Танцующие на каблуках - Юлия Фёдоровна Ивлиева

дочь Лиза. На всех фото он любовался ее полуобнажёнными прелестями.

Вспотевшей рукой он крутил колёсико мышки, щурился, всматриваясь в картинки, краснел, тяжело дышал, пот выступил на лбу.

Фотографий оказалось множество: снятые на мобильные устройства и камеру профессионального фотографа.

Андрей Васильевич нашел и видео: его Лизы и других девушек, очень красивых, развратных и выделывающих на шесте такое, что, казалось, противоречит законам физики. Лиза танцевала на шесте. ЕГО ЛИЗА танцевала на шесте. Это не укладывалось в голове. Когда он нашел видео, снятое мобильником поверх голов: полумрачный зал, и на освещенной маленькой круглой сцене его дочь в очень откровенном наряде, в соблазнительно открывающих всю попу блестящих крохотных трусиках и бюсте извивалась вокруг пилона, его замутило. У него тряслись руки, по красному распаленному лицу текли капли не то пота, не то слез. Он усилием воли оторвался от экрана и, словно сомнамбула, побрел по комнатам. Он держался рукой за стену, хватался за мебель, прижимал ладонь к сердцу, но оно не болело. Нет, его не сразил ни инфаркт, ни инсульт. Он лихорадочно бегал взглядом по месту обитания его дочери и искал подтверждения, что его находка ложь. Привиделось. Показалось. Он легко готов был поверить в обман зрения. Во что угодно.

Когда его ошарашенная, потная и скорчившаяся от терзавших его чувств физиономия отразилась в зеркале, он встал как вкопанный. Это был спортзал. Он стоял посередине мини спортзала, организованного его дочерью. Самая дальняя комната ее владений. Он никогда сюда не заходил. Мозг отказывался исполнять приказы, но он вспомнил. Эта комната была гардеробной, поэтому Андрей Васильевич никогда сюда не заходил. Сейчас здесь расположился спортзал, точнее, студия танцев: две стены зеркал от пола до потолка, хореографический станок, коврик, кубики, гантели, подушки. И главное, шест. Он, как на чудище, покосился на хромированную палку, будто не веря в ее существование. Прямо здесь, дома, она тренировалась, училась этому развратному ремеслу.

Андрей Васильевич уже не отделял горе от разочарования, панику от непонимания, страх от удивления. Все слилось в единую шаровую молнию, спиралью разворачивающуюся в его груди. Он кинулся по всем комнатам, где обитала Лиза, переворачивая все на своем пути. Открывал ящики, выворачивал все наружу, озирался, силился вспомнить, как все выглядело раньше. Раньше это когда? Он так редко здесь бывал, охраняя частное пространство Лизы.

Спальня точно стала меньше, она что-то переделала. Он раздвинул зеркальные двери купе. Гардеробная. Все верно, где-то же она должна расположиться, если ее вытеснили из спортзала.

Андрей Васильевич в беспамятстве, в неконтролируемом безумии переворачивал полки, открывал ящики, рассыпал коробки. Он не знал, что ищет. Он нашел. Открыв большой короб из ротанга, он обнаружил несколько аляповатых костюмов, если так можно назвать трусы и майки. Три пары сильно потрескавшихся облезлых туфель на высоченных каблуках и платформе.

Безумная активная деятельность вдруг сменилась апатией и отупением. Он смотрел и не понимал, как это могло здесь оказаться? Его Лиза не такая! Он шарахнулся из гардероба, выронив каблуки. Добежал до письменного стола, захлопнул ноут дочери и, держа подальше от себя на вытянутых руках, будто какую-то заразу, вылетел из комнаты. В своем кабинете он положил ноут на пол, будто ожидал взрыва. Замер у окна, прислушиваясь, как грохочущее в ушах сердце затихает и замедляет ритм. Он взял себя в руки. Невозмутимость в любых ситуациях. Умение держать удар. То, чем он гордился, то, что помогало ему выжить в бизнесе и в политике. То, что так тяжело давалось сейчас.

Он вслепую набрал телефон Егеря.

Глава 30

Повилика зашла в ресторан, опоздав ровно на три минуты. Стоит ли упоминать, что Лекс ждал ее уже полчаса. Он почувствовал ее присутствие, едва она вошла в дверь. Ее силуэт загораживали вазы с цветами, ажурные перегородки, другие гости, но он точно знал, это она. Лекс не помнил, когда так волновался в последний раз. Он смотрел, как девушка в летнем желтом платье шла между столиков, она улыбалась администратору, провожающему ее к Лексу, официанту, приветствующему ее. И улыбка светилась такой искренностью, открытостью, будто она и вправду им всем очень радовалась.

– Наверное, банально будет сообщить тебе, что выглядишь ты великолепно? Но удержаться от восхищения очень сложно, – Лекс поднялся из кресла, приветствуя девушку.

– Нет, не банально! – засмеялась Повилика, – Я же не надела банальное красное платье!

– От тебя захватывает дух! Вот-вот перестану дышать, любуюсь тобой, – восторженно выпалил Лекс.

– Очень красиво! – Повилика снова засмеялась.

Она заказала карпаччо из телятины и рваное мясо с трюфельным соусом. Вино выбирал Лекс. Повилика лишь уточнила, что предпочитает красное сухое.

Лекс быстро выбрал себе кусок мяса и сосредоточился на вине из сорта винограда Санджовезе с защищенным географическим наименованием. Ей должно понравиться.

Повилика оценила. Светлые и розовые блики от бокала играли на ее нежном лице. Лекс чувствовал себя счастливым. Они болтали и смеялись, будто знакомы сто лет. Она так же, как и он, любила гулять вдоль моря больше, чем купаться, гонять на машине и пробовать разные авто, но неоспоримым преимуществом пользовался ее мерседес смарт. А еще она ненавидела зиму и холода.

Когда он рассказал, что несколько лет прожил в Сибири и больше года на Аляске, она дернула плечами.

– Брр! Даже представить себе не могу. Сразу по коже бегут мурашки. Сбегаю от зимы, как только представляется возможность.

– Зима вдали от грязных городов обладает некоторым очарованием. Чистотой, белоснежностью, свежестью, – улыбался Лекс.

– Отлично, сопли замерзнут идеально прозрачной льдинкой, – хохотала она. – Нет. Не хочу.

Лекса очаровывало все: как она смеётся, как шутит, как ест. Казалось, и он очень надеялся, что не ошибается, но с ним она вела себя естественно, чувствовала себя свободно и непринужденно.

Они просидели за столиком долго. По ощущениям несколько часов, она не следила за временем, Лекс тем более.

Он наверняка знал, если время в обществе человека растягивается, выписывает восьмерки бесконечности, значит, людям вместе очень хорошо.

– … Аттракцион «Тюльпан», которым Егерь и Дикий собирались проверять собственную вестибулярную систему и мою за компанию, как бы я не сопротивлялся. Повезло, аттракцион не работал. – Лекс рассказывал историю из детства. Повилика хохотала. – Но сдаваться они и не собирались. Выбор пал на колесо обозрения. Заранее купили билеты на десять кругов. Отец Дикого понятия не имел, на какую экзекуцию дает деньги. Не шибко трезвый смотритель аттракциона сосредоточился только на совпадении кругов и посетителей.

– Так там же скорости совсем разные, «тюльпан» же быстро крутится, а колесо нет. Наверное, можно кататься и кататься. Медленно