Чужой праздник (СИ) - Ломтева Анна

— Ведьмин круг, — сказала Елена. — Суть там в создании связи через Изнанку. Похоже на то, что вы делали, когда закрывали. Только там вы стащили все возможности, до которых дотянулись, сняли все избытки и выгребли все силы. А тут надо брать развёртку только по присутствующим лицам и создавать круговой замкнутый канал. Потом толкачки, держащие круг, толкают, и их самих этим кругом подхватывает.

— А такое вообще возможно? — с недоверием спросила Настя.

— Теоретически ничто не противоречит. Вопрос последствий. — Ёзге вздохнула. — Это, в общем, похоже на запрещённую технику. То есть, последние лет сто все соглашения учитывают, что использовать подобное нельзя.

— Почему? — Настя почувствовала, как её воодушевление и надежда спадают. Она посмотрела на Елену, на Олесю. На близняшек. Они все отводили взгляд, как будто она задала очень глупый или неприличный вопрос.

— Соня не объясняла тебе, что происходит с той частью человечества, которое попадается под массовые манипуляции? — спросила Ёзге.

— Нууу… — Настя задумалась. — Общее снижение вероятности благополучных исходов будет, но небольшое. Забираются ведь все крайне маловероятные события, типа монетка на ребро. На общем фоне…

— Увеличение количества суицидов почти в три раза за следующий год, — сказала Ёзге. — Пик придётся на осень, сейчас ещё ничего не заметно. Реализация крайне маловероятных исходов наиболее редких событий. Сто раз переходил на красный, и ещё бы мог много лет бегать, но реализуется, например, упавший дорожный знак. И, напротив, какие-то события с очень высокой вероятностью не реализуются, хотя должны были. Погибнут здоровые новорожденные, кончатся плохо рутинные операции… и прочее.

— Монетка на ребро, — пробормотала рыжая, — Это ж не люди вокруг, а так, монетки…

Настя поняла, что не может сейчас переваривать ещё и это. Она усилием воли отодвинула ужас и чувство вины и спросила:

— А в случае с кругом?

— А в случае с кругом скорее всего всю тяжесть нереализованной возможности примет на себя кто-то из участниц, — ответила Елена. — Предсказать кто невозможно.

Несколько минут они сидели в молчании. Вокруг негромко беседовали люди, деликатно позвякивали чашки и стаканы, шумел кофейный аппарат и краны с газировкой. Настя сидела, положив руки на колени, и не могла начать думать. Ей надо было выстроить понятную схему в голове: делаем так, будет так; вместо этого она сидела и смотрела на гладкий пластик столика, а в голове было гулко и пусто.

— Итак, — подала голос Ёзге. — Ты можешь не согласиться, тогда тебе придётся сидеть здесь, в Стамбуле, и ждать, чем дело кончится. Или ты идёшь с нами, увеличивая вероятность успеха и… рискуя так же, как мы. В первом случае выбираться и разгребать будешь сама, потому что мы тебе помочь не сможем.

— Да уж, — фыркнула Олеся, — нам явно будет не до этого. Хорошо, если живыми ноги унесём.

— Зато во втором мы имеем шанс упаковать Соню и отделаться небольшими сложностями. Всё-таки, ты в своём роде уникум.

Настя посидела ещё немного, потом заставила себя поднять взгляд и сказать:

— Ладно, давайте попробуем.

Ничего сложного не было в создании круга. Настя, начав строить развёртку и поймав от Олеси сеть, тут же почувствовала, что могла бы сделать это и для куда большей группы женщин. Рядом ощущался вклад Кары, и Настя позволила ей вплетать свои нити и ставить узлы, но только потому, что помнила: вся тяжесть отдачи упадёт на кого-то одного, и чем больше участниц, тем меньше вероятность лично для неё.

Они сидели прямо на траве в незаметном уголке парка Гюльхане, куда пришли из кафе. С одной стороны их заслоняла группа кипарисов, с другой — круглая чаша фонтана, с третьей кусты. Ещё одной стороной полянка выходила на прогулочную дорожку, но люди, неторопливо идущие туда и сюда мимо, не обращали внимания на сидящих тесной группой женщин. И никто не заметил, как в какой-то момент воздух вокруг них словно сгустился, поплыл, искажая линии, вздрогнул — и всё стало как раньше, только на полянке уже никого не было.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— А, чччёрт! — первой выругалась Елена, вскакивая с мокрого и грязного асфальта. Они оказались во дворе, сидящими, как и в исходной точке, только теперь у них под ягодицами была не свежая травка, а грязь и остатки льда. Остальные, чертыхаясь, поднимались, а Настя уже тащила Елену к открытой двери служебного входа.

— Давайте скорее, тут лифт. Грузовой, на нём каталки возят!

Они набились в огромный старый лифт, заполошно дыша и, кажется, слыша, как возбуждённо стучат сердца. Массивные двери с выматывающей неторопливостью закрылись, кабина дёрнулась и медленно поползла наверх. Настя быстро говорила, задыхаясь и отпыхиваясь, точно бежала:

— Пятый… этаж! Выйдем и стразу налево… там туалеты! Кабинок несколько, прячьтесь все… Кроме Елены. Мы с тобой… фффу, чёрт, — она провела руками по лицу, сделлаа глубокий вдох-выдох и чуть спокойнее сказала:

— Мы с тобой дойдём до палаты. Если что, меня там знают. Там рядом сестринский пункт, если никого не будет, стащим пару халатов. Если дежурная — она сама нам халаты даст, тут так положено. Если в палате никого, Елена останется, а я вернусь к вам.

— А если на посту дежурная, надо будет её отвлечь? — спросила Ёзге. Тут лифт, подёргиваясь, встал, и Настя быстро сказала:

— Так, пошли!

И они пошли. Им повезло, время посещений как раз заканчивалось, по коридору на выход шли люди, дежурная с поста разговаривала с какими-то женщинами, медленно идя по коридору в сторону лестницы. Настя и Елена подошли к посту, Настя наклонилась и уверенно, точно так и надо, вынула из стеллажа пару халатов. Надевая их на ходу, они направились к нужной палате.

Там было тихо, пациенты лежали на своих койках, попискивала какая-то аппаратура. Настя подвела Елену к одной из коек, развернулась и уверенным, широким шагом пошла обратно. Елена проводила взглядом подпрыгивающие на спине подсохшие кудряшки и перевела взгляд на пациента.

Сначала она просто рассматривала его, удивляясь, что ради такого невзрачного мужчины одна идиотка пыталась убить другую, а потом до неё дошло.

На мужчине была пластиковая маска с трубками. В его левый локоть был вставлен порт и подключена капельница. Какие-то проводки шли из-под одеяла к аппарату, помещённому в головах койки.

— Твою ж мать, — сказала Елена, осознавая, с чем придётся иметь дело, и тут в палату ввалились остальные.

Глава 60.

Несколько секунд они стояли и глазели. Видимо, соображали ровно то же, что первой поняла Елена: им придётся вынуть все эти трубки и отключить от аппаратуры человека в бессознательном состоянии. Это тут же спровоцирует сигнал тревоги…

Первой собралась Ёзге. Она обошла Елену, взялась за капельницу, прикрутила колёсико. Аккуратно вынула иглу, отодвинула стойку. Легкими движениями стряхнула в ноги одеяло, осмотрела подключённые проводки. Повернулась к остальным:

— Придётся строить круг как есть. Замкнёте его между двум толкачками, он в таком состоянии будет всё равно что гиря на ноге. Я буду держаться за Кару одной рукой. Когда канал станет устойчивым, сниму с него маску. Скорее всего, меня откинет, но необязательно. В любом случае, там вы и без меня справитесь, главное, его вытащить.

В коридоре слышались шаги, кто-то прошёл мимо палаты, потом вернулся. Они лихорадочно схватили друг друга за руки, потянулись к уже знакомому состоянию единства, помогая Насте и Каре тянуть нити и вязать узлы. Ёзге держала руку на маске. В последний момент дверь в палату рывком открылась, и медсестра с поста возмущённо закричала:

— Вы что тут творите! Вам кто позволил?!

Канал зазвенел, как струна, и Настя толкнула. Проваливаясь в обморочную муть прыжка, она успела почувствовать, как Ёзге отшвырнуло в сторону.

Медсестра, которая только что видела перед собой толпу незнакомых тёток, хватавшихся за бессознательного больного, вдруг поняла, что кровать пуста, и в палате осталась только одна женщина, которая почему-то отлетела ей под ноги и плюхнулась с болезненным вскриком.