Черное сердце - Эрик Ластбадер

Повезло, радостно кричал ему мозг. Тебе повезло. Но Трейси знал, что это не так: организация — или, точнее, ее программа подготовки — еще раз спасла ему жизнь. Действительно, в который раз, но, пожалуй, впервые столь отчетливо он понял, что, не выбери он себе такую работу, ему не понадобилась бы никакая подготовка.

Отсюда он перекинул логический мостик к той информации, которую дала ему медсестра. Час назад приходила молодая леди. Китаянка. Чиу-чоу. Нефритовая Принцесса. Его прошиб пот. Вряд ли она станет способствовать его скорейшему выздоровлению. Он уже не сомневался, что взрыв организовал Мицо. Но зачем? Где в мой план вкралась ошибка?

Он еще полчаса перебирал все возможные проколы, но не обнаружил ни одного. О Боже, думал Трейси, когда все идет наперекосяк и ты знаешь это, — очень и очень плохо. Нынешняя ситуация — хуже не придумаешь. Колесо где-то проколото, и он понятия не имеет, где.

Он еще раз прокрутил в голове все нюансы операции и пришел к выводу, что действовал правильно. Он припомнил, как фиксировал реакцию Мицо в Жокей-клубе, выражение лица, его позы, движения тела. Все было подлинное, он это чувствовал. Он же заглотил наживку, черт возьми!

А это означало, что прокол возник после встречи с Мицо и Нефритовой Принцессой. Что-то вышло из-под его контроля, что-то, о чем он не знал. Это по-настоящему встревожило Трейси. Что бы это могло быть? Вероятно, что-то очень и очень важное, если Мицо решился на такой шаг. А что, если решения принимает не Мицо, а кто-то другой?

Трейси сразу же подумал об убийце Джона и Мойры. Но никто не мог знать, что Трейси его преследует. Никто. Даже Мицо и Нефритовая Принцесса, это абсолютно исключено. Кто же отдает Мицо приказы? Но этого недостаточно, главное найти ответ на вопрос: почему?

Трейси вздохнул и задумался. Он по-настоящему устал и инстинктивно чувствовал, что доктор прав: ему действительно нужен отдых.

Однажды в Майнзе он подцепил вирусный грипп, и врачи решили направить его на лечение к старому японцу, имени которого, кажется, никто не знал. Старик провел сеанс акупунктуры: во время процедуры Трейси почти ничего не чувствовал, но где-то через час с трудом заполз в постель, все тело его разрывалось от какой-то странной внутренней боли.

На следующее утро он был совершенно здоров — вирус, на тотальное уничтожение которого требовалось, как уверяли врачи, не менее шести-семи дней, исчез из организма. Было такое чувство, словно он проспал по меньшей мере неделю. Джинсоку объяснил его исцеление так: а твоем теле накопились яды, боль же возникает в том случае, когда эти яды приходят в движение и выводятся из организма.

Веки его сомкнулись, пульс замедлился, и вскоре Трейси погрузился в глубокий сон.

И проснулся уже вечером, — внезапно, словно сбрасывая наваждение, но что именно ему снилось, он не помнил. Во рту было сухо — он потянулся к графину, который стоял на столике в изголовье, и бросил взгляд на светящиеся цифры часов над дверью: 8.13.

Странно, подумал он, жадно глотая воду, но сознание его пока никак не отреагировало на эту странность.

Организм умолял, чтобы на него обратили внимание, и Трейси решил провести всесторонний анализ своего состояния. Он взял чашку с водой в левую руку и почувствовал легкую боль. Он слегка сжал пальцы, боль усиливалась, и Трейси перехватил чашку правой рукой.

Немного побаливала голова, может, оттого, что он слишком резко приподнялся, когда наливал воду. И еще легкое головокружение. Он поставил чашку на столик и снова посмотрел на часы. 8.15.

И тут он вспомнил, что сестра пригрозила ему уколом в восемь вечера. Она не приходила, или, может, увидела, что он спит и решила не будить. Что ж, надо бы известить ее о пробуждении. Он протянул руку к кнопке вызова, и когда его палец уже лег на пластмассовую пуговку, он вдруг замер, пораженный внезапным подозрением: в больнице — в любой больнице — существует правило, согласно которому больные получают свои лекарства, пищу и проходят процедуры строго в назначенное время. Сон пациента не может быть основанием для отмены укола.

Трейси медленно сел и замер: он анализировал информацию, которую ему посылали пять его органов чувств. Шесть, если быть совсем точным. Инстинкт выживания, учили его в Майнзе, сидит в каждом из нас, у кого-то он развит больше, у кого-то почти атрофирован или дремлет. Слои, которыми цивилизация покрыла первобытные инстинкты человека, в значительной степени заглушили и этот, один из самых важных, но когда человек ведет жизнь, свойственную животному, и когда в его подсознании вспыхивает красный сигнал тревоги, этот инстинкт вновь начинает действовать в полную силу. Считай это своим подлинным шестым чувством, говорил Джинсоку. Доверяй ему точно так же, как ты доверяешь программе подготовки своего тела. Настанет время, и этот инстинкт станет одним из самых важных источников твоей внутренней силы, твоим главным ресурсом, из которого ты будешь черпать свою силу.

Почему? — спросил тогда Трейси. Джинсоку хитро улыбнулся — на лице его иногда появлялась такая улыбка, словно он один знает нечто, что не дано знать никому — и ответил: Ты пройдешь у меня полный курс, я научу тебя множеству способов, как убить или нейтрализовать противника, ты собьешься со счета, так их много. Я научу тебя, как можно с легкостью убить несколько в высшей степени подготовленных соперников. Но все эти знания годятся лишь для определенной ситуации. Это не значит, что ты сделаешься непобедимым, всякий раз ты должен будешь анализировать возникающую ситуацию, если, конечно, сумеешь развить в себе способность к такого рода анализу. То, чему я тебя научу, не поможет, если например, с пяти метров тебе будет угрожать крупнокалиберный пулемет. Или если у противника окажется подавляющий перевес.

Шестое чувство, вот что ты должен развивать в себе, оно и только оно должно вести и направлять тебя во всех ситуациях, и если ты доверишься ему, оно выведет тебя из любой, без единого удара и даже малейшего намека на то, что тебе понадобится его нанести.

Сейчас возникает именно такая ситуация, чувствовал Трейси: очень скоро она примет такую форму, когда все его искусство сделается бесполезным.

Он очень осторожно вылез из-под одеяла и опустил ноги на пол. Линолеум приятно холодил босые ступни. Тело его быстро приспосабливалось к изменившейся температуре, прохлада вызывала прилив сил. Он медленно встал — ноги слегка дрожали, и он оперся одной рукой о матрас. Слегка кружилась голова, но не настолько, чтобы придавать этому значение.

Шкафчик с одеждой находился в противоположном конце палаты. Всего-то в десяти футах, но они показались ему по меньшей мере тридцатью. Он пошарил в шкафчике и начал одеваться, понимая, что это надо делать очень быстро: он чувствовал, что события начинают развиваться стремительно, и потому время его весьма ограничено.

Если, как он считал, люди Мицо решили похитить его из больницы, им пришлось пойти на нарушение четко спланированного графика работы этого учреждения. Каким-то образом они удалили с этажа дежурную медсестру — это было единственным возможным объяснением того, почему она не сделала ему в восемь часов укол обезболивающего.

Он бросил взгляд на часы. 8.18. Чтобы выполнить задуманное, у них остается всего несколько минут, подумал Трейси. Мышеловка скоро захлопнется. Он почувствовал, что начинает суетиться, в кровь хлынул совсем сейчас ненужный адреналин, от которого боль в висках лишь усилилась. Медленно и спокойно, скомандовал себе Трейси.

Он осторожно подобрался к двери, пытаясь не обращать внимания на отчаянный вопль сознания: ради Бога, быстрее уноси отсюда ноги! Он сделал три глубоких вдоха. Прана. Успокойся.

Очень медленно, миллиметр за миллиметром, он приоткрыл дверь: взору его открылась часть коридора, в котором он уловил какое-то движение. Смазанная тень двигалась в его направлении. Слишком поздно!

Он отпустил ручку, и дверь сама плавно закрылась. Этот путь отступления надежно блокирован, для принятия решения у Трейси оставалось самое большее пятнадцать секунд.

Он подошел к окну и поглядел вниз: пятый или шестой этаж, под окном небольшая прямоугольная площадка. Бетон. Слишком высоко, чтобы прыгать, и столь же далеко до высоких деревьев в центре площадки. В любом случае, перелом шейных позвонков гарантирован.

За дверью послышался какой-то звук: похоже на шуршание халата о нейлоновые чулки. Медсестра? Может, он ошибся? Или состояние мозга повлияло на ход его мыслей?

Трейси бросился к постели и быстро забрался под одеяло, натянув его до подбородка, чтобы не было видно, что он лежит в одежде. Он прикрыл глаза, дверь распахнулась, и приглушенный желтоватый свет из коридора разлился по палате.

Сквозь полуприкрытые веки Трейси увидел, как на пороге возникла какая-то фигура. Женская, вне всякого сомнения. На голове знакомая белая шапочка. Значит, он все-таки ошибся? Наверное, она просто задержалась в другой палате у какого-то тяжелого больного. И все же...