Семь стихий мироздания - Ирина Крупеникова

— А ведь верно, — подхватил Данила. — Даже в простом катере автодиспетчер дважды переспрашивает готовность к взлету. Ты, умник, — это относилось к Пэру, — что еще ты успел ввернуть, когда запихивал карту в дисковод?

— Ничего, — буркнул призрак.

— Система была настроена на сенсорные токи Александра и перезапроса не требовала, — заговорила Каляда, притушив тем самым вновь загорающиеся распри. — Ведь если старший Гаюнар и доверял кому-либо, то только себе.

— Так. Допустим — сенсорные токи. Но при чем тогда наше привидение? — жестко отчеканил спросил Данила. — И на что отец рассчитывал, отдавая ключ мне?

— Ты его сын.

За круглым обеденным столом, где протекало спонтанно начавшееся совещание, наступила тишина.

— Но ключ вставил не Данила, — осторожно напомнила Юлька, — а Пэр.

— Тем более, — поспешно отозвалась Каляда. — Пэр — дух Крылатого Волка, их единство неоспоримо.

Девушка подозрительно посмотрела на подругу, но спорить не стала, хотя у нее осталось бледное ощущение неудовлетворенности.

* * *

Глухо хлопнула дверь. Двое поспешно встали.

— Мы их теряем, милорд.

— Мы их почти потеряли!

Потревоженный движением воздух качнул пламя свечей. Полы тяжелого черного с зеленым кантом плаща распахнулись последний раз и медленно осели.

— Милорд, я сделал все, как вы сказали. Я говорил с Небесным Оборотнем. Но я и представить себе не мог, чт(ему придет в голову!

— Оправдания неуместны, Алексий. Вашей вины нет.

— Милорд, они идут в Темные Миры! Верните их, милорд. Крылатый Волк создан вами, прикажите ему следовать к первозданной цели!

— Волк существует в Игре. Не в моей Игре. В нем живет воля Гаюнара.

«Вот он, Космос. Они создают свои Игры, свои Миры. И я не в состоянии вернуть прежний порядок… Темные Миры — Судьба в Судьбе. Долго ли проживет миф об их враждебности?» — Милорд, быть может избранники Стихий изменят Игру? Среди них Посредник и сильные экзисторы…

— Да, они способны изменить Игру. Они вообще способны сделать очень и очень много. Но захотят ли?

Под раскатом резкого, ставшего сухим голоса, два внемиренца — два статных сильных мужчины — непроизвольно сжались.

«Им нужны ответы, знания, информация. Что ж, по правилам легко существовать, но они хотят жить и мыслить. Наши голоса теряют власть. Даже мой репликант не подчинился Слову… Я ошибся дважды: перестроил Игру, чтобы уничтожить Время, и позволил Космосу укрепиться в новой Судьбе. Теперь потерянные пустоты ищут себя, а седьмая Стихия творит. И рушит нашу логику…» На обеспокоенных лицах внемиренцев дрожали блики свечей.

«Они ждут моего решения. Пусть так.

Косвенное воздействие на обстоятельства не есть деяние. Я верен Кодексу.

Осталось определить степень компромисса».

— Друзья мои, нам предстоит сложная работа. Прошу вас следовать за мной.

10

Данилу разбудило легкое прикосновение.

— Пэр, ну что еще? — пробормотал он оборачиваясь, и подскочил, увидав возле себя Серафиму.

— Вставай, Данила. Это кажется невероятным, но Волка окружили Кочевники.

Через секунду пилот был в кабине управления. Оливул подключал модуль диагностики внешних визоров к локальному терминалу, но и без технических средств Гаюнар с первого взгляда определил, что Каляда не ошиблась: над каналом разлилась пустота.

— Капитан, Волк — Экзистедер Великого, Кочевники не могут занять его место! — убеждая больше себя, чем кого-либо, воскликнул он.

Серафима неопределенно качнула головой и включила сигнал тревоги. Во всех помещениях звездолета загудел набат.

— Данила, ты можешь определить, что от нас закрывают? — спросила она, бегло просмотрев скудные показания визоров на экране капитанского мостика.

Гаюнар внутренне содрогнулся. Кочевники заместили пространство за бортом Волка, обняв корабль плотным слепым коконом. И там, по другую сторону, безусловно, готовилось нечто особенное. Данила до рези в глазах вглядывался в мнимую пелену. Протекали драгоценные минуты.

— Я не вижу, капитан, — произнес он удрученно.

— Ничего, — обронила Серафима и громко объявила. — Внимание отсекам! Скорость максимальная. Вся энергия — на двигатели.

Но едва пилот успел перевести управление в ручной режим, как охранная система, будто опомнившись, отчаянным воем возвестила о начале атаки. В следующую секунду что-то ударило в корму корабля. Защитный экран задрожал.

— Дистантеры, определить характер нападения! — скомандовала Каляда в микрофон.

— Перегрузка. Дислокация энергии остановлена, — сообщил бортинженер.

— Капитан, мы не видим врага! — возбужденно крикнула Юлька.

Включенный селектор ответил ей голосом Доная.

— Без паники. Что-то есть… о, дьявол!

Новый удар, еще сильнее прежнего, потряс кабину и дистантерские башни.

— Их много! Очень много! — Пэр отлетел от экрана.

— Все ресурсы на вибратор, — распорядилась капитан. — Наведение вихревого поля!

Дистантеры выполнили команду, и хитро закрученный поток энергии вырвался на свободу. Данила заметил, как Кочевники отхлынули от корабля, но объект или объекты, которые они занимали, рассмотреть не успел.

— Не отклоняйся от курса, — предупредила пилота Каляда. — Мы зажаты каналом, пока не закончится Путь.

— Серафима, прикажи поднимать крылья, скорее! — не своим голосом вскрикнул Пэр, когда занавес, образованный Кочевниками, вновь начал затягивать центральный иллюминатор. — Волк уничтожит их! Капитан, Белый князь, чего вы ждете?!

— Капитан, они опять атакуют! — Данила развернул кресло к боковому пульту. — Крылья, капитан!

Серафима сжимала и разжимала руки. Слишком однозначной была ситуация, но чем больше подтверждений тому обнаруживал разум, тем явственнее сопротивлялась решению интуиция. Оливул держал пальцы на клавишах энергокорректора и, обернувшись через плечо, смотрел на капитана, ожидая команды. Промедление грозило обернуться бедой. Она заглушила сомнения, и… Бер-Росс отдернул руку от пульта.

— Серафима, а как же Пэр? — выдохнул он.

В тамбуре громко залаяла собака. Дверь разъехалась, и Аполлон, вбежал в кабину. Никто бы не обратил на него внимания, если бы Артемида, ворвавшаяся следом, не принялась с грозным рыком наскакивать на собрата. Аполлон разжал челюсти, и мутный кристалл с раскатистым звоном покатился по полу к капитанскому мостику. В следующую секунду псы сцепились как два непримиримых врага. Свара была короткой. Артемида взвизгнула и, поджав хвост, отбежала к пилотской линии.

Каляда вскочила. Аполлон смотрел на нее черными круглыми глазами, и в них горел Разум.

«Репликант, слушай и действуй…» — начал Великий.

Но тут Волк содрогнулся, и из динамика раздался пронзительный визг Юльки.

— В отсеке пожар! — закричал Пэр и ринулся сквозь стену в дистантерские башни.

— Юля! — Оливул метнулся к выходу.

— Бортинженер, анализ повреждений! — голос капитана пригвоздил его к месту. — Пилот, держать прежний курс!

Сквозь шум и треск динамика слышались неразборчивые реплики Доная, затем Юлька крикнула: «Вода! Вода!», и селектор, взвыв последний раз, отключился.

Каляда прикрыла глаза. В бесконечных пучинах сущности пробуждалась Стихия. Красный аварийный свет коснулся чешуи. Тень беспредельного пространства заслонила лицо и порвалась, прожженная ринувшимся во тьму взором.

Космос.

Глубина. Звездный огонь. Цепи Миров, и полет непреклонной воли. Стирая грани сознания и бытия, Стихия, существующая нигде и всюду, явилась избраннику, поднялась из бездны, творя бездну вкруг себя…

Вечность отступила и заняла отведенное ей место в Судьбе. Оливул судорожно вдохнул остановившийся — на миг или на тысячелетия — воздух. Поднял голову Данила. Артемида громко жалобно заскулила, ткнув мордой вялое без признаков жизни тело Аполлона.

— Где Каляда? — выдавил Гаюнар.

Оливул с трудом поднялся из кресла, держась за край терминала.

— Где-то внутри своей Стихии, — проговорил он, и, шатаясь, пошел к двери.

— Проверь, что у нас осталось. Я посмотрю, как дела у дистантеров.

В тамбуре он столкнулся с близнецами.

— Что происходит?

— Вы в порядке?

Встречные вопросы прозвучали одновременно.

Убедившись, что юноши не пострадали, Бер-Росс взглядом показал им на приоткрытую дверь кабины.

— Идите к Даниле. Разберитесь там с инженерной линией. Состояние корабля может оказаться хуже, чем мы думаем.

И уже не стараясь скрыть страха, он поспешил на третий ярус.

— Юля!

Она лежала на руках Доная, уткнувшись в его грудь, и часто нервно всхлипывала. Оливул присел рядом.