Паутина и скала - Томас Вулф

– Чем плоха комната в театре?

– Да ведь она и не задумывалась как рабочее помещение. Раньше туда вешали ставшие ненужными костюмы. Ее отдали мне, потому что должна же я где-то работать, а другой не было. Но работать там трудно и постоянно становится все труднее. Многие девушки оставляют в ней вещи и вечно ходят туда-сюда, к тому же, освещение никуда не годится… Да и все равно, я рабо shy;таю не только для театра, и мне очень нужно место поюжнее – поближе к тем местам, куда приходится ездить.

Это было похоже на правду. Во всяком случае, Эстер чуть ли не при каждой встрече заговаривала о том, что ей нужно новое место для работы. В конце концов однажды она встретилась с Джорджем ликующе взволнованная.

– Нашла место, – сразу же воскликнула она, снимая перчат shy;ки, и потом села. – Все утро искала – большинство их было слишком унылыми.

– А это понравилось?

– Просто чудесное, – воскликнула миссис Джек, словно де shy;лая потрясающее откровение. – Тебе такое не снилось. На верх shy;нем этаже старого дома, – продолжала она. – В таком же доме я жила в детстве. Только этот совсем обветшал. Очень грязный, ле shy;стница готова провалиться под тобой. Сейчас он вроде бы совсем пустует, но, похоже, там было много мастерских. Но когда-то это был красивый дом, – объявила она, – величественный. И я сня shy;ла целый этаж.

– Весь этаж! – воскликнул Джордж.

– Весь! – ликующе подтвердила она. – Ты в жизни не видел такого простора. Там можно развернуться.

– Да – но стоит это, должно быть, целое состояние.

– Тридцать долларов в месяц, – торжественно объявила она.

– Как!

– Тридцать – долларов- в месяц, – медленно, вырази shy;тельно произнесла миссис Джек, и, увидев на лице Джорджа изумление, быстро продолжала: – Понимаешь, дом совсем не ремонтировался. Сущая развалюха, думаю, его рады были сдать за любую цену. Но там такой замечательный простор! Такой чудесный свет! Подожди, сам увидишь!

Эстер так хотелось показать Джорджу свою великолепную находку, что она не могла дождаться, когда он поест, сама к еде почти не притронулась. Он тоже, возбужденный ее описа shy;нием и радостью, испытывал сильное волнение. После ленча они тут же поднялись и отправились к новому месту.

То был старый четырехэтажный дом на Уэверли-плейс, для которого явно настали черные дни. С улицы в него вели ржавые ступени. На первом этаже размещалась пропыленная швейная мастерская. Коридор был открыт всем ветрам, дверь висела на одной петле. Ведущая наверх лестница сильно кренилась, слов shy;но с одной стороны у нее сдавала подпорка. Ступени громко скрипели под ногами, старый поручень покосился – он держал shy;ся еле-еле, будто старый зуб.

Наверху было темно и совершенно пусто. Единственным ис shy;точником света служил газовый рожок в узком коридоре, горев shy;ший ночью и днем. В стене, вдоль которой шла лестница, были ниши, они напоминали Эстер лучшие времена этого старого до shy;ма, когда в нишах стояли мраморные статуи и бюсты. Подняв shy;шись, Джордж и Эстер заглянули в несколько комнат. Комнаты были большими, просторными, но очень грязными и ветхими. Видимо, там некогда размещались какие-то мастерские, потому что с потолка свисали сплетения проводов, на голом полу валя shy;лись картонные коробки, бумага, прочий мусор. Пока что пер shy;спектива была не особенно радостной.

Наконец они поднялись по крутым, зигзагообразным лестни shy;цам на верхний этаж. Остановились на маленькой площадке пе shy;ред грубо сколоченной из досок дверью. Она была заперта на ви shy;сячий замок. Миссис Джек порылась в сумочке, достала ключ, отперла дверь и распахнула. Они вошли внутрь.

Комната эта оказалась сущим открытием. Как и остальные, она была очень грязной, но занимала весь этаж. Видимо, ее то shy;же использовали под какую-то мастерскую: с потолка свисало множество проводов с патронами для лампочек. Там оставили старый, грубо сколоченный, скособоченный стол и много му shy;сора, который Эстер уже смела в кучу. Наверху посередине на shy;ходился световой люк, потолок понижался к обоим концам, и если в центре комнаты вполне можно было стоять, то подходя к торцовым стенам, приходилось нагибаться. Старые побелен shy;ные стены были грязными, штукатурка кое-где обвалилась, обнажая доски и дранку – костяк старого дома. Местами сте shy;ны выпучивались, голые половицы со скрипом прогибались под ногами. По всему ощущалось, что старый дом осел и поко shy;сился.

Эстер гордо повернулась к Джорджу и смотрела на него с ве shy;селой, вопрошающей улыбкой, словно говоря: «Ну вот. Что я те shy;бе говорила? Разве комната не замечательная?».

Джордж не сказал ничего, но в первую минуту почувствовал разочарование. Он рассчитывал увидеть нечто более роскошное, в лучшем состоянии, и сперва убогая ветхость огорчила его. По shy;том он принялся ходить по комнате из конца в конец: ее простор и ощущение, что можно спокойно, беспрепятственно двигаться, восхищали его. После тесноты его крохотной комнаты, всех тес shy;ных жилищ в городе, где простор стал высшей и самой дорогой роскошью, эта комната вызывала у него восторг. Старый пол прогибался под ногами и пугающе скрипел, в одном месте едва не проваливался. Однако чувство освобождения, покоя, уеди shy;ненности было поразительным.

Пока он ходил взад-вперед, Эстер с беспокойством наблюда shy;ла за ним.

– Нравится? Конечно, в конце комнаты нужно пригибаться. Но разве она не чудесная? Столько простора. А свет! – восклик shy;нула она. – Разве не великолепен? Прекрасное освещение для работы. Замечательная, правда?

Через люк над ее головой свет падал мягко, ровно, невозму shy;тимо, беззвучно; отвратительное безумие улиц, бесконечная су shy;матоха города здесь не были слышны; и впечатление, производи shy;мое на Джорджа, было под стать самому свету, впечатлением ти shy;шины, покоя, убежища.

Эстер принялась расхаживать и, уже преисполненная планов обновления, быстро, воодушевленно говорила:

– Конечно, комната грязная… Просто отвратительная! Но я наняла человека, завтра он вымоет окна и отскребет полы. От shy;правлю сюда из дома кой-какие вещи – свой чертежный стол, инструменты, старую кушетку, которой не пользуемся, и не shy;сколько стульев. Ты не представляешь, как переменится комна shy;та, когда здесь будет чисто и появится несколько вещей… Не поставить ли чертежный стол здесь? Под этим светом? Как ду shy;маешь?

Эстер, жестикулируя, стояла под световым люком. Сильный мягкий свет падал на ее свежее, румяное лицо, исполненное пылкости и надежды. Внезапно Джордж, сам не зная, почему, глубоко растрогался и ненадолго отвернулся.

Когда они вышли, Эстер заперла дверь и перед тем, как положить ключ в сумочку, торжествующе потрясла им слегка перед лицом Джорджа, что говорило яснее всяких слов: «Эта вещь наша».

Потом медленно, осторожно, держась за руки, как непривыч shy;ные люди, они стали спускаться по старой зигзагообразной лест shy;нице. Ступени со скрипом прогибались под их ногами, а позади в темноте раздавался стук падающей капли воды, скапливаю shy;щейся, набухающей, срывающейся с мерным, ритмичным одно shy;образием, казавшийся звучанием тишины в старом жилом доме.

25. НОВЫЙ МИР

В жизни Джорджа произошла чудесная перемена, и, как час-го случается, поначалу он едва осознавал ее. Сперва он не пони shy;мал, что означает для него Эстер. Перемену произвел не только факт любовного успеха: пожалуй, он – даже в последнюю оче shy;редь. Гораздо важнее было сознание, что впервые в жизни он для кого-то всерьез много значит.

Хотя Джордж этого почти не ощутил, сей замечательный факт оказал на него почти немедленное воздействие. Он по-прежнему был склонен к раздражительности, по-прежнему очень болез shy;ненно реагировал на пренебрежение, действительное или мни shy;мое, по-прежнему держался вызывающе, но уже в меньшей сте shy;пени. У него появились чувство уверенности, вера в себя, кото shy;рых не было раньше. А верить в себя он стал потому, что кто-то в него поверил. Война его против всего мира стала менее ожесто shy;ченной, так как прекратилась война с собой. Что же до мелких обид и неприятностей, неприветливости спесивцев, глупости ду shy;раков, мелочных интриг, зависти, злобы, пересудов, сплетен и мелкого политиканства, отравлявших жизнь Школы прикладных искусств, где он работал, легких уколов и щелчков повседневной жизни, которые поначалу вызывали у него жгучее презрение к себе, – все это отступило на подобающее место. Он смотрел на них, как на пустяки, которыми они и являются, если не хладно shy;кровно, то во всяком случае более сдержанно, соразмерно их зна shy;чительности.

В сущности, Эстер стала придавать его жизни некую направ shy;ленность, план, цель, которых не было раньше. Хотя Джордж тогда и не сознавал этого, она сама стала в его жизни своего рода целью, на которую можно было направить все громадные, до сих пор попусту растрачиваемые силы. Было бы неправдой сказать, что он «жил» ради встреч с ней. На самом деле жизнь его между этими встречами теперь шла ровнее, спокойнее, с более здравы shy;ми суждениями, чем раньше. Казалось, все слагаемые его жизни стали внезапно обретать соразмерность, гармонию в перспекти shy;ве картины. Виделся он с Эстер три-четыре раза в неделю, одна shy;ко связь с ее жизнью ощущал постоянно.