Серый туман - Евгений Лотош

«Ох ты блин… Шустрый паренек, однако! Да уж, ты оставался хорошей маскировкой, пока люди сами не изобрели электронику. Раньше перед тобой благоговели и считали загадочным полубогом – а теперь каждый мальчишка, прослушавший спецкурс по вычислительной технике, воспринимает тебя всего лишь как обычный инструмент. Да, братец, похоже, мы с тобой безнадежно устарели».

«Нелогично. Технологии, лежащие в моей основе, люди не смогут изобрести даже концептуально в течение ближайших столетий».

«Да я так, шучу помаленьку. Над своей непредусмотрительностью в первую очередь. „Мощеная дорога“ в применении к Хранителям, ничего себе! Этак он через пару недель обнаружит то, на что мне потребовалась целая минитерция».

«Указания?»

«Хм… Поставь промежуточный скрытый фильтр. Просто хаотичная модификация данных на конвейере. Нужно, чтобы у него не получилось ничего определенного, иначе он по молодости да горячности устроит публичный скандал с непредсказуемыми последствиями. Да, и укрой его эксперименты от всех, от членов Совета в первую очередь. Всё?»

«Требуется уточнение. Почему модуль называется „мощеная дорога“?»

Долгая-долгая – по меркам общающихся – пауза. Секунды камнями падают в пропасть тишины.

«Мои личные ассоциации. Не обращай внимания».

«Персональная тайна?»

«Да нет, в общем-то. Память о первых попытках регулировать общество. Ищи в расширенных разделах, категория „Древняя философия“, ключевые слова „благими намерениями“…»

«Сентенция обнаружена. Не найдено определение понятия „ад“».

«Горюшко ты мое… Дойдут руки – прикручу разделы как следует. Учитывая способности юной поросли к копанию в потрохах системы, нужно тщательно продумать, как не допустить ее куда не следует. Ад – понятие из древних земных мифологий. Скверное место, куда попадают души людей после смерти. Все, мне пора, ресурсы внимания на пределе. Отбой».

«Конец связи».

30.07.1582, понедельник

В тусклом свете хмурого дождливого дня возле «Морской волны» толпилось примерно два десятка потенциальных посетителей. Внутрь, как всегда, никого не пускали. Олег уверенно протолкался сквозь них, таща Пашку за собой на буксире, и негромко постучался в стекло. Приоткрывший дверь швейцар хмуро уставился на него, но тут же расплылся в широкой улыбке и распахнул створку уже полностью, угодливо согнувшись. Под недовольный ропот Олег втащил Бегемота в ресторан, по пути сунув в руку швейцару десятку.

— Они по спецзаказу! Мест нет! — крикнул швейцар на улицу и тут же лязгнул засовом, отрезая ринувшиеся в брешь превосходящие силы противника.

— Вон свободный столик в углу, — Олег ткнул пальцем. — Пошли.

— Ловко ты! — уважительно качнул головой Бегемот, лавируя между тесно сдвинутых столов. — У тебя тут что, блат?

— Ага. Пару лет назад помог директору импортные люстры достать. Для дома, разумеется, не для заведения. Бонджамские, что ли, они тогда в моду вошли. Жуткие такие хрустальные чудища, как цеплять к нашим потолкам – непонятно, но гонялись за ними изо всех сил. Здесь меня еще тогда запомнили. Эй, господин хороший!

Олег поднял руку и пощелкал в воздухе пальцами. К ним тут же подлетел официант в белом фартуке до пола и протянул меню.

— Не надо, — отмахнулся от меню Олег. — Солянку, свиные котлеты на косточке, швейцарский салат. По две порции. И мясную нарезку.

— Что пить намерены?

— Поллитра экспортного «Хрусталя» в графине.

— Погоди, Олежка, — остановил его Павел. — Я не в настроении. Времени всего четыре, я еще на работу собираюсь вернуться.

— Да? — озадаченного глянул на него Олег. — Ну, смотри. Тогда, пожалуйста, чай вместо водки. Литр зеленого тибетского.

— Сделаем-с, — официант кивнул и растворился меж столиков.

— И во что нам оно встанет? — меланхолично поинтересовался Бегемот, поудобнее устраиваясь на стуле. — Уж больно пафосное местечко. Небось еще и чаевые оставлять принято, как в лучших заведениях Маронго?

— Я угощаю. Все равно мне деньги девать некуда.

— Ага, весь в делах, весь в работе, — усмехнулся Бегемот. — Большой человек. Женить тебя надо, вот тогда и поймешь, что такое «девать деньги».

— Кто бы говорил! Сам сначала женись, а потом насчет меня рассуждай.

— У меня, — Пашка нравоучительно поднял палец, — богатый жизненный опыт и суровая школа в виде двух разводов. На текущий исторический период с меня хватит. А вот ты молодой, видный, ни разу не целованный…

— Я тебе щас по башке настучу! — пригрозил Олег. — Я, в отличие от некоторых тупоголовых травоядных, предпочитаю разбегаться до того, как неудачно женился.

— Грубый ты, — Бегемот явно поскучнел и принялся походить своей унылой физиономией на животное, от которого произошла его школьная кличка. — К тебе со всей душой, а ты… Чего позвал-то? Если просто пожрать за компанию, то кусаться начну. Времени и так ни хрена нет.

— На работе проблемы?

— Да нет, проблем особо не наблюдается. Только ты понимаешь, что такое из секретарей-референтов в первые замы перепрыгнуть? Я же вообще ни в чем не разбираюсь. Хорошо хоть всегда в курсе отношений держался, а то вообще бы запутался.

— Добросовестный ты наш… — Олег взял с поставленного официантом блюда полоску копченого мяса и принялся ее жевать. — Не прежвай шпра… Гхрм! — он с усилием сглотнул. — Не переживай, справишься. Я в жизни не видел компетентного начальника, все тупые как пробки, а знали в своем деле еще меньше твоего. Ты другое скажи – тебя подсиживают? Подлянки устраивают?

— Как ни странно, нет, — Павел отщипнул крошку от ломтика хлеба и кинул ее в рот. — Я думал, устроят мне такую веселую жизнь, что небо с овчинку покажется. Но пока все на удивление спокойно. Видимо, побаиваются моей мохнатой лапы или пока не поняли, как относиться. Насчет Хранителей народ мало что знает, одни слухи, но меня же если и не сам Шварцман поставил, то кто-то с самой верхушки. Кое-кто даже подлизываться пробует на всякий случай. Но все-таки удружил ты мне, ничего не скажешь…

— А что такое? — Олег взял ложку и попробовал на вкус поставленную перед ним солянку. — М-м, вот за что я люблю «Волну», так это за супчик. Умеют здесь готовить, не то что в других местах.

— Грустно сейчас в Канцелярии, — не принял предложенного тона Бегемот. — Очень грустно, Олежка. Не знаю, что там на самом деле между Шварцманом и Самим, но слухи ходят самые нехорошие.

— А именно?

— Что Шварцман в опале. Что Нарпред к нему охладел, мягко говоря, и чуть ли не вот-вот менять собирается. Перетряски грядут такие, что половину народа уволят, а вторую с понижением переведут. Общаки верхушку Канцелярии плотно пасут, оперативный отдел по рукам и ногам согласованиями связали, а по бумажным департаментам и отделам контрольные комиссии ходят. Все такое. До нашего строительного департамента пока не добрались, но предчувствия у народа самые нехорошие. Только, будь другом, не трепись о таких вещах на стороне.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});