Людоеды (СИ) - Mиxoнoв Cepгей

По сигналу лидера практикантропов с ним к раскрытым вратам, представляющим сейчас собой перекидной мост через ров, двинул десяток сокурсников, сбившийся в кучу и ощетинившийся костяными рогатинами.

Надежды на спасения никакой, если не брать в расчёт амазонку. Она не пошла вместе с ними, а осталась за рвом, приготовившись в случае чего помочь им отбиться и отступить.

Под ногами предательски скрипнули остовы кольев моста. Практически тут же раздался шёпот, напоминая ропот.

— Не распадаться — держаться! — приказал Мих, скрепя своими зубами так, словно его одолевали глисты. А был впереди на бронезавре.

Так и проследовали они толпой за врата…  ада. Не иначе — и казалось им. Как оказалось: у страха глаза велики. Однако срываться с места и следовать за ними в укреплённый лагерь амазонка не торопилась. Она мысленно шарила в поисках тех, кого чувствовала, а ничего кроме смерти — и можно было ожидать в «гиби».

Погибель — и ждала не только тех, кто остался там, послужив жертвой троглодитам на заклание, а жаждали получить новую добычу, дабы утолить свой голод, являя собой проклятие чужаков. Причиной пробуждения мерзостей всех мастей явились практикантропы. И пока троглодиты не покончат с ними — всеми — не упокоятся злобные духи, заключённые в их каменно-телесные оболочки на манер могильных плит.

Те, кто находился рядом с амазонкой снаружи, заждались ответной реакции от отряда разведки.

Проникнув во двор, Мих уяснил: дальше бронезавра и с места не сдвинет. Питомец встал, как вкопанный, упирался, отказываясь продолжать двигаться туда, куда его повернёт наездник.

Не подавая вида истинной причине, Мих примкнул к остальным практикантропам.

— Ды-дальше чи-чё? — еле справился с волнением Вежновец.

— Я вот чё думаю, Паштет…  — начал Мих. — Для начала следует проверить бараки на предмет наличия непрошеных гостей…

— Согласен — там могли засесть любые твари, даже ироды, а не только эти, как их…

— Троглодиты…

Стоило упомянуть их, из женского барака донеслись шорохи. Там определённо кто-то скрывался и прятался. Но как — вопрос? От испуга или напротив жаждал испугать тех, кто вернулся домой?

— Давай, Паштет, поступим так…

Мих двинул с четвёркой крепких в виду телесных габаритов сокурсников, желая, как водиться изначально, задавить возможного противника их «интеллектом», а Паша остался снаружи с иными пятью под окнами на подхвате и если что — должен был вломиться в барак через них со своими людьми.

Да где там — благо не побежали за ворота, а и те, кого прихватил Мих, отказывались вламываться в барак через дверь. Выручил Вый-Лох. Его и подослала к нему на помощь Астра. Чем порадовала и несказанно, а не сказать — уж чтобы так сильно. Но всё же…

Вышибив дверь ногой в сторону, Мих пропустил вперёд себя ручную зверюгу и ринулся следом сам, крича во всю глотку:

— За мной! Вперёд!..

Да никто и с места не сдвинулся, подпирая и дальше крыльцо. Сердце колотилось так — и у лидера, что казалось: вот-вот выпрыгнет из груди. А кровь продолжала давить на виски.

Комната слева оказалась пуста, если так можно было выразиться, поскольку на двух кроватях оказались мумии от сокурсниц из 58-й группы.

Настроение у разведчика упало ниже плинтуса, а душа и вовсе ушла в пятки. Троглодиты уже побывали здесь и добрались до двух чужаков. В комнате справа орудовал Вый-Лох. На него и отреагировал тот, кто издал те предательские шорохи.

Раздался девичий визг, и звон битого стекла. Она кинулась в окно прямо на Пашу с иными практикантропами, и те дали дёру, кидая оружия — выскочили за врата.

Проследовав тем же маршрутом, что и напуганная сокурсница, Мих наткнулся на Вежновца, а у него в руках на ту, кто вцепилась в него мёртвой хваткой.

— Убери её от меня-а-а…  — орал Вежновец.

Да какое там и где там — пришлось пойти на крайние меры. Как не хотелось Михею, а пришлось зацепить одичавшую в конец сокурсницу кое-каким тяжёлым и тупым предметом по голове вскользь. И то не сразу унялась.

— Она меня едва не загрызла…  — всё ещё вздрагивал Паша.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Она…  Ты сказал — она?! — возмутился Мих.

Но когда сам взглянул в лицо, а не со спины на седовласку, лишний раз уяснил, что не узнал сокурсницу, лишь, когда она очнулась от его удара и открыла глаза.

— А-Анюта-А-А…

Та заплакала навзрыд.

— Господи! Прости…  — упал перед ней на колени Мих. — Что я тебя не признал…  А здесь было у вас? Кто напал и…

В ответ только всхлипывания и дикий взгляд сокурсницы в качестве укора за то, что сокурсники бросили их здесь. Когда должны были защищать, как мужики.

Из-за барака виновато высунулась четвёрка помощников, косо поглядывая на пару передравшихся сокурсников с сокурсницей.

Мих погрозил им кулаком. И те с недовольными рожами приблизились к нему с Вежновцом. Паша был изрядно покусан, поэтому Мих сразу решил: останется с Анютой, а сам двинул с четвёркой «интеллектуалов» в барак к преподам, оставляя свой собственный и сожжённый людоедами на потом.

— Я вхожу…  — озвучил Мих. — Вы — следом за мной! Два слева, два справа — я же посередине! Осматриваемся и…  действуем в дальнейшем по ситуации…

Сокурсники закивали одобрительно тем, пока было чем, и словно проверяли — не отвалилось ли ещё у них. Вроде бы на месте, чего не сказать про мозги. Окончательно потеряли их вместе с разумом, а и рассудком, как Анюта.

Поседеть как она — значит, пережила такое — чего им представить было не ёмко, а и вообразить недостаточно ума. Перекрестились все как один и двинули на поиски лишних проблем.

Мих снова вышиб дверь ногой, и первый кто замешкался на пороге, налетел на неё и…  носом пошла кровь. Да не заметил — никто. Все смотрели по сторонам. Взгляд задержался на самоваре, переделанном Чёртом в самогонный аппарат, и с него продолжал капать спирт прямо на пол в образовавшуюся лужицу.

Знать тот где-то также прячется, и пережил то же самое, что и Анюта. А раз они выжили, и пускай даже из ума — знать и сами сумеют, а разобраться с какими-то там троглодитами. При оружии, да и с дикарями — сила немалая.

— Чёрт…  тебя побери…  — подал голос Мих. Его поддержали иные практикантропы. — И с ним…

Они предлагали покинуть лагерь, предав всё здесь огню.

— Всегда успеется, — отринул данную идею Мих, имея собственную и мнение на сей счёт. И расчёт в этом случае не достиг бы необходимого им результата. Он вспомнил про пролом. Он возможно и являлся логовом — соответственно оттуда должны были выползать троглодиты.

Поправил солнцезащитные очки. Аналогичные атрибуты красовались и на перепуганных лицах сокурсников, они прятали в страхе глаза за затемнёнными линзами. Когда казалось: должны были избегать любого проявления затемнения.

Снова подались из барака на свет божий, угодив уже под не столь палящие лучи дневного светила.

Ещё час, максимум два и наступит тьма. А им до сумерек требовалось собрать всех, кто выжил в лагере, пускай из ума и докопаться до сути истины произошедших здесь чудовищных событий.

Впереди мелькнули обгоревшие развалины родного барака. Кто знает, что завелось среди них на пепелище. Но обошлось — никого и ничего там жуткого не попалось, хотя один высохший силуэт очередного сокурсника, пытавшегося уползти от преследующей его мерзости. Так и застыл, стараясь закрыть руками от бессилья голову.

И ладно бы сгнил заживо, а так ни одного паразита привычно жужжащих роем над трупами. Даже запаха разложения не чувствовалось.

Оставалась яма. К пролому и двинул Мих, И вдруг оттуда вырвался человеческий крик больше похожий на истошный вопль. Голос принадлежал мужчине.

— Чёрт! Да это он и есть!.. — дошло разом до всех.

— Нет…  — пытался Мих задержать Миколу.

Да где там — голова два уха, а ведро вместо него и там пусто, как в дупле. Сунул свою физиономию и обомлел, осунувшись наземь с грохотом оцинкованного «шлема».

Из ямы в нетерпении донеслось хищное шипение:

— Хшшш…