Люся, которая всех бесила (СИ) - Алатова Тата

— А, — равнодушно отозвалась Люся, — интересно будет глянуть, к какой классификации она отнесла мой оборот от страха поцелуя. Полагаю, это поставило ее в тупик. Я нашла еще одно ее письмо, Паш, где она подробно рассказывает о том, что и почему совершила. Синичка четко играет по правилам, настоящий преступник обязательно должен поведать миру о своих преступлениях. Я перешлю тебе сейчас.

— Четко играет по правилам… — повторил Ветров медленно. — Понял. Я тебе перезвоню, Люсь.

— Ага. Ладно. До вечера.

Люся закрыла окно, набрала Носова, подробно обсудила с ним публикации, а потом ушла в гостиную, легла на диван, укрывшись свитером Пашки, который пах, как он, и так и пролежала до той минуты, пока в замке не повернулся замок.

Ветров вошел в гостиную не сразу — сначала он разулся и снял верхнюю одежду, потом долго умывался.

А потом она услышала его легкие шаги и села.

— Ну все, Люсь, — Пашка стоял на пороге, прислонившись плечом к косяку. — Все, мы сняли охрану. Ты можешь делать, что хочешь.

Глава 39

А чего она хочет?

Люся тупо смотрела на него, не испытывая никаких желаний вообще.

Ни голода, ни жажды, ни обиды, ни страха.

Ничегошеньки.

Тотальное отупение.

— Ты сказала, что Синичкина играет по правилам, — добавил Ветров, — а по условиям ее контракта она обязана предоставить бумажную копию своего исследования с личной подписью на каждой странице для подтверждения авторских прав фармацевтической компании. Но официально невозможно отправить посылку с рукописью без предоставления паспортных данных. Она должна была как-то оформить отправку. Да и липовые документы здесь бы не особо помогли — Синичкина в федеральном розыске, и выходить из своего укрытия слишком чревато. Она воспользовалась услугами курьера. Он должен был забрать у нее посылку и отправить ее от своего имени. Ну, дальнейшее дело техники — когда ты знаешь, что искать, то найти легче легкого. Тем более с ресурсами, которые нам выделили федералы. Так что благодарю за помощь следствию — твои слова о том, что Синичкина не нарушает правила, прозвучали вовремя.

— На здоровье, — пробормотала Люся, ничего не понимая.

— Первым делом Синичкина потребовала камеру-одиночку и высокоскоростной интернет, поскольку ее интеллект — достояние общества. Она сумасшедшая, Люсь. Как бы ее не признали невменяемой.

— Все равно, — ответила Люся. — Мне все равно. Я совсем ничего не чувствую.

Ветров посмотрел на нее с чем-то неприятно похожим на жалость.

— Завтра Новый год. А у нас ни елки, ни мандаринов, — заметил он.

— Давай просто ляжем спать и проснемся первого января.

— Да, — согласился Ветров, подошел, взял Люсю за руку и повел ее в спальню. — Так и сделаем. Никаких салатов и толкотни на кухне.

— Ты, я и кроватка.

— Люсь, а Люсь. Оливье или генеральский?

— Ничего, Нина Петровна, ничего!

— Глупости. Вот-вот привезут елку.

— Не хочу елку, — сказала Люся и вцепилась в одеяло, как в спасательный круг, — не хочу оливье.

— Батюшки! Ты еще «Иронию судьбы» откажись смотреть.

— Как подумаю, — буркнул Ветров, — что скоро все это счастье переедет к Китаеву, так сердце радуется.

Люся легко пнула его ногой и разлепила глаза.

Нина Петровна широко улыбалась, глядя на них:

— Олежка мне вчера позвонил и обо всем доложил. Стало быть, маньяк теперь под стражей? Все так, как и должно быть.

И у Люси моментально испортилось настроение.

— Нет, — проговорила она, — так быть не должно. Все вообще неправильно.

Зазвонил домофон, и Нина Петровна упорхнула в прихожую.

— Серьезно, — сказал Ветров, — я вообще не буду скучать по этим утренним явлениям. А если бы мы здесь предавались разврату?

— Кто ворчит в Новый год, у того денег не будет, — крикнула Нина Петровна. — Люсенька, ты бы позвонила Николаю Ивановичу и пригласила его в гости. Вдруг у человека нет планов на новогоднюю ночь, бывает же такое.

— Этого еще не хватало! — ожидаемо отреагировал Ветров.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ну, бабуля, принимай дерево, — раздался голос кимора Стаса.

Господи, когда Нина Петровна его-то успела припахать?

— Я не буду вставать, — объявила Люся, — к черту все эти новогодние затеи.

— Объясни мне, — попросил Ветров, — бабушка боится незнакомцев или нет?

— По одному она может их переносить. Наверное. Я уже ни в чем не уверена. И вообще, разбирайся со своей бабушкой без меня!

Кажется, это называлось откатом.

После долгих недель нервного перенапряжения психика Люси отказывалась функционировать.

Она нуждалась в спячке.

— Вот что, — решительно заявил Ветров, — пойдем-ка мы с тобой прогуляемся.

— Куда? — простонала Люся. — Там зима. Там холодно.

— Вставай-вставай. Когда ты в последний раз просто гуляла по улице?

— Летом, как и все нормальные люди!

— Ты, радость моя, — шепнул он ей на ухо, — к нормальным людям по-любому не относишься. Так что пошли.

На улице было солнечно, морозно и людно.

Все куда-то бежали с таким озабоченным видом, как будто опаздывали на сверхважное мероприятие.

Люся шагала, одной рукой крепко опираясь на трость, а другой — на Ветрова.

У нее было что-то вроде панической атаки.

Идти по улице без охраны?

Как странно и непривычно.

— Ты уверен, — спросила она, — что в исследованиях описан мой оборот? Синичке точно больше от меня ничего не нужно? Может, она хочет еще что-то выяснить или доказать?

— Вряд ли у нее это получится из СИЗО.

— А «Явь»?

— С этим разбирается прокуратура. Выдыхай уже, Люсь.

— Куда мы вообще идем?

— Давай позавтракаем где-нибудь.

— Где-нибудь, где нет твоей бабушки? Ты серьезно собираешься дуться на нее?

— А ты нет? Куда подевалась твоя злопамятность, которая так нравилась мне?

Люся остановилась, заглядывая в его лицо. На них немедленно кто-то налетел.

— Что еще? — спросила она требовательно. — Злопамятность, ладно. Стрессоустойчивость, это ты уже говорил. Может, аномальная живучесть?

Ветров ухмыльнулся.

— Безусловно, — лениво согласился он. — Твоя аномальная живучесть в конце концов вошла в фундаментальные исследования стрессовых оборотов нижних архов. Это именно то, что заводит мужчину.

— Ты думаешь, это смешно?

— Я думаю, что ты паникуешь и срываешься на мне, — мирно ответил Ветров. — Ты всегда нападаешь, когда тебе не по себе.

— Когда это я на тебя нападала? — поразилась Люся.

Он засмеялся.

Это было красиво — снежинки на его вязаной шапке, солнечный свет на ресницах, по-утреннему гладко выбритое лицо, прищуренные от смеха глаза, низкие перекаты в его голосе.

Люся неожиданно сама для себя обхватила его лицо ладонями в пушистых варежках и поцеловала.

Ну просто потому, что могла.

Целоваться посреди улицы на морозе было так по-студенчески, глупо, сладко, холодно, бестолково, что у нее заходилось сердце.

Трость упала и куда-то укатилась, и Люся не стала ее поднимать.

Они нашли небольшую пекарню, где пахло кофе и подавались пончики.

Ветров заказал их целую гору — с клубничной и шоколадной начинкой, с вареной сгущенкой и орехами.

И две огромных чашки капучино.

— Почему ты болтаешься со мной по городу? — спросила Люся. — 31 декабря — рабочий день.

— Потому что сегодня воскресенье.

— Правда? — кажется, она совсем потерялась во времени. — И что дальше? Ты получишь свое повышение?

Ветров поморщился.

— Мне и на моем месте неплохо, — ответил он прохладно. — Может, получу звездочку на погоны, но не уверен. По правде говоря, мне не нужны подачки от Китаева.

— Ну здрасьте. Разве ты не ради своей карьеры терпел меня столько времени? — Люся ощутила вспышку мгновенного раздражения, как и всегда, когда он принимался за свое дурацкое соревнование с Великим Моржом.