Тициан Табидзе: жизнь и поэзия - Галина Цурикова

ДВЕ АРАГВЫ

© Перевод Н. Заболоцкий

Это потоп заливает долины,Молния в горные блещет вершины.Ветра стенанье и ливень в горах,В музыке той просыпается Бах.Все здесь возможно, и самоубийство —Здесь не пустое поэта витийство:В буре он слышит напев колыбельный,Гибель надежду ему подает.Этот клинок безысходно-смертельныйДемон под руку Тамаре сует.Это шатается Мцыри отважный,Барсовой кровью заляпан, залит.Траурный ворон на падали страшнойВ устье Арагвы, хмелея, сидит.Две тут Арагвы, две милых сестрицы, —Белая с Черной, — как день и как ночь,Вровень идут, чтобы вдруг устремитьсяПрямо в Куру и в Куре изнемочь…

9 июля 1936 Тбилиси

ПРАЗДНИК АЛАВЕРДЫ

© Перевод Н. Заболоцкий

Нате Вагнадзе

Огромные арбы покрыты ковром.Здесь буйвол пугается собственной тени.Кончают бурдюк с кахетинским виномГерои Важа из нагорных селений.

Нацелившись боком, влюбленный КавказПростер свою длань к алавердской святыне,Но церковь сияет и смотрит на нас,Как голубь, привязанный к этой долине.

И вот к Алазани пробрался рассвет,Недолго он странствовал в море туманном.«Не гасни, о день мой, сияньем одет,А если погас, не свети никогда нам!»

На том берегу, приведенная в дол,Хмельная отара лежит без движенья,Как будто накрыли для Миндии столКудесники-дэвы на поле сраженья.

И, кончив свой танец, кистин-акробатЗастыл у костра в молчаливом экстазе,И люди толпятся, и песни шумятПод звуки шарманки и стон мухамбази.

А что ж не споют нам о белом гусе,И белый кабан не вспомянут доселе?И новым Леваном любуются все,И песни его умножают веселье.

Здесь жертвенный бык прикольцован к столбу,Он вырвал бы дзелкву с ее корневищем,А ныне он жалок: клянет он судьбу,Испуганный пиром и старым кладбищем.

Седая весталка и нищий юродВ такое пускаются здесь причитанье,Что спрыгнул бы сам Вседержитель с высот,Имей Он в высотах Свое пребыванье.

Народу здесь надобно столько вина,Сколь может воды в Алазани вместиться,А сколько он мяса тут съест и пшена —Никто на земле сосчитать не решится!

Да будут обильны, Кахетия-мать,Сосцы твои, полные млечного сока!И тучи выходят на небо опять,И ночь, словно буйвол, встает одиноко.

Костры с шашлыками горят над рекой,Слезятся от дыма веселые лица.Олень угощает оленя травой,Вином кахетинец поит кахетинца.

Здесь сам Пиросмани, и кистью егоНабросаны арбы и гости на пире.Важа восхваляет его мастерство,И турьи рога погоняют шаири.

И «Шашви-какаби», и Саят-Нова,И песни Бе́сики — для сердца отрада,И жажда веселья в народе жива,Когда наступает пора винограда.

Сентябрь 1936 Тбилиси

КОЛХИДА ЖДЕТ НОВОГО ОРФЕЯ

© Перевод П. Антокольский

Над сыростью древних болотСгибались плакучие ивы.Но верилось мне, что народ,Упорный и вольнолюбивый,О будущем счастье поет.Я видел Колхиду счастливой.

Еще не причалил Язон,Медея спала без движенья.Что ж, детские сны не резон,Но детское воображеньеРисует во весь горизонтТроянцев и греков сраженье.

Как сердце ребенка горит,Как каждая книга на благо,Как старый бродяга Майн РидВоинственной пышет отвагой,Как пена Риона бурлитМорскою соленою влагой!

Поэт не такой уж мудрец,Хоть людям и кажется мудрым.Я все еще тот сорванецИ вышел рыбачить под утро,И южного зноя багрецЕще золотит мои кудри.

И кажется ярче парчиХолщовой рубахи заплатка,Сладка кислота алычи,И райская птица, в ночиПоющая дико и сладко, —Как все это хрупко, как шатко!

И образы богатырей,Плененных монгольской ордою,Встают по ночам у дверей,Теснятся в мечтах чередою,И с каждой весною щедрейРассвет над разливной водою.

Танцуют в кустах светлячки.Под струны старинной чонгуриЧитает Натела стихи,И в бездне рассветной лазуриАлеют вершин ледники.

Озноб продирает по коже:Негаданно ты наступилНа муравейник. Но кто жеНапасть на тебя напустил?Ползут и ползут, и похоже,Что дьявола ты потревожил!

Ты милой не видел в глаза,Влюбленный в нее, как в Этери,Но вот в благодатном доверьиГлаза тебе застит слеза,И больше очнуться нельзя.

Пусть слезы твои безнадежны,Ты все-таки плачешь навзрыд.Волынка, поющая нежно,С тобой о любви говорит.Ты тянешь к ней руки, — и это,Наверно, рожденье поэта.

Не ведали мы отрезвленьяИ счастливы лишь оттого,Что с отрочеством поколеньяСовпало страны торжество.

Мы молодости благодарны,Мы низко поклонимся ейЗа этот рассвет легендарный,За гордое званье людей.

Не снами, а жизненной явьюДолина Риона живет.В цветущем обильи и славеКолхида Орфея зовет.

Декабрь 1936

«На судьбу человека глядит с высоты…»

© Перевод С. Ботвинник

На судьбу человека глядит с высотыАлавердский высокий собор,Словно книг летописных раскрылись листы —Беды Грузии видит мой взор.

Колокольня и врезанный в небо монах,Звон тревожен, и плачет народ.Близ Кварели — лезгинское войско в горах,Алазань оно перейдет…

Кахетинцев сломили в решительный час.Бахтриони в багровом огне, —Словно дань позабыл захватить ШахабазИ примчался назад на коне!

Плач младенцев не молкнет, погибель их ждет,На гумне избивают детей…В Чиаурской дубраве укрылся народОт нежданных кровавых гостей.

Долго-долго в печали глядит ТеймуразНа измученной матери труп.Как бы сердце свое ни замкнул он сейчас —Слово скорби срывается с губ.

Он встречает степенных российских послов.Боль за землю свою велика,Край грузинский в беде, но за горечью слов —Свет надежды в душе старика.

Царь над книгой склоняется, верой согрет…Как мудры Низами и Хайям!Слезы долго не высохнут, плачет поэтПо родным разоренным краям.

1936

«Уже сломал и растопил Казбек…»

© Перевод Б. Резников

Уже сломал и растопил КазбекЯнварской чистоты своей оковы,И вновь он слышит, как из века в век:— Мы в будущем году вернемся снова!

И снова надо Богу доказать,Что все Тамары — лишь одна Тамара.

…Друг друга сочной травкой угощатьНа пастбище оленьи любят пары;Лишь хмурый Терек средь разбитых льдинВ своей постели бесится один.

Охотник я, и лань убил зимой.Потом кому-то и меня пришлосьУбить. Я вижу деву: ледянойВзгляд, гладь расчесанных льняных волос…

1936

«Раздастся крик предсмертный у ворот…»

© Перевод Ю. Даниэль

Раздастся крик предсмертный у воротАбдушахилом пораженной лани,И эта рана рану распахнет —Чем ты поможешь, если сам ты ранен?

И кончиком ножа Баши-АчукПолет коня ускорил в нетерпенье,Как будто в твой тысячесердный стукДобавил сердца своего биенье.

А облакам белеющим идти,Им с синевой вовек не расставаться,Не с ними ли сегодня по пути —Двум близнецам, двум сестрам Чавчавадзе?

Там, за рекой, подстерегает хан,Добычу ждет — угодья Цинандали.И если он удачей осиян,Его преграды устрашат едва ли.

Как эта сказка нынче далеко,Ей лишь на миг пришлось с мечтою знаться,Когда под лунный бубен ВерикоПлясала вместе с Натою Вачнадзе.

Зажег мечты горячий звездопад,Рожденье мира пели звезды эти,Сияло небо тысячами Нат.В ночи стоял сияющий Кахети.

1936

«О, Мкинвари когда проснется…»