Голубая луна - Лорел Гамильтон

У обоих был не слишком дружелюбный вид, но я знала, на кого они злятся: друг на друга. Местные копы вообще не любят, когда кто-то роется на их земле; для местной полиции неприязнь к чужакам — явление естественное. Но я знала, что Уилкс защищает не просто свою территорию, и у него есть серьезные основания кипятиться. Сейчас только не время вываливать все начистоту — доказательств у меня нет. Когда полисмена обвиняют в коррупции, других копов это тоже не радует.

— Вы видели пентаграммы на деревьях?

Вопрос был достаточно неожиданным, чтобы они оба перестали собачиться и обратили внимание. Я показала им пентаграммы. Когда покажешь человеку оптическую иллюзию, дальше он ее сам видит. Как голого короля.

— И что? — спросил Уилкс.

— Это круг защиты, круг силы. Сюда что-то вызвали, что ее убило.

— Эти метки на деревьях могут тут быть уже несколько дней, — возразил Уилкс.

— Возьмите кровь с пентаграмм на анализ, — предложила я. — Кровь будет не ее, но свежая.

— А почему не кровь жертвы? — спросил Хендерсон.

— Потому что этой кровью был запечатан круг, и она была нужна раньше смерти жертвы.

— Значит, имело место человеческое жертвоприношение, — сказал Хендерсон.

— Не совсем, — возразила я.

— Это жертва троллей, — произнес Уилкс, но не уверенно, а отчаянно.

Хендерсон повернулся к нему:

— Вы все время твердите, Уилкс, что это тролли.

— Биологичка сама сказала, что похоже на приматов. Ежу ясно, что это не человек. А приматов на теннесийских холмах не так уж много.

— Она сказала «гуманоид», — напомнила я.

Они снова повернулись ко мне.

— Доктор Онслоу сказала «гуманоид». Многие считают, что гуманоид — значит примат, но есть и другие возможности.

— Например? — спросил Уилкс. — Тут у него сработал пейджер. Проверив номер, Уилкс посмотрел на меня. — Прошу прощения, капитан Хендерсон.

Хендерсон посмотрел на меня проницательно.

— У вас с шерифом какие-то нелады?

Я подняла брови:

— У меня? Откуда?

— Он был очень уверен, что вы не можете быть поблизости от этого тела. И еще он был очень уверен, что это жертва троллей. Очень уверен.

— А кто же тогда вас вызвал?

— Анонимный звонок.

Мы переглянулись.

— А кто предложил, чтобы я приняла участие в этом развлечении?

— Один парень из СМП. Он слышал о вас от своего напарника, который с вами вчера познакомился.

Я покачала головой:

— Я его не знаю.

— Извините, не его, а ее. Я должен был сказать «напарница». Люси... как-то там.

Это объясняло и медицинскую грамотность Люси, и почему она не дежурит в день полнолуния. Не хочется быть возле свежей крови, когда луна почти полная. Слишком соблазнительно, слишком рискованно.

— Кажется, смутно припоминаю.

Я припоминала ее даже не смутно, но в последний раз я ее видела как раз после того, как убила кого-то, и потому все-таки без подробностей. На миг мелькнула ужасная мысль, не дурит ли мне голову Хендерсон и не принадлежит ли это тело на самом деле Люси. Но нет, не тот рост. Жертва была высокой, не то что я. Почти все женщины, за которыми Ричард бегал, коротышки. Наверное, когда мужчине нравится определенный тип тела, он его придерживается. Мой выбор жертв казался куда шире.

— А зачем понадобился круг силы, миз Блейк? — спросил Хендерсон.

— Чтобы удержать то, что было вызвано.

Он нахмурился:

— Как вы сами сказали, прелюдия уже начинает утомлять. Скажите мне, что это была за хрень — по вашему мнению.

— Я думаю, был вызван демон.

— Кто? — Он вытаращил глаза.

— Демон.

Хендерсон просто смотрел, не понимая.

— Почему вы так решили?

— Когда я вошла в круг, я ощутила зло. Какой бы чудовищной ни была тварь, она не ощущается как нечто, посвященное только Злу и ничему больше.

— Вы много демонов встречали при вашей охоте на вампиров, миз Блейк?

— Однажды было, капитан. Только однажды. Это было... — Я шагнула прочь от круга силы, и мне стало лучше. Те, кто это сделал, очень постарались спрятать следы, но есть вещи, которые убрать нелегко. — Меня вызвали на случай, где подозревали вампиризм, но это была одержимость демоном. Эта женщина...

Я снова запнулась, потому что у меня не было слов — по крайней мере таких, чтобы не показались глупыми, театральными. И я попыталась изложить одни голые факты. Как сержант Пятница.

— Это была обычная домохозяйка, мать двоих детей. У нее был диагноз — шизофрения. С ней происходил почти распад на множество личностей, но не резко выраженный. Она смахивала на девочку с кудряшками. Когда она была хорошей, то была очень хорошей. Очень. Образцовая прихожанка, преподавательница воскресной школы. Консервировала овощи собственного урожая, > шила с дочками платья для кукол. Но когда она становилась плохая, то спала со всеми подряд, била детей, однажды повесила на дереве домашнего пса.

Тут Хендерсон поднял брови. Для копа это признак глубочайшего потрясения.

— Почему ее не поместили в больницу?

— Потому что пока она принимала лекарства, она была хорошей женой и матерью. Я с ней говорила в «светлый» период, и она казалась очень хорошим человеком. Я видела, как муж старается ее поддержать. Биохимия ее мозга разрушала ее собственную жизнь — и это была трагедия в истинном смысле слова.

— Очень печально, но ничего демонического, — сказал Хендерсон.

— В округе стали пропадать кошки и собаки, а потом их находили обескровленными. Следы привели меня к этой женщине. История ее душевной болезни заставила копов насторожиться. Пока что действительно все только печально.

Я посмотрела вверх по склону — на копов, техников, на всех. Никто из них вниз не смотрел. Никто не хотел быть поблизости. Если даже ты не очень воспринимаешь парапсихику, есть инстинкты, работающие лучше сознания. Каждый хотел быть отсюда подальше, хотя и не знал, почему.

— Блейк, вы еще здесь? — спросил Хендерсон.

— Да, простите. В ту ночь, когда ее арестовали, двум копам пришлось вытаскивать ее из чужой постели, надев наручники. Женщины-полицейского найти не удалось, и с ней на заднем сиденье ехала я. Она вела себя громко и шаловливо, заигрывала с мужчинами, мне грубила. Я не помню, что я ей сказала, но помню ее лицо, когда она обернулась ко мне. Мы ехали в темной полицейской машине, и у меня от ее вида волосы встали дыбом на всем теле. Понимаете, капитан, не было ни горящих глаз, ни запаха серы, но от нее исходило зло, как аромат духов. — Я посмотрела на него, и он ответил мне таким внимательным взглядом, будто хотел запомнить на память все черты моего лица. — Меня нелегко напугать, капитан, но в тот момент мне было страшно. Я испугалась ее, и не смогла этого скрыть. Она рассмеялась, и мгновение это миновало.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});