Сага о Северных островах - Наталья Викторовна Бутырская

растил их с щенячьего возраста.

Я вздрогнул, услышав знакомое имя.

— Потом занеможили карлы. Задыхались, кашляли, блевали. Ночью один из них пропал. Тогда я отправил их обратно. Потом то же началось и у хускарлов. Мы повернули назад. На обратном пути на нас нападали твари, и мы их убивали. Обычно кровь отпугивает остальных, но тут всё было иначе. На запах крови стягивались окрестные твари. Потому я запретил убивать тварей в пределах одного дня пути от стен. Собрал всех низкорунных, усадил на корабли и отправил через фьорд к Хандельсби. Но твари уже пробрались и в море. Во фьорде поселилась водная змея с тремя головами и хвостами. Она утопила корабли, сожрала всех людей и отравила воду во всем фьорде. Пятеро сильных воинов погибло, сражаясь с ней. Тогда я собрал оставшихся и пошел к восточной пристани. Кораблей у меня там не было, но торговцы приходят именно туда. Мой хирд выманил тварей подальше от дороги к пристани и убил так, чтоб ни одно бездново отродье не пришло к заливу. Когда прибыл торговец, я выкинул груз, усадил людей, но черная тварь утопила корабль на моих глазах.

— Черная тварь? — вдруг переспросил Магнус.

— Да. Она отращивает лапы из любого места, убивает, сдавливая и пропихивая тела внутрь себя. И куда ее не бей, не подыхает.

В этот раз ярл Гейр не сказал, что на том корабле была его семья.

— Ульверы убили похожую тварь к югу от твоих земель, — сказал Магнус. — Она разорила одну деревню.

— Вряд ли ту самую, — покачал головой Лопата. — Та была на пятнадцатой руне. Хускарлам ее не одолеть. Только если сторхельты выманят ее на землю и изрубят на мелкие куски.

— У меня одно из ее сердец. И она была на пятнадцатой руне, — подтвердил сам Рагнвальд.

— Значит, она потом ушла… — сквозь зубы проговорил Гейр.

Ярл замолчал, собрался с мыслями и продолжил:

— Я собрал оставшихся и вернулся за стены. Туман надвигался с каждым днем, но мы больше не убивали тварей, и они на нас не нападали. Так мы и жили до прихода Магнуса с хирдом.

Может, Гейр собирался рассказать побольше, но, кажись, услыхав, что мы убили ту черную тварь, сбился. Каково ему теперь? Ведь если бы он не поторопился и подождал еще немного, его семья бы выжила. Тварь бы ушла из залива, и мы бы забрали всех. Но кто смог бы угадать? Кто умеет заглядывать в будущее? Только Мамир и его жрецы, да и то далеко не все.

— Я сочувствую бедам ярла Гейра, — сказал краснорожий. — Но неужто его беды касаются всех Северных островов?

— А сердца для хельтов ты где брать будешь? — разозлился один из хёвдингов.

Рагнвальд поднял руку, и все замолкли. Из-за кресла конунга вышел однорукий жрец.

— Сейчас самый северный остров — это земли ярла Гейра. Но прежде у нас был остров севернее его, большой, с резными фьордами и обильными пастбищами. Там из-под земли била горячая вода, и возле теплых озер неплохо вызревала рожь. Однажды там случилось то же, что и на острове ярла Гейра. И теперь туда невозможно добраться из-за обилия тварей и ядовитого тумана. От того острова до Гейровых земель четыре дня при попутном ветре. А сколько от земель Гейра до ближайших островов на юге и западе?

Я позабыл про хмель, озноб и боли в голове. День пути! На веслах хельтов до первого участка суши мы дошли всего за полдня.

— Бездна захватывает наши земли! — сказал Однорукий. — Если мы отдадим ей остров Гейра, на нас хлынут сотни тварей. А потом туман придет и сюда.

— Так сразимся с тварями! — воскликнул мальчишка.

Кто-то одернул его, и я услыхал имя юнца — Вагн Акессон.

— А с туманом ты как сладишь? Тоже рубить будешь? — спросил ярл с кислым лицом.

— С ним пусть жрецы бьются. То их колдовское дело! — не унимался Вагн.

— Потому я и собрал вас здесь, — Рагнвальд поднялся с кресла. — Чтобы мы вместе решили, что делать и как поступить. Конечно, жрецы поговорят с богами и узнают, как справиться с напастью. Но боги богами, а за наши земли отвечаем мы!

— Если дружина Гейра не смогла, то никто не сможет, — выдохнул седобородый.

Магнус возразил:

— Люди ярла Гейра не убили черную тварь, а вольные хирдманы одолели ее. У каждого свои силы и свои дары. Потому люди и живут вместе. Что не сделает один, сделают другие.

— Да, сходи, поклонись солнышку. Вдруг поможет? — съязвил кто-то.

— Солнечные жрецы околдовали моего сына, и лишь недавно он сумел победить их ворожбу, — невозмутимо ответил Беспечный. — Потому я изгоняю из Хандельсби всех жрецов Солнца и их проповедников. Ярлы пусть решают сами: позволять ли иноземной ворожбе дурманить людей на их землях или нет.

— А как же торговля с сарапами? — встревоженно спросил другой ярл.

— Торговать пусть торгуют. Но никого с бритой макушкой и кругами на шеях я в свою пристань не пущу.

Я вертел головой, разглядывая людей. Почему они думают о сарапах и их глупом боге? Словно забыли, о чем говорил ярл Гейр. Словно потерять сарапское серебро они боялись больше, чем Бездну и тварей.

— Я согласен повести свой хирд на земли ярла Гейра! — встал тот самый мальчишка. Вагн Акессон.

Так он не ярл? Неужто он хёвдинг? Я вдруг почувствовал себя старым и никчемным. Что у него за люди? Откуда только такой взялся? А ведь он всего лишь на третьей руне! Неплохо для его возраста, но мало для хёвдинга.

— Да ты и два шага там не сделаешь, — усмехнулся рыжий хельт.

— Сделаю или нет, ты не знаешь. Зато я хоть не трушу, как ты! — звонко ответил Акессон.

Акессон… Акессон… Есть такой ярл по имени Аке Многолюбивый. Наложниц у него не меньше десятка и орава детей. Может, Вагн — один из его сыновей?

— Я не сомневаюсь в храбрости всех, кто здесь сидит, — повысил голос Рагнвальд. — И мне нужны отважные воины, чтобы еще раз сходить в земли ярла Гейра. Но главное сейчас — не выпустить оттуда тварей. Потому нужны сильные хирдманы с дарами против морских чудовищ. И хирды для защиты ближайших островов.

— Я готов отправиться хоть сейчас! — снова выпалил Вагн. — Пусть дар я пока не получил, зато Фомрир уже увидел мою храбрость и послал мне условие.

В тингхусе поднялся шум. Каждый хотел высказаться. Кто кричал Вагну поискать мамкину титьку, кто хвалил его за отвагу, кто спрашивал у ярла Гейра про туман.

Альрик наклонился ко мне поближе и еле слышно спросил:

— Что