Вексель судьбы. Книга вторая - Юрий Шушкевич

Я по-прежнему даже не в силах представить, что именно то могла быть за тайна, которая спустя двадцать лет после революции продолжала столь беспощадно мучить и убивать. К сожалению, это проклятие длится и сегодня. Я лишена комнаты, выселена из Москвы, где прожила всю жизнь, и отвезена в какую-то тьмутаракань. А теперь ещё меня вдобавок парализовало, а в больницу не отправляют, сделали укол физраствором и кормят обещаниями. Я очень надеюсь, Алексей, что это письмо дойдёт до Вас и я смогу Вас увидеть, доколе у меня вслед за рукой не отнимется и разум.

Если я не ошиблась, и отцовские часы действительно находятся при Вас,- расскажите мне, ради Бога, что же за тайну они хранят! Не считайте, что бабушка тронулась рассудком, ведь мне очень, очень важно знать об этом! Ибо я боюсь, что из-за этой треклятой тайны, которая обрекла на танталовы муки целый сонм ни в чём не виновных людей, мои отец и мать, встречаясь с ними ТАМ, ничего не могут им ответить в своё оправданье и вымолить прощение. И если я умру, тоже ничего не узнав,- я не смогу помочь ТАМ своим родителям, что как дочь я просто обязана сделать. И ещё я безумно боюсь, что затем весь этот сонм убиенных за ответом явится ко мне. Не смейтесь, но мне очень важно ответить всем им и объяснить, что мой отец ни в чём, совершенно ни в чём не виноват. Что он точно такая же, как и они, безгласная жертва нашего окаянного века.

Алексей, милый Алексей! Я не знаю, кто Вы, кем приходитесь Рейханам или, может быть, кому-то из моих родных. Однако я убеждена, что Вы по-любому - ангел, посланный ко мне в мои последние дни. Ведь на Вашей руке - часы, помнящие руки отца, руки Александра и ещё невесть кого, кто мог за прошедшие годы оказаться между нами. Когда получите письмо - приезжайте сразу, Господом Богом прошу Вас! Ведь только что приходил начальник, он снова отказывается везти меня в больницу, кивает на мои девяносто два и говорит, что я должна радоваться, что уже “столько прожила”. Боюсь, что жить мне остаётся недолго, и ещё меньше - быть собой. Поэтому если Вы вдруг застанете вместо меня живой труп в параличе - всё равно присядьте на минуту рядом и расскажите, я постараюсь Вас как-нибудь услышать. Ну а если не успеете - расскажите об этой тайне в газете, на радио - вам виднее, снимите каинову печать с моего отца, прекратите её действие!

Очень, очень верю в Вас, и будьте счастливы!

Всегда Ваша

Анжелика Ларионова (Кубенская)

10/VIII-2012”

Завершив читать, Алексей вернул письмо в конверт и отрешённо посмотрел на календарь, висевший на стене напротив. Десятого августа, когда было написано это письмо, он с помощью верных друзей на соловом коне бежал из-под ареста. Сегодня - восемнадцатое. Анжелика Сергеевна умерла шесть дней назад - стало быть, воскресным днём двенадцатого числа, прожив после удара немногим более двух суток.

— Вы же медик? Скажите, пожалуйста,— обратился Алексей к красотке в белом халате, продефилировавший рядом,— какое лечение обычно назначают после инсульта?

— Да, медик,— ответила та, остановившись.— Всё зависит от анамнеза. При геморрагическом инсульте я обычно прописываю магнезию и гордокс. При инсульте ишемического типа проводится гемодинамическая коррекция и вазоактивная терапия.

— Хорошо,— понимающе согласился Алексей,— а одним физраствором можно обойтись?

— Вы что? Только если уж совсем денег нет. Но у нас даже нелегальные мигранты и бомжи - и те получают лечение согласно государственным стандартам!

Алексей поблагодарил докторшу и возвратился на своё место. Сидевший напротив стеклоглазый гражданин сопроводил его внимательным взором и вернулся к разгадыванию кроссворда.

Вскоре из кабинета, украшенного министерского вида табличкой, вышел сам Роман Галактионович Пектов. Риелтор и хозяин геронтологического заведения был огромным, грузным и не располагающим к общению человеком со стеснённой и тяжёлой походкой, широченными плечами и бритой наголо головой, напоминающей тыкву. Алексей поднялся и направился к нему.

Он вежливо представился и спросил у риелтора, “где можно увидеть вещи, оставшиеся в квартире скончавшейся родственницы”.

Тот даже не поинтересовался, о ком именно идёт речь, и, словно делая одолжение, равнодушно бросил, что “согласно договору всё имущество поступило в рентный фонд”.

— Хорошо,— продолжил Алексей, с трудом сдерживая негодование,— но я хотел бы осмотреть мебель и картины Ларионовой. Если что, я готов их выкупить.

— Поздно!— рявкнуло в ответ с высоты.— Мы финансовая компания, и рухлядь реализуем сразу.

— Но можно же узнать, кто покупатель?— не унимался Алексей.

— Всё, закрыто,— отрезал хозяин, с усилием разворачиваясь в направлении к выходу.

— Постойте!— Алексей с неменьшим ожесточением дёрнул его за рукав.— Если вы получили от Ларионовой недвижимость миллионов на двадцать, не меньше, а из обстановки только одно лишь пианино Bosendorfer тянет на миллион, то почему вы не обеспечили её лечением? Почему не отвезли в больницу?

— Потому что есть порядок!— буквально заорал на него, снова развернувшись, Роман Галактионович, и его глаза сделались красными и особенно злыми.— Сколько лет было умершей?

— Девяносто два года.

— Ха, девяносто два! Так чего же ты хочешь?— от негодования на досаждающего клиента риелтор даже не заметил, как сорвался на “ты”.— Радоваться надо за родственницу! Я бы сам много дал, чтобы дожить до девяноста двух!

Алексей снова хотел возразить, однако Пектов разговаривать более не желал. Не поворачивая тыквы головы, он стал тяжёло вышагивать к выходу, и лишь возле стеклянной двери на миг задержался, чтобы ответить подскочившей к нему секретарше. Из произнесённого Пектовым Алексей понял, что риелтор сию же минуту отправляется в столицу.

“Он не доживёт до девяноста двух,— решил Алексей твёрдо и безоговорочно.— Я убью его, и постараюсь сделать это сегодня же!”

Выдержав небольшую паузу, Алексей вышел на улицу и увидел, как Пектов садится на пассажирское кресло напоминающего небольшой танк мрачного автомобиля марки “Хаммер”. Дождавшись, когда “Хаммер” вырулит со двора, он немедленно бросился к проезжей части, остановил таксиста-частника, и со словами: “Опаздываем, за ним!” — показал на зардевшие задние фонари притормозившего на светофоре риелторского внедорожника.

После того как видавшая виды обшарпанная малолитражка местного “бомбилы” выскочила, преследуя “Хаммер”, на Московский тракт, Алексей поинтересовался, сколько может стоить для таксиста эта его машина, будучи новой.

“Триста тыш,— буркнул таксист.— Ну, триста двадцать. А за триста пятьдесят можно сделать - ващще!”

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});