщает, что легенды о Царе Мира он встречал в разных частях Азии: в Монголии, Урянхае и в Сибири. Не исключено, что их собирал также Николай Рерих, когда вместе с супругой и сыном путешествовал в Тибет.

Битва за Гималаи входила в новую фазу. Большевики собирались использовать склонность жителей степей, гор и пустынь Азии к мистицизму для вытеснения из Индии англичан. Песнь о подземном царстве Шамбалы, написанная Сухэ-Батором, пели в Монголии его красные кавалеристы. Космология ламаизма признает существование ада, в котором пребывают грешники и который по суровости наказаний может соревноваться с христианским адом, находящимся где-то в недрах земли. Его царя, очень могущественное и страшное божество, монголы называют Эрлик-хан. Об Эрлик-хане и его царстве существует множество легенд. Их знал Григорий Потанин[55], мог с ними ознакомиться и Оссендовский. В теософских кругах была распространена идея о тайном мистическом подземном царстве Шамбала и господствующим над ним священнослужителе (жреце). Эта идея существенно отличалась от космологии ламаизма, общее заключалось только в том, что в обоих случаях мы сталкиваемся с подземным царством со столицей в Агарте, выплыла и… Атлантида. В книге о зверях, людях и богах автор о ней вспоминает.

Сейчас, конечно, трудно установить, какую именно роль сыграл американский журналист Л.С. Пален в работе над рукописью «Звери, люди и боги». Однако возможно, что при переводе сочинения на английский язык он компилировал материалы, которые нашел у д’Альвейдра, так как отлично знал вкус американских читателей. Оккультизм, тайные знания и предсказания — все это пользовалось огромным интересом и спросом за океаном.

Без сомнения, именно Пален, а не Оссендовский сделал себе состояние на этом сочинении. Пален забирал львиную часть гонорара при очередных изданиях. За опубликованный том «Звери, люди и боги» Оссендовский получил от силы 2,5 % должного гонорара. Оссендовский, которого Гедин припер к стенке, не мог, однако, признаться, что некоторые фрагменты текста ему не принадлежат. К сожалению, он согласился на включение их, ловко вплетя в фабулу. Отступать было уже поздно.

Осталась еще проблема «тибетской» трассы. Если автор был тайным эмиссаром белых, к тому же связанным с японской разведкой, то прохождение хотя бы начальной части этого пути достаточно вероятно. Здоровье, подточенное скитаниями по тайге, степям и пустыням, на протяжении всего пути до Кукунора отказывало ему в послушании. Он уже был немолод. Без лекарств и медицинской помощи, борясь с высокой температурой, он с большим трудом держался в седле. Мало кто, находясь в аналогичной ситуации, думал бы о скрупулезном записывании пройденного за день маршрута, наблюдений за флорой и фауной, а также постоянно сменяющихся, как в калейдоскопе, панорам серо-коричневых горных вершин, долин и текущих в них рек.

Царская Россия, желая освоить Тибет и вытеснить оттуда англичан, в 1902 году отправила из монгольской Урги экспедицию в Лхасу — большой караван под предводительством полковника Николая Орлова. Более двухсот верблюдов, навьюченных военным снаряжением и оружием. Трасса также проходила около озера Кукунор. Почти по той же дороге немного ранее проходил Николай Пшевальский. Долгие путешествия с углублением в китайскую территорию, без сомнения, проделывал специальный курьер барона Унгерна, молодой поручик Камиль Гижицкий.

Может быть, о своих далеких похождениях до самого подножия Тибета рассказал Оссендовскому именно Камиль Гижицкий или кто-нибудь из его коллег-курьеров? Найденные таким образом описания разнообразных посторонних драматических событий, приключений и природных наблюдений Оссендовский вплел в фабулу сочинения. Сегодня много известных репортеров используют такой метод.

Судьбы борцов, сражавшихся на передовой линии фронта идеологических войн, ожесточенных, полных страсти и ненависти, годы спустя ставили совершенно неожиданные точки предыдущим событиям. Например, Свен Гедин, с симпатией наблюдавший за началом эры фашизма в Германии, был принят Гитлером и после приватной аудиенции с канцлером тысячелетнего рейха стал горячим поклонником нацистской идеологии, стараясь склонить к ней скандинавских соотечественников.

Автор бестселлеров

Трудно представить другого польского писателя, творчество которого так быстро пробудило бы интерес читателей во всем мире. Оссендовский умел использовать полосу удач. Он работал не покладая рук. Заканчивал одну книгу и сразу же начинал другую. Материал он черпал из памяти: о пережитых приключениях, наблюдениях, сделанных во время путешествия по далеким землям Азии. Иностранные издатели моментально приняли решение переводить дальнейшие сочинения автора, уже известного во всем мире. «Тень печального Востока» появилась в варшавских книжных магазинах в 1923 году. В том же году Ренард перевел ее на французский язык, а годом позднее Троппер — на немецкий, в 1925 году она была переведена на английский, датский и испанский языки.

Подобный успех имело изданное в 1925 году собрание воспоминаний и очерков «От вершин до бездны». В него также вошли большие фрагменты из повести «В людской пыли». Даже безвкусный роман «За Китайской стеной» и подобное ему «Чудо богини Квань-Нон» находят желающих рискнуть сделать перевод. Названия разделов книг «Азиатской серии» говорят сами за себя: «Отравители», «Ведьмы», «Поиски сокровищ», «Черные тени», «Во мраке дворцов», «Фабрики аморальности», «Там дьявол проводит свой бал», «Тюремное Эльдорадо», «Большое сердце маленькой гейши», «Князь тюрьмы», «Страшная ночь»… В первую очередь они были рассчитаны на массового покупателя, который не позволял им залеживаться на прилавках магазинов. Но отзывы рецензентов были далеко не лестными. Не обошли они и драмы «Живой Будда», поставленной на сцене варшавского театра в 1924 году. Роль барона Унгерна сыграл Людвиг Сольский, но даже великий актер не спас пьесу от провала. После нескольких спектаклей она была вычеркнута из репертуара. В 1924 году в одном из номеров «Утреннего курьера» («Kurier Рогаппу»), который стоил тогда 250 000 марок, была помещена рецензия Тадеуша Бой-Же-леньского Он предложил перевести сочинение, на основе которого была написана пьеса, на кашубский язык, так как по-кашубски «писатель» это «лжец», а «написал» — значит «солгал». Желеньский читал книгу Оссендовского «По землям людей, зверей и богов». Книга понравилась ему и напомнила сочинения Карла Мэя[56]. Автор рецензии не собирался спорить с писателем из-за какой-нибудь речки или из-за «какого-нибудь тигра», он отдавал себе отчет в сложности написания «исторической пьесы о фигуре, еще не признанной историей». Его поразили излишние упрощения и алогичность. Например, польский перстень XI в. (!), представленный Унгер-ну в качестве доказательства, что один из героев пьесы не красный шпион. После такого подтверждения «буддийский барон вложил в его руки завещание о возрождении человечества через веру, религию и семью».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});