Тень кондотьера - Андрей Стерхов

– Отвар в обед выпить не забыла?

– Нет, Егор, не забыла, – ответила она. – Как про такое забудешь? Выпила, конечно. Чайную ложку и ещё восемь капель.

– Вот и умница. А теперь собирайся быстренько, Пётр тебя к наставнице отвезёт.

– Что, прямо сейчас-сейчас?

– Да, прямо сейчас-сейчас.

– Ой, мамочки родненькие

– Не бойся, – погладил я её по голове. – Наставница твоя – тётка хваткая и весёлая. Всё будет хорошо.

Успокоил и повернулся к Вуангу:

– Возьми мою машину и отвези нашу милую неофитку к Альбине Ставиской. Она в курсе. Как сделаешь, нигде не задерживайся, сразу возвращайся. Предстоит боевая работа.

С этими словами я кинул ему ключи от машины. Поймал он их, между прочим, не отрывая глаз от страницы. Уж в чём в чём, а в таких фокусах наш воин силён.

Лера тянуть резину не стала, собралась быстро, за пять минут. Вуангу и вовсе не нужно было собираться, сунул книжку подмышку и уже готов. Проводив сладкую парочку до дверей, я запер офис на оба замка и прошёл в кабинет, где сразу направился к сейфу. Сняв с него защитное заклятие, набрал код и вытащил кожаный мешочек с маргалдосом. Именно так заковыристо называется удивительный артефакт, который долгие годы я называл просто Послушным кубиком. Этот вырезанный из осколка священного камня Каабу игральный кубик я в своё время выиграл в чешского дурака у одного подвыпившего дюжего из Дюжины. Парень утверждал, что с помощью этого старинного артефакта можно перемещаться во времени и в пространстве, только, к большому сожалению, не объяснил, каким образом это делать. В результате долгое время по прямому назначению я кубик не использовал, и лишь совсем недавно, прошлой осенью узнал, как с помощью него в пространстве перемещаться. Мне об этом Претёмный перед тем, как сгинуть, поведал. Не по доброте душевной, конечно, поведал, а следуя исключительно своим меркантильным и злым интересам. Знаю теперь, что для мгновенного перемещения достаточно загадать четвёрку, произноси трижды "Абиссус абиссум инвокавит", представить в деталях то место, куда нужно попасть, и бросить кубик. Вот и всё. Вот так вот несложно. Жаль только, что про то, как во времени перемещаться, Претёмный ни словом не обмолвился. А я бы не отказался узнать. Вряд ли этим свойством кубика часто бы пользовался (осторожничая, и в пространстве-то два раза всего с его помощью перемещался), но само осознание, что у меня есть такая возможность, бесспорно вдохновляла бы. Впрочем, нет и нет. Давно привык довольствоваться тем, что имею, и не мечтать о несбыточном.

Как-то особо готовиться к походу в Запредельное я не стал, просто восславил Великого Неизвестного да тут же и проделал с кубиком положенные манипуляции. И едва убедился, разжав ладонь, что чудесным образом выпала запрошенная четвёрка, как уже в следующий миг очутился в Запредельном, на пороге верхней комнаты выдуманной кем-то когда-то сторожевой башни.

Есть такая мудрая русская пословица: поспешишь, людей насмешишь. Это был тот случай, ибо попал я совершенно не туда, куда хотел. Осознал я свою оплошность уже через несколько секунд. Дело в том, что убежище Жана Калишера, как я чётко помнил, походило на рабочий кабинет мыслителя или писателя, и обставлено было соответствующе: книжные шкафы, огромный письменный стол, удобные кресла и уютный диван. Ещё напольные канделябры кругом стояли в виде цветущих подсолнухов, а также скульптуры малых форм разных народов и эпох. Здесь же ничего подобного не было и в помине. Это помещение напоминало своим строгим обустройством архив какого-нибудь официального государственного учреждения: вдоль стен по кругу размещались высоченные, уходящие под потолок стеллажи с множеством специальных выдвижных ящичков. Стол, правда, имелся, стоял точно также, посередине комнаты, но исполнен был не в стиле позднего барокко, как тот, что я видел в кабинете у Претёмного, а в обычном невнятно-канцелярском стиле. Вместо кресел с вычурными ножками примыкали к нему два клееных, обитых дешёвым дерматином, стула. На матово поблёскивающей столешнице ни осколков Зеркальной сферы, ни жезла Ваала я не увидел, располагался там тривиальный подсвечник с двумя высокими горящими свечами и лежал раскрытый посередине толстый гроссбух. Ещё одно имелось важное отличие этой комнаты от кабинета Претёмного: здесь, как и там, тоже имелось четыре окна, и они точно также выходили на четыре стороны, но если у Претёмного в каждом из них сияла полная луна, то здесь лишь за одним висел хилый полумесяц, да и он то и дело исчезал за облаками. И ещё. В комнате Претёмного стояла гробовая тишина, а здесь звучала музыка: где-то, может, этажом, а может, двумя этажами ниже играл рояль. Хотя завывания ветра вырывали часть звуков и доходили до моих ушей только самые из них звонкие, но всё равно я легко разобрал, что звучит танго. Коротко говоря, это было не логово Претёмного, это было логово человека, которого я приметил не сразу, а только тогда, когда он начал что-то громко напевать.

Одетый в джинсы и тельняшку он стоял спиной ко мне на предпоследней ступеньке раздвижной стремянки и копался в одном из ящичков. Не удивительно, что я его не сразу увидел. Занимался он своими делами далеко от круга света, что давали кадящие свечи, а свет и без того слабой здешней луны, то и дело бледнел, смягчаемый дымчатым фильтром развеянных облаков, а то и вовсе пропадал.

Отвлекать человека от трудов праведных у меня не было ни малейшего желания. Намереваясь уйти по-английски, я собрался потихоньку перебросить кубик. Правда, на этот раз ошибку учёл, торопиться не стал, постарался детальней нарисовать в голове образ комнаты с четырьмя лунами в окнах. Эта задержка меня и подвела. А ещё здешняя ядрёная пыль. Уже почти произнёс заклинание, когда почувствовал, что в носу засвербело. Разумеется, стал крепиться, бычится и закатывать глаза, но как не крепился, какие страшные рожи не корчил, один чёрт – а чтоб его! – чихнул.

И себя этим чихом дурацким с нужной волны сбил, и человека, которого уже окрестил для себя архивариусом, от дела отвлёк.

– Принёс? – не оборачиваясь, спросил он у меня по-испански.

В ответ я ещё раз чихнул, а когда архивариус обернулся, сказал также по-испански:

– Извините.

И ещё раз, уже в третий раз чихнул, после чего очень сладко выругался по-русски.

– Будьте здоровы, – моментально перейдя на язык Александра Пушкина, пожелал мне архивариус и тут же справился: – А вы собственно, кто?

– Да так, прохожий, – смущённо ответил я. – Извинти, дверью ошибся.

– Бывает, – сказал он сочувственно и стал спускаться.

– Ещё раз извините, ради бога. И всего доброго. Я пошёл. Мне пора.

– Подождите-подождите, – воскликнул он и быстро-быстро пошёл ко мне. Чуть ли не побежал.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});