Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого - 2 - Валерий Перевозчиков

Здесь содержатся, конечно, просьбы спеть какие-то песни. Я, наверное, на некоторые из этих просьб и отвечу.

Почему я не спел ни одной песни в фильме «Место встречи изменить нельзя»? Это — из-за оригинальности моего режиссера, он — мой близкий друг. Со Славой Говорухиным я очень много работал и писал ему в фильмы много песен. Это были «Вертикаль», «Контрабанда», и даже в последней картине «Под парусом «Надежды» было несколько песен. И вдруг здесь Слава сказал: «Ну а зачем? Все ждут, что Высоцкий будет петь, а он не поет». Тоже оригинально.

А вот здесь такой вопрос: «С чего началась моя актерская деятельность, когда почувствовал себя актером, почему?» И еще: «Какова, по вашему мнению, роль театра и искусства вообще в человеческом обществе?» Ну об этом я говорил. «Чем можно объяснить вашу популярность, слухи и т. д.? Чем отличается настоящее искусство от?..» Вы знаете, тут вы мне много задали вопросов, на это надо отвечать большой брошюрой.

Ну с чего началась моя актерская жизнь? Очень просто, я бросил строительный институт и поступил в Школу-студию МХАТ, С трудом, потому что считали, что у меня больной голос. Пока этот голос стал модным, прошло, как видите, целое десятилетие.

В чем причина популярности моей? Вы знаете, ведь я ее не очень сильно ощущаю, эту популярность. Дело в том, что, когда продолжаешь работать, нет времени на то, чтобы как-то обращать внимание: «А сегодня, по-моему, даже более популярен, чем вчера!» Нет! Мне кажется, что, пока я умею держать в руках карандаш и пока еще здесь что-то вертится, я буду продолжать работать. Так что я избавлен от того, чтобы замечать, когда стал популярен. Не помню я. В чем причина популярности? Не знаю, разберитесь сами. Спросите у своих друзей, если они ко мне прилично относятся, они вам скажут, почему они ко мне так относятся. А чего же вы у меня спрашиваете, в чем причина? Разве можно на это ответить? Я думаю, что один ответ возможен. Одна из причин, почему эти песни стали известны, — это дружественный настрой в этих песнях, это обращение. Я вам повторяю, когда я пишу эти песни, я рассчитываю по инерции на своих самых близких друзей. В этих вещах есть доверие. Я абсолютно доверяю своему залу и своим слушателям. Мне кажется, что их будет интересовать то, о чем я им рассказываю.

Собираюсь ли я выпустить книгу стихов, если да, как она будет называться? Вот что я вам отвечу на этот вопрос: это не только от меня зависит, как вы понимаете. Я-то собираюсь. Сколько я прособираюсь, не знаю. Сколько будут собираться те, от кого это зависит, — тем более мне неизвестно. Как будет называться— как вы понимаете, пока даже разговора об этом нет серьезного. Хотя есть предложения и по поводу книги, подборок и т. д.

Вы знаете, чем становиться просителем и обивать пороги редакций, выслушивать пожелания, как переделать строчки, лучше сидеть и писать. Вместо того чтобы становиться неудачником, которому не удается напечататься. Зачем? Можно писать и петь вам. Это же то же самое. А вы не думаете, что магнитофонные записи — это род литературы теперешней? Ведь если бы были магнитофоны при Александре Сергеевиче Пушкине, то я думаю, что некоторые его стихи были бы только на магнитофонах.

Кто для меня был главным воспитателем? Я думаю, что если серьезно говорить, то больше всего — Любимов. Хотя моим первым учителем был Богомолов, а наибольший след по-человечески оставил у меня в душе — рядом с Любимовым — это Массальский Павел Владимирович, недавно умерший. Я у него учился. Это был изумительный человек, и я думаю, что он очень на меня воздействовал именно этим.

«Помните ли вы свою первую любовь?» И счастлив ли я? Я там пропустил одну строчку, но это для меня. Я счастлив. Невероятно. Очень.

Помню ли я свою первую любовь? Вы знаете, я всегда поначалу говорю, а сегодня как-то вот изменил правилу — и случился такой вопрос. Я на вопросы из личной жизни не отвечаю — сколько раз женат, разведен и т. д. А по поводу первой любви — конечно, помню. Она нее первая, как же можно забыть?

«Какая роль жизненного опыта в художественном творчестве?» Большая роль. Но это — только база. Все-таки человек должен быть наделен фантазией для того, чтобы творить. Он — творец. Если он, основываясь только на фактах, чего-то там рифмует или пишет, в общем, реализм такого рода был и существует, но это не самое интересное. Я больше за Свифта, понимаете? Я больше за Булгакова, за Гоголя, и поэтому — жизненный опыт, я прекрасно понимаю… Но вы представьте себе: какой был такой уж гигантский жизненный опыт у двадцатишестилетнего Лермонтова? Однако он — творец, настоящий, великий. Правда? Прежде всего, мне кажется, должно быть свое видение мира. В общем, все опять сводится к одному: личность, индивидуальность. Вот что главное. Можно создавать произведения искусства, обладая повышенной чувствительностью и восприимчивостью, но не имея жизненного опыта, — можно. Но лучше иметь его. Немножко. Под жизненным опытом, наверное, вы понимаете больше всего то, что жизнь нас била молотком по голове, если говорить серьезно — страдания. Верно? Конечно, искусства настоящего без страдания нет. Необязательно, чтобы человека притесняли, стреляли в него, мучили, забирали родственников и т. д. Нет, если он — даже в душе, даже без наших проявлений — испытывал вот это чувство страдания за людей, за близких, за ситуацию и т. д., то это уже очень много значит. Это есть база, это создает жизненный опыт, а страдать могут даже очень молодые люди и очень сильно. Это я так думаю. Другие, может быть, — по-другому. Это не постулаты.

«У меня есть записи, а две песни там присутствуют в зачаточном состоянии. Я был бы вам очень признателен, если бы вы их спели, а именно: «Игрок» («А в это время Бонапарт переходил границу…») и «Летающие тарелки», ведь это просто утка…» А, понятно… Это написал Манин. Я знал Юрия Манина, вы ему не родственник? Есть такой математик. Хороший.

Теперь вот еще я вам расскажу. Сейчас — много всяких разговоров о том, что я ухожу из театра. Это неправда. Возможно, я буду делать сам кино. Возможно, я еще не знаю точно. Но пока идет подготовка, поэтому я играю несколько спектаклей и взял себе побольше свободного времени для того, чтобы попробовать что-нибудь сделать самому в кино. А именно: сделать сценарий, поставить, спеть там и сыграть. Вот, если выйдет — хорошо, если нет — тогда, значит, не получилось.

Что-то я отвлекся. Давайте будем продолжать. Ринемся теперь совсем в другую стороны. Я вам спою песню про Джеймса Бонда, про агента 007…

Себя от надоевшей славы спрятав…

Это, значит, — как они у нас. А вот теперь — как мы к ним. Песня называется «Инструкция перед поездкой за рубеж, или Полчаса в месткоме».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});