Плач - Кристофер Сэнсом

– Я… Я не знал точно. Но мне нужно было кое-что срочно с тобой обсудить, и я пришел.

– Извините, что причиняю неудобства, – тихо сказала Тамасин.

– Это тебе нужны удобства, – ответил ее супруг с нехорошей ухмылкой.

– Фу, Джек! – покраснела она.

Гай встал.

– Смешивайте эти травы с пивом и принимайте во время еды, – проинструктировал он. – Иногда эта микстура помогает – в таких случаях. – Он улыбнулся. – Больше ничего такого, о чем стоило бы беспокоиться.

Тамасин взяла его за руку:

– Вы очень добры к нам. Но мы беспокоимся, что после…

– Я знаю, – сказал Малтон. Было ясно, что миссис Барак вспомнила своего первого, мертворожденного ребенка.

– Я вас провожу, – предложил Джек.

– Спасибо.

Гай сухо поклонился мне, что задело меня больше, чем могли бы задеть суровые слова, и вышел вместе с Бараком. Я остался наедине с Тамасин. Женщина откинулась на подушки.

– Я встревожилась, – тихо сказала она.

– Понимаю. В вашем состоянии любое… недомогание… должно быть, вызывает страх, что что-то не так с ребенком.

– Да, – задумчиво проговорила жена Джека. – Надеюсь, на этот раз будет дочка. Маленькая девочка, которую я буду одевать в платьице и делать для нее кукол.

– Дай Бог.

Миссис Барак улыбнулась какой-то своей мысли и сказала:

– Гай осмотрел руку Джека. Она хорошо заживает. Но такая неосторожность – это на него не похоже, и столь страшная рана от ножа для резки бумаги… – Она чуть прищурилась, и я удержал себя, чтобы не заерзать. Я знал, как наблюдательна Тамасин, и сказал только одно:

– Я рад, что рана хорошо заживает.

Барак вернулся. Взглянув на меня, он сразу понял, что случилось что-то серьезное.

– Мы пойдем поговорим в спальне, Тамми, – сказал он. – Тебе не нужно слышать про наши юридические дела.

– Мне все равно, – пожала плечами его супруга.

– Следуй советам Гая, женщина, – проговорил мой помощник с наигранной суровостью, – и отдохни немного.

Затем он отвел меня по лестнице в их спальню, где сел на кровать и понизил голос, так как Джейн все еще была в соседней комнате у Джорджа.

– Что случилось?

– Ты сегодня заходил к Николасу? – спросил я.

– Да. Я обещал зайти. Другие студенты, с которыми он делит этот свинарник, сказали, что он ушел куда-то вчера вечером и не вернулся. Они решили, что он нашел шлюху, у которой и заночевал.

– Однако нет. Прочти вот это. – Я достал записку и протянул ее Джеку. – Ее подсунули под дверь конторы меньше часа назад.

Прочитав записку, Барак на мгновение закрыл глаза, а когда открыл, то посмотрел на меня в бешенстве, но проговорил по-прежнему спокойным голосом:

– Ладно. Что же, ради бога, происходит?

– Я не могу все рассказать тебе. Я поклялся хранить тайну…

– К черту! – Голос Джека гневно загремел. – Происходит что-то серьезное, верно? Вы позвали меня и Николаса, чтобы помочь в решении каких-то аспектов этого дела. Тот украденный перстень королевы в замке Бэйнардс, убитый печатник, на родителей которого вы якобы работаете, те двое, что напали на нас в пивной, тот перепуганный молодой парень, которого вы допрашивали у себя в кабинете вчера – все это связано, верно? Вы послали меня с запиской во дворец, а потом пришел целый отряд стражников и забрал несчастного говнюка. Он был в ужасе. А тот молодой юрист, что пришел с ними, с наростами на лице, он ведь работает на королеву, верно?

– Да.

– Я понял по его манерам, по покрою его робы, что это дворцовый юрист – я достаточно долго работал среди таких людей. А вас я знаю шесть лет, знаю, каким вы бываете нервным и раздражительным, когда творится что-то опасное! – Барак ткнул в меня пальцем: – Королева снова впутала вас во что-то, верно? И кто-то из-за этого похитил Ника, а вы хотите, чтобы я помог его выручить… Нет, сначала расскажите мне всё! Всё!

Я поднял руки.

– Тише, а то услышат женщины. – Я колебался: если рассказать помощнику всё, я нарушу клятву и его же подвергну опасности этими секретами, но если я собираюсь как-то спасти Николаса, мне сейчас нужна помощь Джека. Поэтому я рассказал ему всю историю – про то, как меня в первый раз вызвала к себе королева, про пропавшее «Стенание», про двух погибших и тех, кто исчез, про признание Милдмора и про записи Анны Эскью. Я говорил тихо, а Барак таким же тихим голосом изредка задавал вопросы.

Когда я закончил, он немного посидел в задумчивости, гладя бороду, по-прежнему с сердитым видом.

– Разве вы не можете призвать на помощь людей королевы? – спросил он наконец.

– В записке сказано, что у них во дворце шпион.

– Это может быть блеф.

– Я не смею рисковать.

– А разве вы не можете написать личную записку самой королеве – ведь вы тот, кто сделает для нее все? – В голосе Джека по-прежнему звучало раздражение.

Я покачал головой:

– Нет времени. Помни: сегодня в девять. Сейчас полседьмого.

– Если у них действительно есть шпион в Уайтхолле, как они написали, они не выпустят вас живым. Не говоря уже об освобождении Ника.

– Я только хочу, чтобы ты пошел туда со мной и спрятался неподалеку, когда я войду. Ты мастер на такое, – тихо сказал я и глубоко вдохнул. – А потом, если я не выйду через двадцать минут, попытайся сообщить об этом тому юристу, Уильяму Сесилу. Ничего опасного для тебя.

Мой помощник покачал головой, внезапно поникнув.

– Вы отдадите жизнь ради королевы, верно?

– Да, – просто ответил я.

Барак сделал несколько шагов по комнате, а потом воскликнул:

– Черт! Я пойду. Хотя, думаю, Тамасин уже заподозрила что-то насчет моей раны.

– Спасибо, Джек, – робко сказал я. – Спасибо. Мне не выразить словами мою благодарность.

– Еще бы! А теперь ждите здесь, пока я схожу попрощаюсь с женой и расскажу историю про свидетеля, с которым нужно срочно встретиться. Не хочу, чтобы она снова увидела вашу вытянутую физиономию. Встретимся внизу.

– У нас пара часов, – сказал я.

– Достаточно, чтобы зайти в таверну и как следует обдумать план.

* * *

Мы пошли в город, а затем спустились к реке. Барак надел поверх рубашки старый кожаный камзол и принес еще один мне, который я надел поверх своего шелкового, когда мы вышли из дома, чтобы тоже не выделяться в бедных кварталах, куда мы направлялись.

– У вас есть сколько-нибудь золота в кошельке? – спросил он.

– Да. И немного серебра, – сказал я.

– Золото гораздо лучше.

Мы еще кое-что обсудили, продвигаясь по Сент-Питер-стрит к Темз-стрит. На юге виднелись портовые краны, а за ними река, белая от парусов. На западе уже садилось солнце. Барак не сбавлял шага – он всю жизнь провел в этом городе и знал каждую улочку и переулок. Наконец он остановился. На пересечении Темз-стрит с каким-то захудалым переулком стояла приличная с виду таверна, а вдоль этого переулка, выходящего к реке, стояли узенькие развалюхи, наклонившиеся под странными углами друг к другу, построенные за десятилетия на речной глине. Чуть ниже по переулку я увидел вывеску другой, более неказистой таверны, с нарисованным красно-белым крестом святого Георгия. Это и был упоминавшийся в записке флаг.