Доказательство Канта - Елена Янова

неодобрительно на меня посмотрев, сказал:

— Соблаговолите объяснить, что за мистические практики у меня в отделении?

— А что я такого натворил? — сделал вид, что испугался я.

— Вы мне пациента почти с того света вернули. И, судя по всему, уже не первого. — Врач словно выговор мне делал, хотя я видел, что он ситуацией доволен и с моими действиями целиком и полностью согласен.

— Ну… Показалось? — с надеждой посмотрел я на реаниматолога.

— Коллективных галлюцинаций не бывает, — строго заметил доктор. — Только если по всей больнице распыляли психоактивные вещества. Но кому бы вдруг понадобилось наркотики в баллончик заливать и потом распылять, я себе не представляю. Так что нет. И?..

— … и если б я сам знал, — криво улыбнулся я. — Во что мне встали эти, как вы говорите, мистические практики?

— Практически в кахексию. — Наверное, я слишком недоуменно посмотрел на врача, потому что тот немедленно пояснил: — Полное истощение организма. Состояние биохимии крови, гемодинамики и обмена веществ такое, будто вы голодали дней двадцать и при этом шли пешком по пустыне, разве что мышечная масса осталась на месте.

— Понятно, — кивнул я, — что ничего не понятно. Значит, это что-то здорово сил отнимает.

— Я бы сказал, вы сами едва не погибли. Так что я рекомендовал бы в будущем либо научиться управлять вашими экстраординарными способностями, либо без крайней необходимости их не использовать.

— Не погиб же, — резонно заметил я. — А дальше как получится. Не давать же хорошим людям, и тем более гениям помирать.

— Уникальная вы личность, Честер, — покачал головой врач. — В наши времена, и вдруг человеколюбие…

— А что не так со мной и нашими временами? Две ноги, две руки, тулово, голова, трубки вот эти только точно лишние, — насупился я. — А касательно человеколюбия… Вы знаете, человека, как я полагаю, во многом создает окружение. Вот и посмотрите, сколько вокруг меня умных, сильных и просто замечательных людей. Вся колония! А мои ребята? А Тайвин?

— Человек — существо парадоксальное и только положительным быть не может. Дуальность заложена в само понятие сознания, Честер. Строго говоря, и в самой распрекрасной бочке меда может найтись немало горечи и желчи, ее отравляющей. Я это вам как специалист по человеческой глупости, а иногда и подлости говорю. Люди так любят выслужиться, отличиться, прыгнуть выше собственной головы, что не замечают иногда, что идут по головам других, — задумчиво сказал мне врач. — Вот вами что руководит?

— Ну… желание помочь? — предположил я.

— Нет, — покачал головой доктор. — Это следствие, а не причина. Мотив должен быть, глубинный и такой мощный, чтобы заставлял вас действовать, иногда вопреки инстинкту самосохранения.

— Тогда, наверное, я просто хочу, чтоб всем было хорошо. Когда всем хорошо — и мне хорошо, — решил я.

— Мотив социального одобрения… необычно, но вполне понятно, –кивнул доктор. — Не то что Тайвин ваш, этот — исключительный эгоцентрик.

— Кстати, про него, а что там с ним? — заволновался я.

— Я был вынужден пока перевести его на седативные препараты. Иначе он из больничной койки будет наукой заниматься, а нам надо провести операцию на руке, восстановить отрицательное давление в плевральной полости и вернуть легкому нормальный объем.

— А с сердцем что?

— Небольшой дефект межпредсердной перегородки, как выяснилось. Врожденный порок, не критичен для жизни, но при стрессах иногда может давать предсердную аритмию и, как следствие, фибрилляцию предсердий. Обычная картина, как раз манифест подобных пороков ближе к тридцати и случается. Так что будем наблюдать. Возможно, придется ставить водитель ритма.

— Да вы что, — испугался я за ученого, — он же тогда на Шестом навсегда застрянет.

— Вот поэтому пока кардиостимулятор и не поставили, — ответил мне мудрый специалист. — Удивительно только, как его к межгалактическим перелетам допустили.

— Вероятно, как-то обманул медкомиссию, — предположил я. — Или не заметили…

— Нет, такое не заметить невозможно. А то, что ваш уважаемый гений соврал, только подтверждает мою точку зрения, так что вам стоит немного спустить его с того пьедестала, куда вы его возносите, — хмыкнул врач.

— Не… — протянул я. — Хорошему человеку иногда можно делать глупости, док. У всех свои тараканы, и им надо давать волю, иначе они наружу полезут и будут окружающих пугать шевелением усов.

— Как в вашем случае получилось? — съехидничал доктор.

— Да у меня вообще в голове мохноногие тарантулы финскую польку на рояле играют, разве не заметно? — пошутил я, мы посмеялись, и на этой позитивной ноте реаниматолог оставил меня лежать и лечиться.

Но мне не давала покоя ситуация. Если организм, мирно лежащий на больничной койке, говорил мне о том, что он с удовольствием там еще дня три полежит, то голову отключить я не мог, и она продолжала интенсивную работу. Кто, как и когда подкидывал записки ученому? Кем и зачем были испорчены флаеры? Откуда засада, кто к ней причастен? Что хотели эти бойцы невидимого фронта, чтоб их там химера поперегрызла?

Ближе к вечеру я понял, что если я сейчас же не поеду на работу и не разберусь в этой