Люди, боги, звери - Антоний Оссендовский

Неизвестно, в каком объеме польский генеральный штаб взялся за реализацию этой программы. Правда, использование ядовитых газов было запрещено после окончания Первой мировой войны международными договорами, но почти через четверть века большинство европейских государств имели полные склады этой продукции.

На 1923 год Оссендовский запланировал написание 6 статей для журнала «Беллона», который выписывали в основном политики и военные: «Китай как военное государство», «Два новых политических явления: панмонголизм и панисламизм», «За кулисами официального милитаризма в России», «Польша — географический и экономический центр», «Японская империя: сегодня и завтра», «Соединенные Штаты и европейская политика». Эти мысли, взгляды и прогнозы заслуживали большого внимания, однако соотечественники их недооценивали.

Польский паспорт Оссендовскому выдал Государственный комиссариат. В нем было отмечено, что Оссендовский знает польский, французский и английский языки. Прописан он был по адресу: Варшава, улица Согласия, дом 8. Эта квартира принадлежала жене профессора Залевского, под научным руководством которого он 20 лет назад учился в Технологическом институте в Томске. Где он когда-то встретил свою первую любовь, Софью, невестку профессора. Теперь она была вдовой, а репатриированная из России жена Оссендовского приехала слишком поздно.

Ситуация в Польше была напряженной. Продолжалась интенсивная подготовка к предвыборной борьбе. Кружили слухи о возможном активном выступлении Винценты Витоса[50] во главе крестьянства, с одной стороны, и Войцеха Корфанты[51] во главе сил народной демократии — с другой. Все более отчетливо вырисовывается призрак гражданской войны и вместе с ней опасность внешнего вмешательства. Оссендовский все еще надеется на то, что Министерство промышленности и торговли пошлет его в Азию или Северную Америку на место Ипполита Г ливица.

В архиве Оссендовского сохранилось письмо на русском языке Эммануэля Нобеля из Стокгольма, в котором он благодарит Оссендовского за присланный экземпляр «Odjur, manniskor och guidar»[52] и прибавляет, что успел прочитать мировой бестселлер ранее, чем книга была переведена на шведский язык.

Нашумевший бестселлер наконец доходит и до рук соотечественников Оссендовского. На страницах «Речи Посполитой» («Rzeczpospolita») появля ются первые рецензии. Первые же мощные удары по Оссендовскому наносят Свен Гедин, путешественник с мировой славой, исследователь неизвестных территорий Центральной Азии и Тибета, а также доктор Джордж Монтандон, врач, антрополог и этнограф, кавалер ордена «Звезда Эфиопии», женившийся на русской. Последний находился в Сибири с миссией Красного Креста примерно в то же время, когда Оссендовский читал лекции в Омске. Оба публично обвиняли автора книги «Звери, люди и боги» в том, что он дает неточные и даже ложные сведения в географических и этнографических описаниях. Температура полемики в прессе резко повышается. Появляются такие определения, как «ложь» и «выдумка». Автора упрекают в ошибках и неточностях при описании путешествия по Центральной Азии. Ставится под сомнение правдивость описанных им приключений.

Весь этот шум принес Оссендовскому чрезвычайную популярность и сделал хорошую рекламу. О нем говорили в парламентских клубах и на улицах. Сам он не мог относиться к этому спокойно. Противников он также щедро наделял эпитетами, среди которых «советские агенты» был одним из самых приличных. На страницах «Posener Tageblatt» кто-то обвинил Оссендовского в том, что он пребывает в близком контакте с большевиками, так как на страницах своей книги он представляет белых в черном цвете, а также цитирует добрые отзывы о большевиках, которые он слышал на китайской границе. Однако лондонский «Geographical Journal», венский «Antropos» и парижский «Journal Asiatique» достаточно высоко оценили большинство книг из дальневосточной серии.

Издатели и представители географических обществ, которые благосклонно относились к Оссендовскому, обеспокоились его репутацией и склонили его к публичной дискуссии. Она состоялась в ноябре 1924 года в одном парижском ресторане. Кроме доктора Монтандона, в ней участвовали известные в парижском кругу журналисты, литераторы и ученые. Оссендовский утверждал, что его книги «не научные работы, а только романтические рассказы о путешествии по Центральной Азии для широкой публики». Корреспонденту одной шведской газеты он заявил, что сочинение «Звери, люди и боги» он мог бы с таким же успехом закончить словами: «Вдруг открыл глаза и понял, что заснул за письменным столом».

Свен Гедин, считавшийся наиболее крупным специалистом в области географии той части света, не мог простить поляку, что тот бросил на него тень. Задетый за живое, он одаривает Оссендовского эпитетом «schwindler»[53], который не стоит переводить. Чтобы окончательно добить противника, он собирает все свои и чужие претензии и обвинения в брошюру под названием «Ossendowski und Warheit»[54] и издает ее в Берлине в 1924 году.

На помощь Оссендовскому пришли Пален, а также немецкий издатель его книг из Франкфурта. В рекордные сроки появляется брошюра, более объемная, чем брошюра Гедина. Это был сборник рецензий, фотокопий документов, фотографий и писем, а также статей, представляющих Антония Оссендовского в очень выгодном свете и свидетельствующих о его правдивости. Особенно подчеркиваются образование поляка, его знания в области химии и минералогии, активное участие в политической жизни страны, знание этнографии и философии, а также религий народов Сибири, Дальнего Востока и Центральной Азии.

Очень подробно Свен Гедин рассматривает сходство между книгой Оссендовского «Звери, люди и боги» и малоизвестным теологическим (а точнее, оккультным) сочинением Сент-Ива д'Альвейдра «Миссия Индии в Европе», изданным в 1920 году. Оссендовский утверждает, что об этой книге узнал только из брошюры Гедина и что раньше он «никогда не читал теологических трудов». Вероятно, он лгал. Оссендовский не раз подчеркивал, что тщательно изучал литературу, касающуюся Монголии. Оссендовский также сообщает, что легенды о Царе Мира он встречал в разных частях Азии: в Монголии, Урянхае и в Сибири. Не исключено, что их собирал также Николай Рерих, когда вместе с супругой и сыном путешествовал в Тибет.

Битва за Гималаи входила в новую фазу. Большевики собирались использовать склонность жителей степей, гор и пустынь Азии к мистицизму для вытеснения из Индии англичан. Песнь о подземном царстве Шамбалы, написанная Сухэ-Батором, пели в Монголии его красные кавалеристы. Космология ламаизма признает существование ада, в котором пребывают грешники и который по суровости наказаний может соревноваться с христианским адом, находящимся где-то в недрах земли. Его царя, очень могущественное и страшное божество, монголы называют Эрлик-хан. Об Эрлик-хане и его царстве существует множество легенд. Их знал Григорий Потанин[55], мог с ними ознакомиться и Оссендовский. В теософских кругах была распространена идея о тайном мистическом подземном царстве Шамбала и господствующим над ним священнослужителе (жреце). Эта идея существенно отличалась от космологии ламаизма, общее заключалось только в том, что в обоих случаях мы сталкиваемся с подземным царством со столицей в Агарте, выплыла и… Атлантида. В книге о зверях, людях и богах автор о ней вспоминает.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});