Дикая магия - Джуд Фишер

Волна подхватила корабль и подняла его высоко в воздух. Аран опрокинулся на спину, и удержали его только веревки, которыми он привязался. Лежа на спине с запрокинутой головой, он смотрел на мачту и парус, возносившиеся к беспросветному ночному небу. Какое-то мгновение судно неуверенно балансировало на самом верху огромной волны. Затем оно понеслось вниз с такой скоростью, словно само спешило нырнуть в бездонную глотку, которая недавно поглотила Хаки Ульфсона. Корабль рухнул вниз с такой силой, что у Арана голова пошла кругом; он сильно ударился спиной о доски, так что перехватило дыхание, но «Длинная Змея» была цела и невредима.

За этой волной последовали другие такие же, наседающие друг на друга, и Аран смотрел на них, впервые испытав настоящий страх: если корабль окажется между двух волн, то переломится, как тростинка. Если же одна волна накроет корабль, и он выдержит удар, то все равно уйдет под воду и потом перевернется.

Аран никогда не видел подобных волн, никогда не встречался с таким бешеным ветром, настолько сильным, что волосы стояли дыбом, а ноги отрывались от палубы. Он дробил льдины, летящие по волнам, и швырял их в корабль. Аран попытался что-то крикнуть людям, но голос его потерялся в реве бури, как мотылек в ночи. Он был бессилен и мог только молча смотреть, как бочонки, весла, инструменты взмывают в воздух, крутятся там, как в водовороте, и исчезают во тьме. Волны шли одна за одной. Корабль то взлетал, то падал. Дерево скрипело и стонало. Он видел, как Урс сражается с рулем, видел, что, уже изнуренный борьбой со стихией, великан все же удерживает корабль поперек волн, а по телу его струятся потоки желтой пены.

А потом парус оборвал все канаты и облепил мачту, как взбешенный зверь. Теперь они полностью оказались во власти шторма.

Аран обвел взглядом бушующий океан. Здесь, очевидно, ему вскоре предстоит умереть. К его удивлению, эта мысль не вызвала у него какого-то сильного переживания, лишь смутное чувство сожаления и неясное осознание вины перед теми людьми, за жизнь которых он нес ответственность. Пальцы его сжались, и он обнаружил, что все это время держал ладонь на карте, спрятанной под рубахой, как будто прикосновение к ней каким-то образом позволяло пережить этот страшный шторм. Он вновь подумал, что наверняка в карте заключена некая магия, и в нем вдруг родилась уверенность, что какие бы чары ни содержал в себе этот пергамент, они помогут им пройти через испытание. Если верить в карту, она приведет в Святилище. Она — его талисман.

Однако море не желало об этом знать. Шторм продолжался, и его слепая разрушительная сила была ужасна. Он мог погубить корабль в любой момент. Огромные волны шли одна задругой, и яростные порывы ветра разбивали их верхушки, заполняя воздух брызгами и водяной пылью. Потом волны начали сшибаться друг с другом, громоздясь в невообразимом хаосе. Казалось, море обрушилось на корабль сразу со всех сторон. Судно швыряло то вверх, то вниз, то вперед, то назад. Луны не было видно, и стихия буйствовала в кромешной тьме. Казалось, время остановилось. Аран потерял ориентацию и не знал, сколько все это продолжается. Ударом волны разбило крепления одной из лодок; ветер сначала перевернул, а потом выбросил ее за борт, и она едва не задела Арана; он возблагодарил небо, что привязался к планширу, а не к лодке. Мариту Феннсону повезло меньше — Аран видел, как его смыло с палубы, и в реве океана его отчаянный крик был едва различим.

Под оглушительный грохот грома и ослепительные вспышки молний волны продолжали избивать судно. Аран беспомощно наблюдал, как светловолосого моряка, который пытался спасти Хаки Ульфсона, самого выбросило за борт — веревка, которой он привязался к мачте, подверглась такой нагрузке, что не выдержала и лопнула. Еще один человек — Арану показалось, что это Пол Гарсон, — каким-то образом выскользнул из веревки, которой обвязался, и ветер подхватил его, как клок соломы, а потом ударил о палубу. Едва посмотрев на его правую руку, Аран понял, что у Пола вывихнуто плечо и сломана кость ниже локтя. Окровавленное лицо почти сразу омыла следующая волна, которая прибила безвольное тело к борту. Здесь двое моряков, скорее всего Эрл Форнсон и его брат Фолл (хотя сквозь пелену дождя и соленых брызг трудно было разобрать наверняка), подтянули к себе несчастного и обмотали его концом веревки, которой были привязаны сами. Аран отметил, что мысль, пришедшая ему в голову, не была проникнута сочувствием: «Даже если выживет, гребец из него никудышный».

В хаосе, царившем на палубе, его глаза искали рыжие волосы Фента, но младшего сына нигде не было видно; это не удивляло — люди прятались, где могли, чтобы уберечься от губительного шквала.

Ближе к тому времени, когда в этом богом проклятом месте положено наступать рассвету, шторм наконец выдохся, и ветер ослабел. Аран Арансон долго отвязывал себя от планшира. Руки замерзли, пальцы посинели и почти не гнулись. Казалось, что сил почти не осталось. Все тело стонало от боли. Веревка напиталась соленой водой и разбухла, и, несмотря на то, что он использовал узел, который должен легко развязываться в случае опасности, никак не хотела поддаваться.

Затем, покачиваясь на нетвердых ногах, он прошел по палубе, чтобы посмотреть, какой ущерб нанесен кораблю и команде, и уже не чувствовал себя таким героем, как несколько часов назад, когда стоял на носу судна.

Каким-то чудом или милостью бога вышло так, что «Длинная Змея» и большая часть команды уцелели в самом страшном испытании, которому мог подвергнуть их Северный океан.

Глава 22

ЗВЕРЬ

«Не пытайся использовать голос старика, когда разговариваешь со мной. Иначе я тебя укушу».

— Обещаю, что не буду, только вернись в свое прежнее обличье.

«Я знаю, что ты хотел бы видеть кошку, которую можно хватать и мучить. Но я отказываюсь от этого облика. Вот мой истинный вид. А каков твой?»

— Такой, какой есть. Что ты имеешь в виду?

«Ты пахнешь не так, как люди. В тебе есть какой-то истинный аромат, но все перебивает запах червей и земли. Если я тебя и укушу, то не сильно; боюсь, эта вонь надолго останется во рту».

— Ты стала очень разговорчивой с тех пор, как приняла это обличье.

Хвост Зверя метнулся из стороны в сторону, но ответа не было. Виралай решил продолжать разговор:

— Если ты убьешь меня, как вернешься к хозяйке? Она за океаном, а кошки, даже такие большие, как ты, не могут плавать так далеко.

Хвост обвился вокруг лап и замер, будто от удивления.

«Сначала хозяин, теперь хозяйка. Ты действительно думаешь, что Роза Эльды — моя хозяйка? Какой ты странный, червяк-человек. Червь в сердце розы, червь в сердцевине земли. Нет, мы отправляемся не за океан, а на юг, к Красному Пику».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});