Великий мертвый - Андрей Степаненко

— Мне нужно снабжение едой и людьми, — только и сказал на это Кортес.

И самый старый вождь склонил голову в знак полного подчинения каждому слову Великого Мертвеца.

Однако когда колонна вошла в город, стало ясно, что все обстоит не так, как надо бы: ни детей, ни женщин — да, и вообще никого пригодного в добычу в городе не было. Кортес тут же послал Альварадо и Сандоваля на вершину главного храма — осмотреть округу, и те сообщили, что всех женщин и детей грузят на спрятанные в камышах лодки, явно намереваясь отправить подальше. Понятно, что Кортес немедленно выслал погоню… и не успел. Отправил конвой к вождям… и узнал, что тех, кто его встречал, в городе уже нет.

Тогда и наступила очередь падре Хуана Диаса.

— Сколько вам нужно солдат, святой отец? — сухо поинтересовался Кортес.

— Два десятка хватит, — склонил голову падре Хуан Диас.

Кортес поднял руку, намереваясь отдать распоряжение… и тут же ее опустил.

— Я сам с вами пойду.

Они тронулись по главной улице, равнодушно проходя мимо самых роскошных домов, и обязательно поднимаясь по ступеням каждой, даже самой захудалой пирамиды. И там, наверху Кортес, как всегда, менялся в лице, брал из рук Ортегильи тяжелый двуручный меч или кузнечный молот и принимался крушить увешанных золотом и перепачканных кровью идолов — с такой ненавистью, словно у него к ним были личные счеты. Ну, а паж Ортегилья и солдаты не без удовольствия выдирали из ушей и носов золото и нефрит, не забывая восхищенно охать при каждом особенно удачном ударе Кортеса.

— Так его, Кортес!

— Круши идола!

— Хороший удар, Кортес!

А под вечер, когда уже стало темнеть, они пришли в маленький неприметный храм на самой окраине города. Порядком уставший Кортес уже поднял меч, как один из солдат вдруг охнул и ткнул пальцем прямо в идола.

— Смотрите!

— Что это? О, Господи!

— Это же ты, Кортес!

Кортес непонимающе моргнул, взял из рук падре Диаса факел и поднес его ближе. Все замерли.

Неведомый скульптор воплотил в идоле каждую деталь одежды и лица Великого Малинче: высокий кастильский шлем с выгнутыми полями, густая борода, острый нос, перевязь для меча — все было абсолютно узнаваемым!

— Во, дьявольщина! — выдохнул кто-то за спиной.

Падре Диас изумленно качнул головой и подошел ближе. Ткнул пальцем в каменную вязь надписи на стене и, на ходу переводя слова по смыслу, прочитал:

— Топиль-цин Кецаль-Коатль Накшитль… четвероногий Пернатый Змей прибыл в нашу землю в год Тростника. Прибыл к нам с моря, с востока, управляющий ветром Белый Бог. Прибыл на пироге из досок… прибыл сюда, в центр мира, желая сгореть в костре и стать шестым солнцем Вселенной.

Кортес поперхнулся.

Падре Диас покосился на него и прочел последнюю строку:

— Ему, Богу единому, доброму, всемогущему несите жертвы. Только ему.

Падре Диас облизнул мигом пересохшие губы и, не рискуя повернуться спиной ни к генерал-капитану, ни к его каменному двойнику, отошел в сторону.

— Глупость какая… — хрипло хохотнул Кортес и — не в силах держать — опустил факел.

Солдаты охнули.

— Сеньора Наша Мария!!!

Внизу, на расположенном у коленей идола алтаре лежал свежий детский труп — без сердца, без головы, без рук и без ног.

* * *

С этого самого момента Кортес, как сошел с ума. Не оставив от идола камня на камне, он почти скатился по ступеням и помчался в лагерь, яростно требуя найти и привести ему всех жрецов этого поганого города. И стремительно идущий вслед падре Хуан Диас его понимал: случись такой улике попасть в руки инквизиции… и жизнь покажется — да, что там покажется?! Станет! — адом.

— Где они?! — орал убежавший вперед Кортес. — Всех! Взять! Раздавить… — и вдруг стал, как вкопанный. — А это еще что?!

Выстроившиеся у длинной, на тринадцать персон, виселицы солдаты замерли.

— Так, это… Хуан Каталонец…

Падре поежился.

— Что — Хуан Каталонец?! — заорал Кортес и выхватил меч. — Вы меня должны слушать, а не Каталонца! Кто инквизиции будет отвечать: я или Каталонец?!

Падре Хуана Диаса пробил озноб. Связываться с Каталонцем он зарекся давно.

— Я вам покажу Каталонца! — взревел Кортес и принялся перерубать веревки, с такой яростью, словно это могло спасти от инквизиции.

— Ты что делаешь, Кортес?! — взвыли солдаты. — Фарта же не будет!

Но было уже поздно: все тринадцать женских трупов с глухим стуком уже попадали на землю.

— Во, дурак! — чуть не рыдали бойцы. — Ну, дур-рак!

— Сеньор Наш Бог тебе еще покажет!

Кортес побледнел и затрясся.

— Кто упомянул имя Господне всуе?! Какая тварь, я спрашиваю…

Солдаты мигом подались назад.

— Все! С меня хватит! — рубанул воздух мечом Кортес. — Если еще раз какое богохульство услышу, — виселица! Сразу! Без разговоров!

* * *

Пушинка обняла его сзади.

— Подожди, родная, не сейчас… — простонал Куа-Утемок.

— Ты совсем со мной не бываешь, — стараясь заглянуть в его лицо, надула губки жена. — Все дела и дела…

— Тескоко отложился, — выдохнул Куа-Утемок.

Пушинка обмерла и отпустила мужа.

— Как?

— У них тоже появилась эта новая болезнь, — мрачно вздохнул Куа-Утемок. — И теперь там правит Малинче.

Пушинка всхлипнула. Она любила этот дивный город художников и поэтов.

— Хуже того, — цокнул языком Куа-Утемок. — Он уже сменил вождей, а новых окрестил в свою веру. Теперь у мертвецов появились еще восемь тысяч рабочих для постройки флота.

— И что ты собираешься делать?

Куа-Утемок мотнул головой. Следовало сжечь флот — столько раз, сколько его построят. Но он уже понимал, что, обороняясь, только проигрывает. Нужно было придумать что-нибудь необычное, какую-нибудь ловушку — в духе Великого Мотекусомы. У него, даже ушедшего в страну предков, можно было еще учиться и учиться.

* * *

В Тескоко тлашкальцы заскучали быстро.

— Малинче, — буквально через пару дней принялись они осаждать своего зятя. — Куда ты нас привел? Брать, что нравится, нельзя. Мужчин для наших богов брать нельзя… Мы ведь воины, а не бабы.

Кортес крякнул и начал объяснять, что грабить Тескоко теперь, когда вожди приняли христианство и подданство Священной Римской империи, нельзя. Однако он и сам видел: необходимость в новом походе есть. Близилось время сбора урожая, а значит, и провианта для войска. И, увы, это понимал не только он, но и Куа-Утемок. В последнее время этот мальчишка почти не ввязывался в бой, чтобы отстоять города, а вот посевы его отряды охраняли круглосуточно, мгновенно вывозя все, что успело вызреть, в столицу, — в том числе и через Истапалапан, главный перевозочный пункт.