Собрание сочинений. В 4-х т. Т.3. Грабители морей. Парии человечества. Питкернское преступление - Луи Жаколио

При свете северного сияния тело дяди Магнуса было перенесено из пещеры, где он испустил последний вздох.

На веревках и блоках его спустили с той ледяной горы, на которую он взошел первый, и внесли в станционное помещение.

Когда эскимосы под начальством Густапса и Йорника вернулись из своей экскурсии, они нашли всех европейцев и американцев коленопреклоненными пред мертвецом, который оставлен был в том же положении, в каком был найден. Можно было подумать, что это старый глава семьи председательствует за общей вечерней молитвой.

Картина была такая внушительная, что наивные эскимосы пришли в благоговейный ужас и, столпившись вокруг седовласого старца, запели свои священные гимны.

Даже Густапс был против воли тронут до глубины души. В нем проснулись последние остатки человечности. Он без труда угадал, кто такой этот мертвец. Ему смутно припомнилось детство, припомнилась мать. Он понял горе Бьёрнов. Невольно брызнули из глаз его слезы и потекли по щекам под маской. Медленно, словно сгибаясь под тяжестью воспоминаний, преклонил он колена перед величественным мертвецом и зашептал молитву, которой выучила его мать еще в детстве.

Несчастный раскаивался, но уже поздно.

В ночной тишине, нарушаемой только молитвенным шепотом присутствующих, раздался вдруг шум, слышавшийся все ближе и ближе. Слышен был голос человека, понукавшего собак, и скрип полозьев по крепкому снегу…

Кто бы это мог быть?

Фредерик и Эдмунд пошли к двери, чтобы выйти и посмотреть, кто приехал, но дверь уже растворилась, и братья Бьёрны отступили назад, пропуская приезжих.

— Грундвиг! Гуттор!.. Лутвиг!.. Гаттор!.. Какими судьбами!

— Слава Богу! — с волнением вскричал Грундвиг.

— Да святится имя Его! — отозвался Гуттор.

— Они живы! Живы!.. — воскликнули Гуттор и Грундвиг и бросились друг другу в объятия.

— Ура! Ура! — заорали четыре американца, оставленные караулить яхту, но тоже приехавшие с матросами, оставленными на клипере.

Никто не понимал этой сцены, кроме двух человек — Густапса и Йорника. Достойная парочка начала пятиться к дверям, рассчитывая воспользоваться санями Грундвига и убежать.

Но Грундвиг бодрствовал и сделал богатырю знак. Только что негодяи хотели броситься вон из двери, как Гуттор схватил их обоих за шиворот и вскричал:

— Стой, канальи! Час возмездия пробил!

Прибывшие матросы с Лутвигом, бывшим лейтенантом «Ральфа», во главе стали у выхода и загородили его.

— Гуттор, что ты делаешь? — изумились Фредерик и Эдмунд. — Ради Бога объясни, что это значит.

— Сейчас я вам объясню, ваша светлость, — весело отвечал Грундвиг. — Я просто обезумел от радости, что вы живы, и не знаю, чему это приписать… Знаете ли вы, кто тот человек, которого Гуттор держит за шиворот правой рукой?

— Это немой Густапс, — произнес удивленный Эдмунд.

— Нет, господин Эдмунд, это не немой и не Густапс!.. Ну-ка, Гуттор, стащи с него маску.

— Я и сам сниму! — бешено зарычал мнимый эскимос.

И, резким движением руки сорвав с себя маску, он отбросил ее далеко в сторону.

Оба брата вскрикнули от изумления.

— Красноглазый!.. Так вот это кто!..

С искаженным лицом, со сверкающими глазами бандит дерзко глядел на своих врагов.

— Красноглазый! — повторили еще раз молодые люди.

— Да, я Красноглазый, одно имя которого приводит вас в трепет, — подтвердил бандит. — Красноглазый, имевший глупость вас пощадить… Красноглазый, который не будет просить себе пощады, но сохранит ненависть к вам даже и после смерти.

— Свяжите этого человека и заткните ему рот, — приказал Гаттор своим матросам.

— Красноглазый, который вас проклинает! — продолжал бандит. — Красноглазый, который…

Он не договорил и захрипел.

XV

Новое злодеяние. — Страшная казнь. — Прекращение доблестного рода.

НЕТ ВОЗМОЖНОСТИ ОПИСАТЬ, В КАКОЕ отчаяние пришли Гуттор и Грундвиг, когда узнали, что их господа ускорили свой отъезд лишь по коварному наущению двух эскимосов. Злодеи, разумеется, имели в виду избавиться таким путем от слишком проницательных соглядатаев. Грундвиг объявил, что едет немедленно по следам экспедиции, оставив больного Гуттора на станции, но Эриксон решительно восстал против этого, говоря, что одного Грундвига, без Гуттора, ему запрещено отпускать.

— Можете обратиться к Рескьявику, — сказал Эриксон, — он вам то же самое скажет.

— Если наших господ убьют, Эриксон, то вы будете в этом виноваты, — заявил ему Грундвиг.

— Кто же их убьет? — спросил встревоженный лейтенант.

— Проводники-эскимосы, Густапс и Йорник.

Эриксон рассмеялся.

— Что вы только говорите, господин Грундвиг! — произнес Эриксон. — Подумайте, есть ли в этом какой-нибудь смысл?

Грундвиг, не имея доводов, чтобы убедить молодого моряка, не стал больше ничего говорить и, скрепя сердце, решил подождать выздоровления Гуттора.

Две недели прошло прежде, чем богатырь окончательно встал на ноги. Он изъявил желание ехать немедленно, чему ни Эриксон, ни Рескьявик на этот раз противиться не стали. Сани были уже запряжены, как вдруг перед самым отъездом жители первой станции с изумлением увидали Гаттора и Лутвига с десятью норландцами и четырьмя американцами, оставленными в бухте Надежды.

В нескольких словах Гаттор объяснил причину своего прибытия.

Дело в том, что однажды утром оружейный мастер клипера отправился в гости к своему приятелю, плотнику яхты. Попивая пиво и покуривая табачок, приятели мирно беседовали, как вдруг оружейный мастер, имевший очень тонкое обоняние, проговорил:

— Знаешь, Джеймс, у тебя на яхте как будто порохом пахнет. Не простым, знаешь, а фейерверочным.

— У нас такого и нет.

— Ты наверное знаешь?

— Еще бы не наверное, когда у меня ключи от пороховой камеры.

В этот день о порохе больше разговора не было, но в следующий раз оружейный мастер опять объявил:

— Как хочешь, Джеймс, но у тебя тут горит фейерверочный порох.

— Да нет же его у нас!

— Ты вполне уверен?

— Вполне уверен.

— Ну, ну, ладно!.. Не будем из-за этого ссориться.

На третий день опять та же история.

— Джеймс, хочешь биться об заклад, что у тебя горит порох? — предложил оружейный мастер. — Я ставлю бочонок отличного рома.

Плотник был большой любитель этого напитка.

— Идет! — согласился он.

— Ну, пойдем глядеть.

Приятели спустились в крюйт-камеру. Там запах был еще сильнее. Оружейный мастер принялся осматривать каждую бочку.

— Э-э! — вскричал он вдруг, приподнимая один бочонок. — Какой он легкий! И для чего это из него выпущен просмоленный фитиль? Это неспроста. Кто устроил здесь такую адскую машину?

Оружейный мастер осторожно обрезал фитиль и обезвредил опасное приспособление.

Известие об открытой мине быстро распространилось среди матросов обоих кораблей. Собрался общий совет под председательством Гаттора и решил, что злодейский умысел следует приписать эскимосам Густапсу и Йорнику.

Американцы терялись в догадках о том, какая могла быть у эскимосов при этом цель.

— Удар предназначался нам, господа, — объявил им Гаттор. — Слушайте.

И он рассказал им о «Грабителях», о двукратной катастрофе при спуске клипера и о покушении Надода взорвать его.

Гаттор удивлялся только тому, что новое покушение было поручено эскимосам.

— Но ведь немой-то вовсе даже и не эскимос, — произнес вдруг плотник яхты. — Я его видел прежде, чем он надел зимнюю одежду. У него совсем не эскимосский, тип. Он европеец.

— В таком случае, друзья мои, медлить нельзя, — сказал Гаттор. — Необходимо сейчас же ехать по следам экспедиции. Вероятно, замыслы злодеев не ограничились одной миной.

Оставив корабли под надзором всего четырех человек, оба экипажа, забрав с собой провизии на один год, отправились на север, руководствуясь компасом.

Разумеется, этот рассказ только увеличил тревогу Грундвига. Два отряда соединились и быстро поехали вперед. Мы уже видели, что им удалось догнать экспедицию на последней станции.

Удивлению Бьёрнов не было границ, а ярости Надода, узнавшего, что все его планы рухнули, не было меры. Он едва не задохнулся от злости, лежа с заткнутым ртом. Фредерику стало жаль его, и он велел снять с его рта повязку.

Негодяй воспользовался этим для новых ругательств.

— Что, господа? Вы думали, что я совсем уничтожен, а я жив еще. И товарищество наше живо, вы сами скоро это узнаете… Глупцы! Вы потратили целых полгода на поиск трупа, а тем временем замок ваш сожжен «Грабителями», а юный брат ваш Эрик убит…