Фрагменты - Дэн Уеллс

— Я научился защищать человеческую жизнь любой ценой, — сказал Вейл. — Надеясь угнаться за двумя зайцами сразу, мы танцевали над пропастью.

— Вы делаете это не для того, чтобы защитить людей, — прорычала Кира, отступая назад и поднимая пистолет. — Вы делаете это из-за власти. Вы один распоряжаетесь лекарством и таким образом контролируете всех, и всем приходится вам подчиняться.

Вейл громко рассмеялся, так неожиданно и так искренне, что Кира неосознанно отступила еще на шаг. «Что я упустила из виду?» — подумала она.

— Где ты здесь видела угнетение людей? — спросил Вейл. — В каком железном кулаке я всех держу, да еще и так, что этого никто не замечает? Разве люди в заповеднике несчастны?

— Это не значит, что они свободны, — ответила Кира.

— Разумеется, они свободны, — сказал Вейл. — Они могут приходить и уходить, когда им заблагорассудится, у нас нет охраны или полиции. У нас нет комендантского часа, но есть опасность кислотных бурь; у нас нет стен, но есть смертоносные просторы пустоши. Я не требую дани, я не управляю школами, я не храню никаких секретов от всех, кроме этого.

Он показал на неподвижных Партиалов.

Кира рассердилась:

— Фан и Каликс сказали, что вы не позволяете им уйти.

— Разумеется, я запретил им уходить, — сказал Вейл. — За пределами заповедника опасно.

Фан, Каликс и остальные охотники жизненно важны для нашего общества. Но они все равно остаются в праве уйти в любое время. Лишь то, что они сделали так, как я советовал, не превращает меня в тирана. — Он указал на Киру. — Даже ты могла уйти все это время, ты — занимающийся глупой демагогией новичок и твой представляющий опасность ручной Партиал.

Никто не мешал вам уйти, никто не следовал за вами по пятам. Скажи мне, Кира: против чего ты бунтуешь?

Кира покачала головой, сбитая с толку и загнанная в угол.

— Вы контролируете этих людей.

— Если рассуждать вольно, наверное, — сказал Вейл. — Вы пришли оттуда, где власть, насколько я понимаю, осуществляется под дулом пистолета, где правительство обеспечивает ваше послушание дефицитом. И тем, о чем умалчивает. Я поддерживаю порядок, давая людям именно то, что они хотят: лекарство от РМ, пищу и кров, возможность быть частью общества. Они принимают мое лидерство, потому что я руковожу ими хорошо и эффективно. Не всякая власть — зло.

— Какие благочестивые слова я слышу от человека, находящегося в секретной лаборатории, полной полуживых пленников.

Вейл вздохнул, несколько мгновений не отрывая от Киры глаз. Наконец он повернулся и прошел к стене комнаты, где взял из лотка шприц с прозрачной жидкостью.

— Пойдем со мной, Кира. Я хочу тебе кое-что показать. — Он подошел к двери в дальнем конце комнаты, и после некоторых колебаний Кира последовала за ним. — Весь этот комплекс связан сетью подземных туннелей, — сказал Вейл. — Позволь мне напомнить тебе, прежде чем мы вновь присоединиться к другим, что они не знают о Партиалах. Буду признателен за твое благоразумие по данному вопросу.

— Потому что вам стыдно?

— Потому что многие из них отреагируют так же, как и ты, — ответил он, — а некоторые попытаются наказать Партиалов.

— Вы плохо меня знаете, доктор, я не молчу о том, что мне не нравится.

— Но ты хорошо хранишь секреты, — сказал он.

Кира косо посмотрела на него:

— Вы говорите о Сэмме?

— У тебя есть и другие секреты?

Кира изучала Вейла какое-то время, пытаясь понять, знает ли он или хотя бы просто подозревает, кто она. «Наверное, нет, — решила девушка, — потому что он спросил бы, почему на меня не подействовало снотворное для Партиалов. Или он знает обо мне больше, чем я сама...»

«Разумеется, ему известно больше, — подумала она. — Он член Доверия. Он знает все из того, ради чего мы сюда пришли. Одна я не смогу его остановить, не сейчас, но, если сумею добиться нужных ответов, возможно, мне и не придется это делать». Помедлив в раздумьях еще мгновение, она произнесла:

— Я сохраню ваш секрет — пока, — но вы будете мне кое-что должны.

— Лекарство? — спросил Вейл. — Как ты понимаешь, это и есть то лекарство, которое ты обнаружила сама — и, как я уже говорил, оно не транспортабельное.

— Не лекарство, — сказала Кира. — Оно — зло, и что бы вы ни собирались мне показать, это не изменит мое мнение.

— Увидим, — ответил Вейл.

Кира продолжила:

— Мне нужна информация.

— Какая информация?

— Вся, — сказала Кира. — Вы помогли создать Партиалов, а значит, вы знаете об РМ, о «сроке годности» и о Предохранителе. Я хочу знать, каковы были ваши планы и как все это связано.

— Какой бы информацией я ни обладал, она твоя, — пообещал Вейл. — В обмен на, как ты сказала, твое молчание.

— Идет, — сказала Кира.

— Хорошо, — произнес Вейл, останавливаясь у двери. — Но для начала нам нужно подняться.

Кира прочитала табличку на двери.

— «Корпус шесть». Этот тот, который вы переоборудовали в госпиталь.

— Верно.

— Госпиталь я уже видела.

Вейл открыл дверь.

— Но ты не видела ребенка, который родился сегодня. Идем.

Он стал подниматься по лестнице, и Кира последовала за ним, внезапно ощутив волнение.

Разумеется, родился ребенок: зачем еще Вейлу нужно было ходить в шпиль за шприцем с лекарством?

Ее живот непроизвольно сжался. В Ист-Мидоу она столько времени провела в родильном отделении, где младенцы умирали, а матери выли от отчаяния, что не могла не почувствовать это напряжение снова. Но сейчас все было по-другому — Вейл обладал лекарством. Ребенку не придется умирать. Вот только Кира знала, откуда взялось это лекарство. Она закрыла глаза и увидела мрачные и осунувшиеся лица Партиалов. Держать их в таком состоянии было неправильно, что бы Вейл ни говорил себе в оправдание. И все же...

Они вышли в холл и плотно закрыли за собой дверь. Люди ходили туда-сюда, и Кира с изумлением увидела, что большинство из них счастливы: они смеялись, беседовали и улыбались, прижимая к груди крошечные теплые свертки.

Матери и отцы, братья и сестры. Семьи — настоящие, связанные родственным узами, такие, каких Кира никогда не видела. Родильное отделение, в котором работала она, было местом смерти и горя, изнурительной борьбы и безжалостного, неумолимого врага.

Только такое материнство она знала. Здесь, однако, все было по-другому. Матери, которые приходили сюда рожать, не сомневались: их дети будут жить.

Это отделение было полно надежды и удачи. Кире пришлось на мгновение остановиться и опереться о стену. «Это — то, чего я всегда хотела, — подумала она. — То, что я хочу создать дома. Что я хочу принести им — надежду и удачу. Счастье».

И все же...

Позади звуков активной деятельности скрывался тот, который Кира знала слишком хорошо, — вой умирающего ребенка. Из обширного собственного опыта Кира знала, как вирус прогрессировал, как атаковал ребенка от минуты к минуте.

Если дитя родилось лишь несколько часов назад, как говорил Вейл, то РМ все еще развивался в его кровеносной системе. У ребенка будет лихорадка, но пока не смертельная. Вирус будет медленно размножаться, от клетки к клетке, создавая все больше вирусных спор, поедая крошечное тело изнутри, и в конце концов — возможно, завтра — организм ребенка практически изжарит сам себя, пытаясь выжить.

Сейчас, в начале процесса, боль можно было смягчить, жар — держать под контролем, но развитие вируса остановить было нельзя. Без феромонного лекарства смерть оставалась неизбежной.

Вейл двигался по коридору на звук, вежливо кивая встречным людям, и Кира оцепенело последовала за ним. Это он хотел ей показать? Как лекарство действует, спасая невинную жизнь?

Она не знала, чего он пытался этим добиться: она и так прекрасно понимала, что стоит на карте, возможно, даже лучше, чем он сам, потому что так долго прожила вообще без лекарства.

Это не изменит ее мнение касательно пленных Партиалов и не купит ее молчание или содействие.

Доктор Вейл толкнул последнюю дверь и вошел в комнату. Кира увидела, как мать младенца едва не упала в обморок, его увидев.

Отец, в той же мере благодарный и взволнованный, энергично потряс руку Вейла. Тот несколькими фразами и улыбкой успокоил его, подготавливая шприц, а Кира все это время стояла у стены, наблюдая, как ребенок вопит и кричит в детской кроватке.

Родители бросили на девушку несколько взглядов, но быстро про нее забыли, снова обратив свое внимание на ребенка. Кира смотрела, как они укачивают дитя. Она не могла не заметить, насколько похожи они в этот момент были на Мэдисон и Гару. На каждую ставшую родителями семейную пару, которую Кира видела.

«Это не имеет значения, — подумала она. — Это не оправдывает того, что происходит с теми людьми в подвале. Если бы родители знали, что живые, дышащие существа подвергаются таким страданиям, неужели они были бы по-прежнему рады увидеть лекарство? Согласились ли бы они принять его?» Она хотела рассказать им, рассказать им все, но чувствовала себя так, будто окаменела.