Последний сын - Андреев Алексей Валерьевич

Самое правильное сейчас — прекратить то, что здесь творится. Чтобы люди перестали стрелять, перестали убивать, мучить друг друга. Чтобы мирные жители вернулись в свои дома. Только вот те, кто может тут все прекратить, — они никогда этого не сделают. Ведь здесь нет ни их самих, ни тех, кто им дорог.

В силах Телля лишь перестать стрелять самому.

Уставший, разбитый он открыл дверь квартиры. Чужой ковер на полу, чужая чашка, чужой душ. А правильно если, то — Телль здесь чужой. В этой квартире, в этом городе, в этой стране.

Сложив аккуратно в рюкзак свои вещи, Телль поставил его в коридоре в угол. Рюкзак не должен мешать хозяевам, когда те вернутся. Они непременно вернутся. Фотографию с женой и сыном Телль положил сверху рюкзака, но, немного подумав, спрятал ее в нагрудный карман. Туда же он сунул свои документы.

Все приготовив, Телль посмотрел на часы. У него еще было немного времени. Он уселся на пол, прислонился головой к стене и закрыл глаза.

***

Позиция, которую для Телля с напарником выбрал командир, была очень хорошая. Когда к ним выйдут чужие солдаты, то окажутся как на ладони. Напарник, Макс третий, к середине ночи заснул, перегорев от нетерпения дождаться врага. Телль слышал его тихое, ровное дыхание.

Сам он все это время думал о Фине. Телль вспоминал их прощание на вокзале. Как Фина хотела, чтобы он спасся! Для нее это было важнее, чем, если Телль просто останется жив. Сейчас, пока не занялся рассвет, он еще может скрыться. Всего пара километров, полчаса отделяют его от другой жизни.

Получится не только спастись самому. Если Телль встретит чужих солдат, то и они не попадут в засаду, и у него в батальоне никто не погибнет, потому что не будет боя.

Война на том не закончится, но останутся в живых несколько десятков людей. Это больше, чем жизнь одного Телля.

Убедившись, что напарник крепко спит, Телль тихо поднялся. Когда начало светать, он был уже довольно далеко. Шел осторожно, то и дело оглядываясь назад. Никто его не преследовал.

Телль знал, что тропинка, по которой он шагал, оставалась единственной не заминированной дорогой на этом участке, и встреча с чужими солдатами неминуема. Нужно только заметить их раньше, чем они увидят его.

Дойдя до поля, Телль остановился. Вот здесь он и встретит их. Телль сел у края поля на упавшее высохшее дерево. Хотелось немного отдохнуть. Он снял ботинки. Ногам стало легко, свободно. Горевшая после быстрого шага голова остывала.

Фина бы обрадовалась, узнай она, что Телль сумел выбраться. Но, подумав об этом, он лишь с горечью покачал головой. Для него нет никакой разницы, где жить — ведь Фины рядом не будет. Телль беспомощно посмотрел на небо. Серое, безмолвное, равнодушное, оно такое же, как все вокруг.

С того конца поля показались чужие солдаты. Фигурки становились все больше и больше. Заметив Телля, солдаты залегли. Тогда он, встав с дерева, поднял вверх руки. Телль хотел крикнуть солдатам, но те были еще далеко и не могли его услышать. Держа в одной поднятой руке автомат, в другой — ботинки, Телль медленно направился к ним.

— Вас засада ждет, — оставив по пути автомат на серой колючей траве, Телль подошел настолько, что кричать уже не было необходимости.

Солдаты молча смотрели на него через прицелы. Наконец один из них поднялся. Не отрываясь от Телля, он вытащил из гранаты чеку, положил ее в карман и, сжав гранату в ладони, пошел ему навстречу.

Приняв взгляд солдата, Телль не отводил глаз, пока тот приближался. Как бы его ни тянуло посмотреть на гранату, Телль понимал, что этого делать нельзя. Солдат остановился в нескольких шагах от Телля. Ничего не говоря, он все так же упрямо, уверенно глядел на него.

— Там, впереди, вас ждут. Не нужно вам идти туда, — повторил Телль.

Было очень важно, чтобы ему поверили. И для этого пришлось глубоко-глубоко спрятать чувство вины, рвущееся наружу.

Но солдату оказалось мало сказанных Теллем слов. Он даже не шелохнулся.

Они так и стояли, безмолвно глядя друга на друга, пока Телль не понял, что хотел, что ждал вышедший к нему солдат. Ждал именно от него, Телля. Которому оставалось только уйти.

И Телль, повернувшись, быстро пошел обратно. По пути, сбавив шаг, он достал из нагрудного кармана фотографию с Финой и Ханнесом. Телль провел по снимку рукой, словно погладив родных, дорогих ему людей, а после переложил фото в боковой карман куртки. Наверное, Фина простила бы его.

Дойдя до своего автомата, Телль отпустил болтавшиеся под рукой ботинки. Больше они ему были не нужны.

Проводив Телля взглядом в спину, солдат поставил чеку гранаты на место и пошел к своим. Они уже вернулись к лесу, когда сзади раздался выстрел. Оглянувшись, солдаты увидели, как пришедший предупредить их человек повис грудью на дуле автомата и вместе с ним повалился на землю.

Эпилог

Телля нашли через несколько дней, когда его батальон начал продвигаться вперед. Он был разут, рядом лежал автомат, валялись ботинки. В рапорте командир написал, что Телль погиб при столкновении с врагом, отправившись в разведку.

Из штаба командованию операцией сообщили о добровольце, который в одиночку принял бой с превосходящими силами прорывавшегося к городу противника, отстреливался до последнего патрона и был убит, отказавшись сдаться.

После того, как командующий операцией рассказал привезенным репортерам Нацвещания про героическую гибель бойца добровольческого батальона, о Телле узнала вся страна. Его посмертно представили к награде, которую, как говорило Нацвещание, получат жена и сын героя.

На Нацводе едва началась смена, когда начальник цеха вызвал к себе мастера. Он положил перед ним на стол газету с портретом Телля на первой полосе.

— Ты видел? — показал начцеха на фотографию.

Взяв газету, мастер поднял на начальника удивленные глаза.

— Так это же…

— Да! Я вспоминал и не мог вспомнить, какой у него номер. Надо поднять личное дело. Устроим уголок памяти на его рабочем месте. Из горуправы нам пришло предложение сделать табличку на стене фабрики, что он здесь трудился в такие-то годы. Займись этим.

Мастер кивнул и пошел в цех показывать газету.

— Кто б мог подумать! — удивленно бросил он, вглядываясь в портрет.

Без сомнения, это был их Тридцатый.