Обречены на подвиг. Книга первая - Валерий Григорьев

– Что-то не пойму, чем это от Вас так пахнет?

Дидык, быстро сориентировавшись, ответил за всех:

– Так ведь четыре недели уже здесь торчим, в гостинице воды нет, вот и завонялись.

На бедного Люлька без слез нельзя было смотреть. Маленький, не по годам, сгорбленный, с красными и влажными глазами, только слепой не мог заметить последствия многодневного беспробудного пьянства.

Миня Отбеткин выглядел бодрячком, для него литр водки только разминка, и чтобы привести свои параметры в норму, он шумно, полной грудью вдыхал, и так же шумно выдыхал до конца воздух.

– Миня, а я ведь тебя вчера предупреждал, не пей! – дабы немного его взбодрить, подсыпал ему соль на раны.

Цыган, распушив усы со злобой, как будто я виноват, что они с первого раза не «победили» доктора, прошипел в мой адрес:

– Если нас отстранят, ты тоже не полетишь!

– Это, с какого перепугу?

– А с такого! Ты, что хочешь нас всех подставить?

– Странное представление, о подставе, – подумал я, – Как будто я их напоил, и привел под дверь командиру! – а вслух произнес:

– Хорошо, не полечу! Но с сегодняшнего дня вы тоже завязываете пить!

– Это нам решать! – чуть мягче, но давая понять, кто здесь главный, пробурчал наш самый главный.

Все-таки Миня и Дидык «уговорили» врача, а Люлька по состоянию здоровья отстранили. С простодушной и глуповатой улыбкой, давно спившегося человека, он попросил передать привет Насосной, и уныло побрел в опостылевшую ему гостиницу.

– Может один перестанет квасить? – подумал я, глядя ему вслед.

На аэродроме нас уже ждали готовые к вылету четыре МиГа.

– А где Люлёк? – спросил Лёня Куриленко?

– Сбитый летчик, наш Люлек! Слабак, не прошел доктора! – за всех ответил я.

– Бляха, муха! – вырвалось у Лёни, от перспективы «куковать» здесь, еще Бог знает сколько.

Мы быстро заняли свои «рабочие кабинеты» в кабинах МиГов, и уже через десять минут первым взлетел Цыган, вторым Миня, и замыкающим я.

На взлете, действительно, была сплошная стена дождя. Наблюдая за взлетом Мини, я видел, как из под колес его МиГа веером, как восходящие «водопадики» разлетались струи собравшейся на полосе воды. Метров через триста в поле зрения остались только два огненно-красных пятна от форсажей, но и они скоро растворились в струях зарядившего ливня.

Вырулив на полосу, и выпустив закрылки, еще раз осмотрев кабину, засек время и выждав пять минут, что бы не догнать Отбеткина, начал разбег. МиГ, впряженный в табун из сотен тысяч «лошадок» резво, рассекая струи дождя, помчал меня по полосе. Едва оторвавшись, я убрал шасси и ввел самолет в разворот.

– Прощай Правдинск, едва не погубивший меня в февральскую морозную ночь!

– Прощай подружка! Сюда уж вряд ли вернусь! – с такими мыслями уносила меня боевая машина, пробиваясь сквозь сплошное марево дождевых туч. Тонкие струйки воды как живые растекались по фонарю моего истребителя.

Заняв эшелон девять тысяч метров, в направлении Ростова, я включил автомат и начал «изучать» расположение приборов в кабине. Самолет был одной из первых серий, уже повидавший виды, и кое-чем отличался от привычных мне, только сошедших с конвейера, еще пахнущих краской самолетов. Посмотрев на указатель топливомера, я обомлел, он показывал две с половиной тонны, правда, расходомер меня немного успокоил своими двенадцати тоннами.

Действия по принципу береженного Бог бережет, я доложил на ПУ (пункт управления):

– Сто тридцать пятый, отошел с курсом двести градусов, на эшелоне девять, остаток по расходомеру двенадцать, по топливомеру две с половиной. – вроде бы как ничего аварийного нет, но и упрекнуть в том, что я не предупредил меня нельзя.

Тут же, как будто опомнившись с таким докладами «прокукарекали» Цыган и Миня. У цыгана по расходомеру остаток был десять, у Мини одиннадцать, а вот топливомер у обоих показывал одинаково, «две с половиной».

– Понятно, топливомер больше и не показывает, – окончательно успокоился я.

Полет проходил в облаках, ровно и устойчиво гудели двигатели, и я свободный от пилотирования, осуществлял навигацию. Периодически по АРК (автоматический радиокомпас) и РСБН (радиосистема ближней навигации) «снимая» пеленги с других аэродромов, контролировал свое местонахождение. Все шло по заданию, остатки топлива в контрольных точках соответствовали расчетным. Километров за триста до Ростова, распогодилось, облачности не было, видимость, как говорят в авиации «миллион на миллион». Я визуально с девяти километров нашел цимлянское водохранилище, извивающийся Дон. Дойдя до рубежа девяносто километров от Ростова, плавно «затянул на малый газ обороты двигателей, и как на «салазках» «поскользил» к аэродрому. Километров с пятидесяти увидел ВПП Ростова. Мои старшие товарищи к этому времени уже сели.

В Ростове полетов не было, никто нас не встретил. Мы быстро помогли местным технарям подготовить самолеты, и уже через час «дружной» стайкой летели в ставшую родной Насосную.

Встретивший нас Жуков подозрительно посмотрел на Цыгана, и уточнил почему не прилетел Люлек.

Дидык весьма убедительно рассказал про покрасневшее его горло, и, что в ближайшее время тот должен прилететь.

– Ну-ну, дай Бог! – А Вы то почему так долго? Правдинский пилот, уж больше недели как прилетел!

– Так он же местный, как-то договорился с диспетчерами – не совсем уверенно «вешал» Цыган «лапшу» на уши командиру.

– Ладно, давайте на отдых, завтра предварительная подготовка!

Люлек действительно прилетел через пару дней, как мне показалось, даже немного посвежевший.

«Не бери в голову!»

Весной к нам в полк переводят несколько «астраханцев», сдавших на второй класс. Среди них мой однокашник, опальный Толик Голушко, и ребята из выпуска на год позже Миша Абдуллин, Серега Кириллов и Саня Рыбалкин.

Помня совместную службу в 393-м гвардейском полку, я с радостью встретился с Толиком: вот он, живой и кудрявый, а ведь Алик Рюмин предрекал ему гибель. Мы были в разных эскадрильях, но всё друг про друга знали. К моему удовлетворению, у Толика на МиГ-25 сразу все стало получаться. Он очень быстро вылетел самостоятельно и уверенно продвигался по программе переучивания. На разборах полетов его хвалили за хорошую технику пилотирования.

Я к тому времени был в категории опытных летчиков, и Толик частенько консультировался у меня по местным особенностям и по самим полетам. Командиром звена у Анатолия был Серега Бирюков, который отменно летал, но, как пес, все понимал, да сказать не мог, поэтому за разъяснениями Голушко обычно приходил ко мне. С годами не ушла, но немного притупилась присущая ему наивность, он старался не задавать глупых, с его точки зрения, вопросов. Я же никогда не считал, что в авиации вопросы могут быть глупыми, даже если таковыми кажутся. Поэтому никогда над ним не подшучивал, никогда ему не отказывал, и никогда даже намеком не демонстрировал собственное превосходство. Его курсантские «майорки» и астраханские прегрешения никто не вспоминал, а командование полка о них, наверняка, и не знало.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});