Последние штрихи - Эстер Браун

Если я рассчитывала на шумный успех в духе Голливуда с бросанием в воздух трусиков и бумажных платочков, то такового не последовало.

Эмми-Джейн посмотрела на меня с таким видом, будто мучительно пыталась осмыслить сказанное и перевести на какой-то другой язык. Коралия не то чтобы улыбнулась, а просто продемонстрировала оскал дорогих белоснежных зубов. Чувствуя на коже холодок ужаса, я поняла, что меня совершенно не вдохновляет перспектива обнаружения в одной из этих особ своей близкой родственницы. Страшно было даже подумать о том, что такие гены могут проявиться во мне в дальнейшей жизни.

Тем не менее я не сдавалась.

Софи вяло пожала мне руку. У нас в Академии это назвали бы «профилактикой ломкости костей».

— Привет, — сказала она, распространяя запах пачули и ментоловых сигарет. — Софи Тауненд-Гуч. Так ты Бетси Филлимор? Типа… — Она понизила голос и со шпионским видом покосилась по сторонам. — Неопознанный младенец?

Я неопределенно кивнула. Похоже, моя игра в шарады как-то не слишком задалась.

— Плод моей тайной любви… — добавила Коралия, небрежно перебросив через плечо грязно-серый фрагмент своей драпировки.

На секунду у меня остановилось сердце. Но только на одну секунду, потому что потом Софи грубо пихнула Коралию в бок, так что та пролила шампанское, и выкрикнула:

— Ты, корова! Ты хотела сказать: плод моей тайной любви?

Я в ужасе посмотрела на них обеих.

— Простите?

Коралия вытаращила глаза, густо подведенные ярко-синими тенями в духе восьмидесятых.

— Это я была самой дрянной девчонкой нашего выпуска. Даже спорить нечего!

— Ничего подобного! — возразила Софи. — Это я всех сбила с пути своим грязным коксом и дешевой пергидролью!

— А потом несколько месяцев торчала в дурке? — прищурилась Коралия, уперев руки в желеобразные бока.

— Лучше расскажи, сколько у тебя было мужей!

— Своих или чужих?

Эмми-Джейн хрюкнула (а может, просто шмыгнула носом), но в разговор не вступила.

— Вы… шутите? — неуверенно предположила я.

Как же все-таки трудно общаться с настоящими аристократками: никогда не поймешь, шутят они или просто хотят тебя оскорбить. Согласитесь, несколько странное представление о юморе, с точки зрения нормального человека.

Коралия и Софи посмотрели на меня удивленно: дескать, как вообще можно было предположить, что мы говорим всерьез?

— Дорогая, — сказала Коралия, пытаясь наморщить брови, которые по известным причинам морщились с трудом. — Софи никак не может быть твоей матерью, потому что ее собственная мамаша родила ее в четырнадцать лет в результате неудачного свидания с садовником, хотя и принимала противозачаточные таблетки…

— Не с садовником, а с садовниками-и-и, — поправила Софи. — А Коралия, если бы даже умудрилась выродить бебика в перерывах между клипами «Duran Duran», то скорее подбросила бы его консьержу, чем леди Франсес.

Они прямо-таки упивались друг другом, как будто меня вообще не было. Глядя на этот чемпионат остроумия, я чувствовала невероятное облегчение от мысли, что меня не связывает с ними кровное родство.

— Я тоже ни при чем, — возникла напоследок Эмми-Джейн и опять шмыгнула носом. — Я вообще больше кошек люблю…

— Прошу меня извинить, — сказала я, хотя меня никто не слушал. — Но мне нужно идти к другим гостям.

Я не могла найти ни Нелл, ни Дивинити с ее списком, пока в кабинете леди Гамильтон не начался очередной семинар Лив «Что когда надевать».

Заглянув в щелку, я увидела, как дрожащую от волнения добровольную «жертву» в джинсах и топе Лив с помощью всяких шарфов и поясов на глазах превращает в модную посетительницу вечеринок. А потом услышала, как Дивинити проводит ликбез по поводу аксессуаров: какие украшения она носит и в каких магазинах можно нарваться на поддельные бриллианты «от дизайнера». Впрочем, не услышать Дивинити было трудно: не исключаю, что ее голос доносился даже до прохожих на Хафмун-стрит.

Эх, наконец-то я могу спокойно облокачиваться на дверь, не опасаясь нацеплять на подол паутины… Как же быстро все изменилось! Пансион будто проснулся от спячки — в нем запахло чистотой, да и сами студентки стали совсем другими. Во всяком случае, вид у них был почти счастливый.

А я? Сказать по правде, я все еще не могла прийти в себя после созерцания лиц со старой фотографии, перенесенных в реальную жизнь. Обычные, реальные люди, такие же, как и моя мать, где бы она сейчас ни была. И если честно, теперь я уже сомневалась — хочу я с ней встретиться или нет.

Кто-то тронул меня за плечо. Даже не оборачиваясь, по одному запаху, я смогла бы сказать, кто это.

Нет, от Марка пахло классическим мылом и поношенным твидом — никакой романтики. И потом, тронуть за плечо не в его духе. Скорее бы уж он бодро хлопнул по спине.

— Привет, Джейми, — шепнула я. — Тебе требуется помощь?

— Может, выпьем чаю? — прошептал Джейми прямо мне в ухо. — Если, конечно, ты не планируешь оттянуться на мастер-классе по искусству составления коктейлей…

Я оторвалась от двери и в сопровождении Джейми спустилась к чайному столу, где Анастасия деликатно обслужила нас, предложив чашку чаю и «столько пирожных, сколько вы хотите, если не боитесь поправиться, потому что они очень много жирные». Прихватив чай с собой, мы вышли в сад, где несколько человек уже грелись на ласковом февральском солнышке.

Мимоходом я подумала, что надо обязательно провести урок «Как научиться красиво курить», разумеется, без использования зажигалки.

— Прости, что не купил цветы, — произнес Джейми. — Надо было подумать заранее. Но я все равно тебе их вручу! — Он наклонился к бордюру и сорвал с клумбы едва распустившийся нарцисс. — Поздравляю. Кстати, мой цветок говорит совсем не то, что считается. У меня собственный язык цветов.

— Спасибо, — сказала я. — На самом деле нарциссы означают: «когда мы вместе, всегда светит солнце».

Джейми притворился, что поражен.

— Так ты знаешь?! Выходит, я действительно неплохо владею языком цветов. Видишь, как я выбрал… — сказал он, и от его взгляда моя чашка с чаем неприлично звонко запрыгала на блюдце.

— Кажется… нам правда… повезло сегодня с погодой, — запинаясь, пробормотала я.

— Да, но я имел в виду совсем другое.

Как всегда, я не знала, что бы такое умное ему сказать, поэтому просто улыбнулась. И это было намного лучше.

— Ну что, значит, ты будешь продолжать работать? Теперь ты уж точно вывела Академию на следующий семестр.

— Наверное. Я еще не думала…

Да я и не могла думать ни о каких планах, когда он стоял так близко. Единственное, что лезло в голову, — как классно смотрится его рубашка на загорелой груди…