Тортоделка. Истинный шедевр (СИ) - "EvgeshaGrozd"

— Герман любит эту кондитершу и по-прежнему женат на ней. Она ждёт от него ребёнка. По-настоящему. У тебя больше нет шансов. Или снова скажешь, что беременна?

Усмехнулся и, наклонившись к моей груди, слегка прикусил горошину соска, обвёл кончиком языка ареолу. Мурашки пробежали по животу и свели бёдра. Видимо, мужская половина семейства Беспаловых прекрасно умела владеть женскими телами. Этот мужчина — не исключение.

— Может и скажу, — фыркнула раздраженно, стараясь не отзываться на его ласки.

— Тогда ты — не в тренде, — его ладонь скользнула по животу вниз и устроилась на клиторе. Не смогла сдержать томный выдох.

— А есть идея? — смотрю в чёрные глаза Марата, но мысли уже блуждали на дне утробы, отвечая на незатейливые движения его рук.

— На чувство долга ты давила, теперь надо что-то новое…

Прикусил за нижнюю губу и в этот момент ввёл в меня два пальца. Ноги сами раздвинулись, и я глубже насела на преступную ладонь Марата. Застонала, вслушиваясь в язык своего тела, пока мужчина совершал поступательные движения, массируя основную эрогенную точку внутри меня.

— Гера очень чувствительный к бедам других людей. Вика так же взяла его жалостью. Любовью на нелюбовь. Преступником-папашей. Соплями да слезами.

Спазм судорожно свёл и развёл ноги, сердце учащенно застучало. Вцепилась в его плечо, ожидая наступления пика.

— Да, — одобрение, как его мысли, так и его стараний. Кровь прилила в голову и запульсировала в висках. — Да…

Марат прикусил мочку уха и ускорился. Экстаз прошил всё тело. Вскрикнула, но звук голоса утонул у него во рту. В голове и теле перегорели все лампочки, мысли и эмоции. Ослабла на постели, чувствуя под собой мокрые простыни. Эйфория от полученных ощущений вдруг выдала сумасшедшую мысль:

— Я покончу с собой.

— Что?! — брат Германа приподнялся, в шоке посмотрев на меня. — Кончать и быть конченой — разные понятия.

Я болезненно улыбнулась и вскочила с постели, подбежала к письменному столу и включила настольную лампу.

— Это классная идея, поверь, — засмеялась и повернулась к ящикам. Порывшись в них, выудила упаковку аспирина. Потрясла ей перед Маратом, зачем-то ожидая от него одобрения. — Жалостливое и совестливое письмо. Можно даже окропить слезой.

— Лика, ты можешь серьёзно навредить себе, — Марат обеспокоено сел на постели.

— Если вовремя вызвать скорую, то всё обойдётся, — махнула рукой и села за стол. Нашла бумагу и ручку.

— Прости, красотка, но я не хочу в этом участвовать, — мужчина поднялся и начал одеваться.

— Марат, — хитро повернулась к нему, эротично демонстрируя нагое тело. — С тобой или без тебя — я это сделаю. И с тобой будет не так опасно. Неужели, ты больше не хочешь наслаждаться нашим общением?

Мужчина, полностью одевшись, подошёл ко мне и вдруг рванул за волосы вверх. Охнула скорей от неожиданности, чем от боли. Приблизил к себе нос к носу, отчего пришлось встать буквально на цыпочки.

— Дура ты! — выдохнул мне в лицо. — Это уже не любовь, а каприз. Герман нужен тебе из принципа. И была бы ты хоть чуть-чуть умнее, то бы заметила тех, кому небезразлична.

Резко отпустил, и я вновь упала на стул. От его суровой хватки сердце бешено стучало. Марат направился к дверям.

— Скорая нужна через час, — упрямо крикнула ему вдогонку. — Позже будет уже поздно.

Мужчина притормозил, слушая моё последнее напутствие, а потом сердито усмехнувшись, молча покинул мои покои.

Взглянула на таблетки. Игра стоит того. Герман клюнет. А Марату я слишком нравлюсь, чтобы позволить мне умереть.

Повернулась к листу бумаги, чтобы создать самое плачевное и совестливое письмо. Улыбка злорадства и предвкушения оскароносного спектакля не уходила с моего лица.

ВИКА

Подобного я не ждала, но, честно сказать, внутри абсолютно нигде не дрогнуло. Да и верилось плохо, что Лика может скатиться до такого. Очередная уловка по возвращению Геры.

Марата выставили за дверь, но, судя по вопросам Германа, поняла, что мой подслеповатый муженек попался и на эту уловку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Очередная провокация от твоей чёртовой бывшей, — устало смотрела на него. — Наелась аспирина? — Смешок. — Она давит на жалость.

— Вик, я разберусь, — мужчина вдруг направился переодеваться.

Собрался к ней? Обида, негодование, но возмущаться на него нет сил.

— Ничему тебя жизнь не учит, — проронила горько. — Останься ты с ней уже! Может и не случилось бы в моей жизни столько дерьма, если бы ты её выбрал. Возвращайся к ней, а? Как знать, может наконец и я вздохну спокойно!

— Не говори так, — умоляюще посмотрел на меня. — Я еду с другой целью, поверь.

— Не верю, — качнула головой и отвернулась от него.

Герман помаячил у дверей, и по удаляющимся шагам поняла, что Лика снова добилась своего. Да, плевать! Желание работать отпало, а в пояснице снова ныло. К чёрту всё!

— Обслужите последних гостей, и заведение закрывается, — проинструктировала девочек-баристов.

— Время обеденное ещё, — опешили они.

— Мне нужно уйти. Герман уехал, у Тани выходной, а Савва — мёртв. Закрывайте кондитерскую!

Спустя полтора часа была дома. Доплелась до кровати и упала в неё. Снова слёзы! Эти проклятые слёзы! Как я устала от них. Низ живота слегка потянуло и знакомо закололо справа. Так, Вик, успокойся. Ни муж, ни та дрянь того не стоят. Думай о малыше! Расслабилась. Вроде прошло.

В дверь постучали.

— Виктория Андреевна, там к вам пришли, — голос Галины Фёдоровны. — Полиция.

Полиция? В страхе встала с кровати и вышла в коридор. Правда в гостиной ожидал всего один человек в лице того мужчины из комнаты допросов. Сегодня на нём была обычная рубашка и тёмные джинсы. Он словно пришёл в гости, а не мучить меня вопросами, возвращая в тот жуткий день. Увидев меня, учтиво кивнул:

— Здравствуйте, Виктория. Простите, что не предупредил о своём визите. Просто был неподалеку и заехал по дороге. Вызывать вас в отделение в вашем положении как-то не удобно. Да и ваш телефон отключён.

— Да…, — потёрла виновато лоб. — Я разбила аппарат и выбросила сим-карту.

— Отчего же? — удивленно приподнял бровь.

— Цепная реакция от родственников и друзей Саввы. Это слишком.

Мужчина с сочувствием посмотрел на меня.

— Сообщите в органы ваш новый номер. Важно для следствия.

— Конечно. Вы — Ярослав, да? — уточнила. — Простите, просто тогда я плохо соображала.

— Да, Ярослав, — слегка улыбнулся. — Понимаю. Рад, что сейчас вам стало лучше.

— Не желаете кофе вместе со мной? — включила в себе гостеприимную хозяйку дома.

— Совсем не против, — воодушевился предложением.

Маячащая за моей спиной гувернантка мигом побежала исполнять.

— Присаживайтесь, — кивнула мужчине на диван, сама уместилась в кресле.

Ярослав послушно опустился на край.

— Я, собственно, не совсем мимо проезжал. Мой дом в коттеджном посёлке недалеко от вас. Так что мы — соседи, — в этом дружелюбном взгляде синих глаз, тяжело было сегодня рассмотреть серьёзного и сурового блюстителя закона.

— Тесен мир, — увы, не знала радоваться ли мне подобному соседству.

— В следствии всегда возникают новые вопросы, поэтому буду периодически вас беспокоить. Простите.

Галина Федоровна возникла в гостиной с подносом в руках. Две чашки кофе, сахарница с молочницей и два блюдца с вишнёвым чизкейком. Ярослав оглядел накрытую "поляну" и вновь улыбнулся:

— Десерт должно быть от шеф-кондитера? — и тут же пояснил. — То, что вы владелица кондитерской от полиции не скроешь.

— Да, создавала раскладку и технологию я, но выпекает теперь наша повариха.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ярослав придвинул к себе десерт и чашку с напитком и, испробовав, восхищенно простонал:

— Он божественный. Вы — талант. Пожалуй, заглянем в ваше заведение вместе с женой и детьми.

— Тогда стоит поторопиться, — грустно улыбнулась в ответ. — Пока шеф-кондитер не сел за решётку.