Посмотри, наш сад погибает - Ульяна Черкасова

неожиданности отшатнулась.

Матеуш оказался слишком близко. Он ждал у самого входа. Сгорбленный, исхудавший ещё сильнее прежнего, он смотрел почти безумно, и взгляд лихорадочно блестел.

– Это ты, – проговорил он точно в бреду. – Это правда ты.

И его холодные длинные пальцы нащупали её ладонь. Точно холодная рыба схватила руку в свою пасть. Велга с трудом сдержалась, чтобы не вырваться.

– Князь, – произнесла она с почтением и склонила голову в лёгком поклоне.

– Дорогая моя, как я счастлив. Мне все говорили, что ты погибла. Но я не верил. Иди сюда, – он потянул её к большой лавке у распахнутого окна.

В холодном полумраке дворца воздух с улицы обдавал почти печным жаром. И Велге стало сразу душно. Она почувствовала, как кожа под одеждой покрывается испариной, и задышала тяжелее. Ей захотелось вжать голову в плечи под внимательным взглядом князя. А он всё подмечал: и раны на её когда-то белых ручках, и растрёпанные волосы, и платье с чужого плеча.

– Родная, как ты? – он всё гладил её по ладоням, и Велге захотелось закричать от его прикосновений.

Его уродливое лицо с огромным кривым носом, с пугающими разноцветными глазами оказалось слишком близко, и Велга не выдержала, отпрянула.

– Князь!

Её тонкий голосок подействовал на него точно оплеуха.

Матеуш выпустил её руку из своих, отодвинулся на другой конец лавки.

– Прости, ро… господица. Я не хотел тебя напугать своим видом.

Согнув спину, он походил на огромную, одетую в бархат улитку. Кажется, Велга впервые увидела его сбоку и теперь рассматривала с презрительным, почти не прикрытым отвращением. И круглую спину, и кривые, точно изломанные, худые руки, и тонкие пальцы-костяшки с натянутой бледной кожей. Взгляд было невозможно оторвать от этого мерзкого зрелища. И чем дольше она смотрела, тем сильнее её переполняло омерзение. Пока Велга не увидела его лица.

Сведённые брови, полуприкрытые от стыда глаза, бледные от страха щёки.

– Матеуш, – прошептала Велга раньше, чем успела подумать.

Он не повернул головы.

– Прости меня. Я больше не посмею беспокоить тебя.

– Ты вовсе не…

С полки под самым потолком вдруг легко спрыгнул рыжий кот, тот самый, из старгородского дворца. Он потёрся о ногу хозяина, подставил голову под повисшую руку, но князь даже не обратил на кота внимания. Пальцы Матеуша дрожали.

– Я просто устала. И напугана, – нерешительно солгала Велга. – Мне столько пришлось пережить. Ты напугал меня.

– Да, своим видом. Я всегда всех…

– Неправда, вовсе не…

Но Матеуш даже не посмотрел в её сторону. Он уставился перед собой бездумным взглядом, и только по поджатым тонким губам можно было догадаться: он всё почувствовал. Он раскусил её ложь и увидел правду. И она ранила его. Того, кто искал её по всей Рдзении. Того, кто выступил против Воронов ради неё. Единственного, кто верил, что найдёт живой.

Кот запрыгнул на лавку между ними.

– Прости, Матеуш, – Велга осторожно придвинулась, хотела коснуться князя, но вместо этого почесала кота за ухом.

Кот охотно подставил голову для ласки, и Велга подняла его, посадила к себе на колени.

– Я устала. И напугана, – повторила она, подбирая правильные слова. – Если бы ты знал, сколько мне пришлось пережить. Меня же похитили Во́роны…

– Да. Я отомстил им, – произнёс он изменившимся строгим голосом. – Но тебя не нашёл. Как ты спаслась?

– Я была тогда ещё далеко. Один из Воронов привёз меня туда, в Пяски. И я всё увидела. И сбежала.

– Слава Создателю, – вдруг вздохнул он и осенил себя священным знамением, но в сторону Велги так и не посмотрел. – Я бы ни за что себе не простил, если бы с тобой что-то случилось.

– Ты в этом не виноват.

Матеуш ничего не ответил.

Велге хотелось спросить о тётке Далиборе, о Старгороде и беспокойствах в городе, немедленно потребовать отправиться к Во́ронам и спасти Кастуся, но она выжидала. Ещё не время. Матеуш ещё помнил о своей обиде и не доверял ей. И потому она продолжала гладить кота, словно случайно касаясь князя то локтем, то ладонью.

Рыжий толстый кот улёгся на коленях, разомлев от ласк, и громко затрещал. И наконец Матеуш осторожно посмотрел сначала на кота, потом на Велгу.

– Ты понравилась Пушку, – сказал он, пытаясь скрыть радость в голосе.

– Его зовут Пушок? – улыбнулась Велга, припоминая, что он однажды уже называл имена своих котов.

– Ага.

– Слишком милое имя для такого толстого котяры.

– Чем плохо имя?

– Ничем, – по-прежнему улыбаясь, пожала плечами Велга. – И вправду милое имя. Но такое милое, маленькое. А тут такой откормленный Пушок…

Матеуш выглядел смущённым и как-то нерешительно, испуганно почти улыбнулся в ответ.

– Да, – кивнул он. – Пушок хорошо кушает.

– Он тяжёлый, – Велга подняла кота, и тот бросил на неё недовольный взгляд, поджимая лапы. – Возьми лучше себе.

Она отдала Пушка Матеушу, и кот, потоптавшись на коленях князя, улёгся поудобнее.

– Пушку уже семь лет. Он у меня с тех пор, когда мы ещё жили тут с матушкой, – не глядя на неё и поглаживая кота, рассказал Матеуш. – Удивительно, но он сразу вспомнил дом. Хотя мы давно здесь не были. С моей свадьбы.

И снова разговор невольно вернулся к тётке Далиборе. Но Велга и в этот раз не решилась спросить.

– Кстати, – Матеуш достал из-за пазухи небольшой мешочек и потряс им. Раздался тихий стук, точно в мешочке были камешки. – Сейчас прибежит, – точно делясь с Велгой большой тайной, пояснил князь.

Не понимая, о чём он, Велга огляделась.

Как вдруг откуда-то из угла выпрыгнула рыжая мартышка.

– Белка!

– Я подумал, что ты будешь рада увидеть её, – смущённо улыбнулся князь. – Я верил, что найду тебя на Трёх Холмах. А потом эта старуха… Создатель, прости за грешные мысли. Но расскажи, прошу, как ты спаслась. Я хочу всё знать.

– Слишком долго рассказывать, – Велга выпрямилась и заставила себя посмотреть в глаза князю. – Мне нужна твоя помощь. Во́роны спаслись. У них мой брат, он…

Он умирал. Кастусь умирал, и только Во́роны могли спасти его. Но как… как можно было заставить их спасти брата, если Белый Ворон поклялся его убить? И был ли Кастусь до сих пор жив? Не станет ли хуже, если Велга приведёт с собой людей Матеуша?

– И где они теперь?

– Не знаю, – Велга резко поднялась. – Прости, я устала, мой дорогой Матеуш. Мне нужно отдохнуть.

Ей почти не пришлось наклоняться – такой он был большой, – чтобы оставить поцелуй на щеке. Точно заворожённый, Матеуш смотрел на Велгу, а у неё подкашивались ноги от того, что она неожиданно прочитала в его глазах.

«Не надо, пожалуйста», – хотела взмолиться она.