Рыцарь прерий - Донна Валентино

Высоко в небе плыла луна, заливая своим серебряным светом местность, затаившую в себе смерть. Не лучшие условия для скрытного подхода, если прибегнуть к обычному методу: одеться в черное и перебегать из одной тени в другую. Но Джеффри заранее специально залез в воду в одежде, а потом обсыпал себя с ног до головы лучшей белой мукой королевского пекаря, так что теперь добавочный бледный свет луны был ему только кстати.

– Джульетта!

Рыцарь прошептал ее имя вместо обычного боевого клича. Привязав Ариона к дереву, он приказал ему не выдавать своего присутствия, а потом бесшумно подкрался и, перерезав горло спящему часовому, проник в логово Дрого.

– Ха! – крикнул Джеффри, откидывая завесу, скрывавшую вход в палатку Дрого и став так, чтобы луна осветила его бледную фигуру.

Проявленный Дрого трусливый ужас превзошел все, что мог ожидать Джеффри, маскируясь под собственный призрак. Дрого обмочил свои штаны, прибавив едкий запах страха к панической дрожи, от которой его спальная шкура слетела с матраса.

– Ты…т-ты… т-ты же умер! Я сам видел, как ты провалился прямо сквозь землю!

Джеффри мрачно осклабился.

– Земля круглая, ты, писунец! Круглая, как тонзура на макушке монаха!

– Еретик! Ты и правда пришел из ада. Убирайся обратно, тень!

– Сначала я отправлю туда тебя.

По глазам Дрого было видно, что он наконец понял, что происходит, – но слишком поздно. Личина Джеффри предоставила ему те секунды преимущества, которых он добивался.

Рыцарь столько раз представлял себе это последнее столкновение, но испытал удивительно мало удовольствия, расправившись наконец с человеком, который мешал ему столько лет, который намеревался поработить благородную даму и свергнуть монархию, чтобы осуществить свои корыстные цели. Джеффри знал, что хвастаться этим подвигом не станет.

Меч Джеффри был быстр и верен. И казалось, кельтский бог в эту ночь помогает ему: никто из наконец проснувшихся подручных Дрого не делал попыток помешать рыцарю покинуть лагерь с отрубленной головой их бывшего предводителя.

* * *

Почти весь следующий день Джеффри потратил на то, чтобы отчистить мучную кашицу, которая присохла к его коже и стала напоминать глиняную обмазку, которой крестьяне покрывали стены своих хижин.

– Мне бы хотелось поговорить с вами, мой господин, – сказал Джеффри, когда наконец привел себя в такой вид, что можно было играть роль слуги при монархе. С этими словами он подал королю кружку эля.

– Я этого ожидал. Счастливый конец для всех, так, д'Арбанвиль? – улыбнулся Эдуард. Монарх был доволен, поскольку получил клятву верности не только от Деметры, но и от соседствующих с нею непокорных баронов. Он жестом махнул в сторону пиршественного зала, где Деметра и Джон радостно обнимали друг друга под насаженной на пику головой Дрого Фицболдрика. – В королевстве теперь все благополучно – в немалой степени благодаря тебе, сэр Джеффри. Прежде чем ты изложишь свою просьбу, я хочу сказать, что знаю, как ты мечтал о поместье. Так случилось, что я присмотрел тебе даму – с землей и хозяйством в качестве приданого.

– Мой… мой господин… нет.

Джеффри с трудом сглотнул, ужасаясь тому, что скупердяй Эдуард вдруг решил проявить щедрость к своему рыцарю – и именно теперь, после стольких лет его бесплодных мечтаний! Как, должно быть, сейчас смеются боги, второй раз предлагая Джеффри исполнение всех его желаний и зная, что обстоятельства не дадут ему принять этот дар.

– Нет? – Добродушие Эдуарда моментально превратилось в высокомерное королевское недовольство. – Ты настолько разважничался, что не желаешь принять от меня простого баронства?

– Никогда, сир! Это гораздо больше того, на что я смел надеяться. Я удовлетворился бы пустяковой вещицей и вашим словом по трем вопросам.

Эдуард опустился обратно в кресло, одновременно возмущенный тем, что его щедрое вознаграждение отвергнуто, и радуясь тому, что монарший богатства не уменьшатся.

– И что же именно ты просишь?

– Тот кельтский талисман, который я носил на шее. Я знаю, что он принадлежит Рованвуду, но мне этой вещицы очень не хватает. – Джеффри мог только надеяться, что Энгус Ок простит ему желание швырнуть талисман в пропасть. Рыцарь думал о том, что талисману каким-то образом удалось перенести его сквозь время, и молился, чтобы он сделал это еще раз.

– Все, чем владеет Рованвуд, принадлежит мне, как его сюзерену. Идет, – недовольно проговорил Эдуард. Подозвав пажа, он приказал ему принести талисман, а потом снова повернул голову к Джеффри. – И освободите меня от моей клятвы верности вам, господин мой. Я бы хотел избавиться от обязанностей рыцаря.

Король подозрительно прищурился.

– А вот это уже не пустяк. У меня не настолько много рыцарей, чтобы я отпустил одного из них, не подумав о последствиях.

– Если вы мне откажете, то останетесь с рыцарем, который потерял вкус к сражениям, сир.

Эдуард нахмурился.

– Ты ведешь себя крайне неблагоразумно, так что я вижу, что трусом ты не стал. Ты всю свою жизнь посвятил делу рыцарства, д'Арбанвиль. Как ты заработаешь себе на хлеб, если я дарую тебе то, о чем ты просишь?

– Я думал заняться обработкой земли, господин мой. Эдуард расхохотался.

– Это настолько забавно, что я даю тебе мое разрешение. Идет – хотя делаю это с большой неохотой.

– И моя семья, сир. Отправьте им весть о том, что я здоров и счастлив, как никогда. И хотя я скорее всего больше никогда их не увижу, я буду всегда их помнить и молиться о них.

– Идет, хоть и не думаю, чтобы твой отец тосковал о встрече с земледельцем, д'Арбанвиль. И последняя просьба?

– Прикажите писцу, сир, подробно рассказать о событиях этого дня, позаботившись о том, чтобы по имени упомянуть меня, Джона и Деметру Рованвудов, а также изменника Дрого Фицболдрика.

– Дрого Фицболдрик, прежде чем пасть от твоего меча, случаем не успел ударить тебя по голове и вышибить тебе мозги?

– Нет, сир.

– Тогда ты должен был бы понимать, что если хочешь, чтобы твое имя было занесено в книги, тебе достаточно только принять баронство, которое я тебе предложил, и продолжать сражаться во славу Англии. Твои обязанности не будут настолько обременительными, чтобы ты не мог удовлетворить свое желание заняться земледелием. Мне претит мысль о том, чтобы прославлять приграничного выскочку записями о нем.

Джеффри не дрогнул перед недовольством короля.

– Я прошу вас даровать лишь то, о чем прошу, господин мой.

– Жалкий земледелец, прогневавший своего короля, заслуживает только того, чтобы его имя упоминалось в самой малоизвестной книге.

– Мне этого будет вполне достаточно. В этом мире не так много книг, чтобы не найти каких-то сведений, если проявить должное упорство.