Институты и путь к современной экономике. Уроки средневековой торговли - Авнер Грейф

Итак, теория, даже если объединить ее с микроаналитической моделью, не может убедительно и однозначно ответить на вопрос, действительно ли в Европе до эпохи модерна закрепился институт, поддерживающий обезличенный обмен, и не может выявить его в том случае, если это имело место. Как будет показано далее, опираясь на одну лишь индукцию, т. е. на наблюдаемые исторические данные, тоже невозможно выявить существование этого института.

4. Система ответственности сообщества

Пытаясь определить институт, который (если он вообще когда-либо существовал) поддерживал обезличенный обмен в период зрелого Средневековья, полезно сначала отметить отсутствие одного института – государства с его правовой системой, способного эффективно поддерживать обезличенный обмен между индивидами из разных мест. Местные суды существовали по всей Европе, они обладали законной монополией на использование принуждения на достаточно ограниченных территориях. Даже в таком довольно хорошо организованном политическом образовании, каким была Англия, не существовало правовой системы, которая могла бы обеспечить требуемый механизм исполнения контрактов[305].

Закона не было еще и в другом смысле. В общем и целом местные суды не были беспристрастными агентами, действующими от лица центральной юридической власти, или же непредвзятыми органами справедливости.

Чаще они были именно пристрастными, контролировались местной элитой и отражали ее интересы. В сельской местности, как и в городах, местные суды контролировались местной землевладельческой или городской элитой. В одной английской хартии, касающейся германского имперского города Любека, отмечалось, например, что «город» управляется «бюргерами и купцами», которые отвечают за отправление справедливости[306].

По мнению многих историков экономики, поскольку на достаточно большой территории не было эффективной беспристрастной правовой системы, здесь господствовали личные обмены, а обезличенных обменов или не было вовсе, или они были ограничены местами обмена, поддерживаемыми местными судами [North, 1990; Норт, 1997]. Однако данное заключение не учитывает того, что европейская средневековая торговля осуществлялась в социальном и институциональном контексте коммун, самоуправляющихся сообществ[307]. В период зрелого Средневековья такой статус приобрело большинство городов к западу от Балтийского моря на севере и от Адриатического моря на юге. Хотя между коммунами существовали важные региональные различия, было у них и много общего. Принадлежащие к одному сообществу члены коммун знали друг друга; однако коммуны, подобно государствам, имели местные институты обеспечения исполнения контрактных обязательств, часто основанные на легитимном использовании принуждения[308]. Существовали барьеры, усложнявшие вхождение в коммуны; установление отношений с той или иной коммуной обычно было длительным и дорогостоящим процессом. Хотя миграция из деревень и поселений в города была распространенным явлением, миграция из одной коммуны в другую означала потерю привилегий гражданства. По всей Европе иммиграция была затратным и рискованным предприятием. Например, в Венеции, представлявшей собой крайний вариант, приобретение прав гражданства означало необходимость выплачивать налоги в течение по крайней мере 10 лет. В Генуе на ту же процедуру отводилось три года.

Возможно ли хотя бы теоретически, что, несмотря на пристрастность судов и их ограниченную территориальную юрисдикцию, эти коммуны обеспечивали основы института, который поддерживал безличный обмен между коммунами, характеризуемый несовпадением quid и quo? И если это возможно, закрепился ли соответствующий институт в Европе эпохи зрелого Средневековья?

4.1. Теория системы коллективной ответственности

Рассматриваемая модель повторяющейся игры с полной информацией показывает, что в некоторых условиях система коллективной ответственности может поддержать в качестве равновесного исхода обезличенный обмен, характеризуемый разделением между quid и quo[309]. Рассмотрим игру, в которой NL кредиторов и NB заемщиков (NL > NB) участвуют (без потери общности) в кредитных транзакциях. Каждый игрок живет T периодов: T – 1 период торговли и один период заслуженного отдыха. Фактор дисконтирования составляет δ. В начале каждого периода самая старая группа заемщиков и кредиторов умирает и заменяется другими, а заемщик может решить, вступать ему в обмен или не вступать. Каждый заемщик, инициирующий обмен, произвольно находит кредитора.

Кредитор, найденный заемщиком, может решить, давать в долг конечную сумму l или нет. Заемщик, сидящий на месте, получает выигрыш 0, а кредиторы, не дающие в долг, получают выигрыш r > 0. Заемщик, который получает кредит, может расплатиться по нему или не расплатиться. Если он расплачивается по кредиту, кредитор получает исходную сумму кредита 1 и процент i > r. Заемщик получает товары по цене g > 0. Если заемщик не расплачивается по кредиту, кредитор получает выигрыш 0 и, поскольку теряет свой капитал, выходит из игры. Заемщик получает G > g вследствие неуплаты, и G < g + i + 1. При этих допущениях кредитование эффективно, но выгодно обеим сторонам только в том случае, если заемщик расплачивается по своему долгу. Заемщику, однако, выгоднее не платить, а мошенничество является неэффективным.

Попытаемся понять ситуации, в которых нет ожиданий будущего обмена. Предположим, что вероятность соответствия между определенным кредитором и определенным заемщиком равна нулю[310]. Чтобы понять обмен, оказывающийся обезличенным (кредитор не знает о прошлом поведении заемщика и не может информировать других кредиторов о нарушениях с его стороны), предположим, что прошлое поведение – это приватная информация, известная только агентам, вступающим в транзакцию. Происходящее между определенным кредитором и определенным заемщиком наблюдают только они.

В этой игре нет равновесия с кредитованием на равновесной траектории. Для этого исхода достаточно предположения, что у заемщиков конечные продолжительности жизни. Наилучшей реакцией заемщика в последний период является мошенничество, из чего следует, что кредитор не будет давать в долг в этот период, и игра застопорится. Кроме того, даже если мы предположим, что у игроков бесконечная продолжительность жизни, обезличенность обмена все равно ведет к тому, что равновесия с кредитованием не будет. Поскольку прошлое поведение является частной информацией, а повторяющиеся взаимодействия отсутствуют, кредиторы, как индивиды или группа, не могут достоверно угрожать наказанием тому заемщику, который мошенничал в прошлом[311]. Следовательно, анализ демонстрирует проблему, которую должен как-то решать любой институт, способствующий обезличенному обмену.

Однако когда мы вводим в игру сообщества, равновесие с кредитованием становится возможным, несмотря на конечную продолжительность жизни заемщиков и обезличенность обмена. Предположим, что есть два сообщества[312]: все заемщики – члены сообщества B, все кредиторы – члены сообщества L. У каждого сообщества есть своя территория, а все кредиты и выплаты по ним осуществляются на территории кредиторов. Каждое сообщество обладает институтом, обеспечивающим исполнение контрактов (монополией на силу принуждения) в пределах своей территории. Исторически у каждого самоуправляемого сообщества были свои суды. Соответственно пусть у заемщиков институтом обеспечения выполнения контрактов будет суд заемщиков, а у кредиторов – суд кредиторов.

РИС. X.1. Хронологический порядок действий

ПРИМЕЧАНИЕ: LC обозначает суд для кредиторов, а BC – суд для заемщиков.

Поскольку суды представляли интересы членов каждого из сообществ, предположим, что выигрыш для суда сообщества – это чистая дисконтированная стоимость суммы выигрышей для живых членов сообщества (т. е. членов когорт 0 к моменту T)[313]. В этом уточнении присутствуют две посылки. Во-первых, выигрыши всех членов сообщества имеют равный вес в целевой функции суда. Это, конечно, верно не всегда и не везде, поэтому такое положение дел будет использоваться в качестве эталонного случая. Во-вторых, суды не заботятся о благосостоянии будущих членов и не уважают честь коммуны. Ослабление этой посылки лишь усиливает излагаемые здесь результаты[314].

На рис. Х.1 представлен хронологический порядок действий. Каждый период t начинается с предыдущей игры между заемщиками и кредиторами. Кредитор затем может подать жалобу (что ему будет стоить c > 0) в суд для кредиторов, заявив, что он был обманут. Суд для кредиторов может проверить истинность жалоб, что ему будет стоить CL[315]. Суд также может арестовать товары IB(t) заемщиков, присутствующих на его территории[316]. Арестовав товары заемщика, суд для кредиторов получает выигрыш g > 0, однако из-за ареста товары падают в цене, например, из-за невозможности вовремя продать их или из-за порчи при хранении. Обозначим ущерб d > 0 и предположим, что g – d > 0, чтобы гарантировать то, что арест выгоден. Таким образом, самое большее, что суд для кредиторов может выиграть на аресте товаров, – это IB (t)(g – d).