Жизнь после Пушкина. Наталья Николаевна и ее потомки [только текст] - Татьяна Рожнова

Прощай, мой славный братец, целую тебя, также твою жену и сына. Муж передает тебе тысячу приветов, Матильда и Берта целуют руки Дяде и обнимают двоюродного брата.

К. Дантес де Г.»{516}.

С наступлением дачного сезона Наталья Николаевна с сестрой и детьми переселилась на Каменный остров, где неутомимая Екатерина Ивановна Загряжская сняла для них особняк. Семейство тетушки де Местр осталось по-прежнему в городе.

В конце весны пустела не только столица. Теплое время года — самое благоприятное для странствий. Графиня Евдокия Петровна Ростопчина, жаждавшая впечатлений, из воронежского имения отправилась в путешествие на Кавказ, в Пятигорск, откуда писала восторженные письма своим друзьям.

Е. П. Ростопчина — князю Ф. В. Одоевскому.

«25 мая 1839 г.

…Зачем вас здесь нет? Здесь так хорошо, тепло, светло, воздух так чист, так тих. <…> Почти неделя, что я здесь, и еще не раскрывала и книги, не подходила и к письменному снаряду. <…> Посылаю вам цветы, сорванные на здешних горах, а именно на Машуке. <…>»{517}.

В Пятигорске графиня провела целое лето.

В разгар летнего сезона, в середине июля, перебрались на дачу и де Местры. Тихая, замкнутая жизнь сестер Гончаровых, благодаря стараниям тетушки Катерины Ивановны, была нарушена приятным соседством: ее сестра Софья с мужем и Фризенгофами поселилась рядом.

В то лето родственник Натальи Николаевны написал в Вену письмо брату.

25 июня 1839 года

Густав Фризенгоф — брату Адольфу.

«Мадам Пушкину и ее незамужнюю сестру видим каждый день… Она (Наталья Николаевна. — Авт.) прекрасна, хотя и меньше, нежели я предполагал, ее лицо не меняет выражения, но мне кажется, думаю, что в этом не ошибаюсь, мне кажется, — она добросердечный человек»{518}.

10 июля 1839 года

Из письма Александрины Гончаровой:

«…Ты знаешь, я полагаю, что приехала тетушка Местр. Мы видим их каждый день. Они исполнены доброты к нам, невозможно не обожать их, они такие хорошие, такие добрые, просто сказать тебе не могу. Фризенгофы также очаровательны. Муж — очень умный молодой человек, очаровательно веселый, Ната, его жена, также очень добра. Она брюхата уже несколько месяцев…[100]»{519}.

Фризенгофы были молодой супружеской парой. Их свадьба состоялась 17 апреля 1836 г. в Риме. Сохранился акт их бракосочетания на немецком языке, в котором говорилось, что жених, барон Густав Фогель фон Фризен-гоф (1807–1889), состоял в то время в должности атташе австрийского посольства в Неаполе, невеста — «девица Наталия Ивановна, родившаяся в Тамбове в России, дочь ныне покойного господина Иоанна Иванова и приемная дочь госпожи графини де Местр, православного вероисповедания»{520}. Даты рождения вступающих в брак в акте указаны не были, может быть, потому, что невеста была на шесть лет старше своего жениха.

На самом деле Наталья Ивановна «Иванова» являлась не просто приемной дочерью Софьи Ивановны де Местр — она доводилась ей племянницей, будучи побочной дочерью Александра Ивановича Загряжского, старшего брата сестер Загряжских (умершего в 1813 г.), и, следовательно, Наталье Николаевне и Александрине Гончаровым — двоюродной сестрой.

П. И. Бартенев с некоторыми погрешностями утверждал: «Барон Фризенгоф, венгерский помещик и чиновник Австрийского посольства, первым браком женат был на Наталье Ивановне Соколовой, незаконной дочери… И. А. Загряжского (умер в 1807) от какой-то простолюдинки. Эта… Наталья Ивановна была воспитана своею бездетною сестрою, графинею Де-Местр»{521}.

| |

18 июля 1839 года

Идалия Полетика — Екатерине Дантес из Петербурга.

«Ваше письмо, дорогая Катрин, доставило мне искреннее удовольствие, и я бы тотчас на него ответила, когда бы не была в то время в разъездах. Это было как раз в момент сборов на дачу, затем началось летнее таскание в Петергоф, затем свадебные празднества в городе, затем снова Петергоф, а теперь в Красное Село, все это мешало мне ответить Вам раньше. Вот причины и в них мое оправдание. Теперь я предоставляю Вашей дружбе снять с меня этот грех, потому что сердце мое к нему непричастно, я по-прежнему люблю Вас, вашего (неразб.) мужа, и тот день, когда я смогу вновь увидеть Вас, будет самым счастливым в моей жизни.

На первый взгляд я очень виновата перед Вами, добрый мой друг, а между тем это вовсе не так, ибо не проходит дня, чтобы я не вспомнила о Вас и жалела о Вас, но у меня было столько горя с того времени, как я ответила старому барону[101] (Луи Геккерну. — Авт.), раз уж Вы называете его старым, — на его письмо. Я имела несчастье потерять еще одного ребенка трех лет в прошлом году[102], и этот удар меня сразил. <…>

Я вижу довольно часто ваших сестер у Строгановых, но отнюдь не у себя: Натали не имеет духа придти ко мне. Мы очень милы друг с другом, но она никогда не говорит о прошлом. Оно не существует между нами. Так что, держась весьма дружественно, мы много говорим о погоде, которая, как Вы знаете, в Петербурге редко бывает хорошей.

Натали по-прежнему хороша собой, хотя и очень похудела… Дети милы, особенно мальчики; они похожи на нее, но старшая дочь — вылитый отец, а это очень жаль…

Александрина невероятно потолстела с тех пор, как…[103] Спросите у своего мужа, он объяснит, что я имею в виду, — он поймет меня. Выглядит она хорошо и прекрасно себя чувствует. Впрочем, она существо добродушное и привязана к Вашей сестре…

Мы часто говорим о Вас с Бетанкуром, в прошлом году он ездил в Англию, теперь он в Красном Селе на маневрах. Это один из моих верных, я вижу его через день…

Бутера три недели как возвратились. Что касается „гробовщицы“ (соседка Полетики по Тамбовскому уезду. — Авт.), то она все такая же, и мы по-прежнему любим друг друга так же нежно, мы даже обмениваемся иудиными поцелуями, след от которых я как можно быстрее спешу стереть…

Прощайте, моя милая Катрин, обнимите за меня вашего мужа и скажите ему, чтобы он в свой черед передал для меня нежный поцелуй»{522}.

По возвращении в столицу Наталья Николаевна по-прежнему находилась под пристальным вниманием любопытствующей светской толпы. Подобно переменчивой петербургской погоде, людская молва осуждала ее как за отказ от появления в свете, так и за любое присутствие где-либо. Но все это оставалось вне поля зрения Натальи Николаевны, а постоянные материальные проблемы и пространные объяснения со старшим братом Дмитрием по поводу задержек причитающегося ей содержания становились все более обременительными для нее.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});