Приз - Бренда Джойс

— Вы там были? — спросил Сент-Джон.

Девлин повернулся к нему:

— Нет.

— Хьюз говорит, что она открыто спровоцировала его интерес, предложив встретиться с ней позже — возможно, завтра. Она была так соблазнительна, что он потерял терпение, когда вы появились на сцене.

Ярость Девлина не знала границ.

— Слово Томаса Хьюза против слова шлюхи?

— Это ваши слова, а не мои, — сказал Сент-Джон. — Ваше нападение на Тома было за гранью поведения джентльмена. Это мое последнее предупреждение, Девлин. Еще один инцидент, и вас отдадут под трибунал на вышеупомянутых основаниях. Во флоте его величества нет места негодяям и буянам.

Девлин знал, что снова выиграл битву. Ничего не изменилось. Адмиралы бесновались из-за его неподчинения и независимости, но всегда предоставляли ему свободу. Они боялись лишиться его, прекрасно зная о том, что ему нет равных в морском бою. Но на этот раз он не ощущал триумфа.

Он не мог защитить Вирджинию. Благодаря ему у нее не было будущего в Британии.

Честный человек просто женился бы на ней.

Девлин был ошеломлен этой мыслью и сразу же отогнал ее. Прежде всего, честный человек никогда не стал бы использовать ее подобным образом.

— Вы понимаете меня, капитан? — спросил Сент-Джон.

Девлин вздрогнул и поклонился:

— Вполне.

— Отлично. — Сент-Джон, улыбаясь, шагнул вперед. — Выпьете бренди?

Кризис явно миновал.

Девлин кивнул. Три стакана были налиты и вручены.

— Вы получили ваши приказы? — продолжал Сент-Джон, потягивая бренди.

— Да, — кивнул Девлин.

— Когда вы можете отплыть?

— Как вы предложили, сэр, через две недели.

Сент-Джон кивнул:

— Постарайтесь ускорить ваш отъезд, Девлин. Сегодня пришли новости. Корабль «Быстрый» был захвачен американским кораблем «Конституция». Не знаю, как они этого добиваются, но американцы господствуют на морях, и я рассчитываю, мой мальчик, что вы измените это положение.

Он отсалютовал ему стаканом.

Девлин поставил свой стакан и поклонился.

— Конечно, милорд. Я приложу все силы.

Сент-Джон довольно улыбнулся.

— Что, черт возьми, случилось? — холодно осведомился граф Истфилд у своего младшего сына.

Том Хьюз лежал в постели, его торс и одна рука были перевязаны, когда его слуга забрал из комнаты поднос с завтраком.

— Моя голова раскалывается, отец. Не мог бы ты воздержаться от крика? — сказал он.

Истфилд уставился на него:

— Я не кричал.

Уильям, стоящий рядом с ним, побледнел:

— Это просто невыносимо.

— Успокойся. — Истфилд окинул взглядом младшего сына. — Как сильно ты пострадал?

— Я выживу. — Лицо Тома перекосилось. — Этот ублюдок предстал перед Сент-Джоном и получил лишь замечание!

— Либо он платит им, либо ему просто везет, — буркнул Истфилд.

И это должно измениться, добавил он про себя.

— Это невыносимо! — повторил Уильям. — Сначала он демонстрирует нашу кузину всему Хэмпширу, открыто похваляясь их связью, унижая ее и заодно всю нашу семью! На днях лорд Ливингстон не принял мою жену. Ее всегда там принимали — леди Ливингстон любит Сесили! Но теперь лучшие друзья становятся худшими — в конце концов, у нас в семье шлюха! Это нужно прекратить!

— Признаю, я не ожидал, что он зайдет так далеко, чтобы повести ее на бал к Керу, — с отвращением сказал Том.

— И ты должен был затеять с ним драку? — ледяным тоном спросил Истфилд.

— Он напал на меня! — возмущенно воскликнул Том. — Она наша кузина — и привлекательная малютка. Я думал, что имел право испробовать ее чары, но этот дикарь на меня набросился!

— Ты только поощрил сплетни.

Внешне Истфилд был спокоен, но внутренне кипел. Он соглашался со своими сыновьями — О'Нила нужно было остановить. Но оставался вопрос — как? Истфилд был уверен, что только убийство положит конец его мести.

— Не сомневаюсь, что Лондон сейчас говорит только о ночном событии. Я боюсь обеда, на который мы приглашены завтра. — Уильям, наконец, сел. — По крайней мере, мы получили предложение покупки Суит-Брайар. Хотя покупатель желает остаться анонимным и мы продаем плантацию за половину рыночной цены.

— Я этого не знал! — Том довольно улыбнулся. — Это временно поможет нашим истощенным сундукам. Отец, ты должен радоваться.

Но Истфилд не слушал его. Оба его сына были глупыми и слабыми. Но он сам не был слаб, хотя состарился, обрюзг и обеднел. Раньше он убивал с такой же легкостью, с какой прихлопывал муху. Ирландцы в основном были дикарями. Он знал это еще с молодости, когда был солдатом. Истфилд никогда не одобрял эмансипацию католиков и презирал глупцов, которые это делали. Ни один католик не должен был иметь право голосовать или владеть землей — не должен быть таким богатым и могущественным, как этот проклятый О'Нил. Какое имеет значение, если он убьет еще одного из них? Ему нечего терять. Истфилд начал составлять план.

Вирджиния стояла у окна, глядя на Темзу в сгущающихся сумерках, где несколько яхт плыло среди плебейского транспорта в виде яликов и шлюпок. Было время ужина, но она не собиралась спускаться к столу. Вирджиния не могла продолжать ненавидеть Девлина О'Нила, но ее сердце было разбито навсегда. Она с горечью улыбалась, вспоминая каждое слово утреннего разговора — и каждое мгновение, проведенное в его объятиях прошлой ночью. Но с нее было достаточно. Теперь все кончено, и она поедет домой.

Печаль давила на нее, словно тяжкий груз, угрожающий увлечь под воду.

Вирджиния слышала голоса на террасе под ее окном. Ее щенок подбежал к ней, громко скуля.

Вирджиния вздрогнула — она не знала, что у них посетители. Она слышала мужской и женский голоса — оба ужасно знакомые.

Ее щеки зарделись. Женский голос она узнала сразу. Это была не кто иная, как Мэри де Варенн, а значит, мужчина с ней был графом Эдером.

В дверь постучали. Вирджиния повернулась:

— Войдите.

Ханна улыбнулась ей.

— Капитан просит вас спуститься к ужину, мисс Хьюз. Здесь ее милость и его лордство.

Вирджиния мрачно улыбнулась:

— У меня болит голова. Пожалуйста, передайте мои сожаления, но сегодня я не спущусь ужинать.

— Принести вам поднос? — озабоченно спросила Ханна.

— У меня нет аппетита, — ответила Вирджиния.

Когда горничная ушла, она подошла к дивану и села, взяв на руки щенка, которого назвала Артур, поглаживая его и глядя на огонь в камине. Потом она зарылась лицом в собачью шерсть, но не стала плакать.

На сей раз сердечная боль была хуже, чем раньше, потому что Вирджиния искренне позволила себе надеяться и мечтать о любви Девлина. Как же она была глупа и наивна! У Девлина нет сердца. Он не способен любить никого и доказал это раз и навсегда. Теперь она не могла дождаться дня, когда от него не останется даже смутного воспоминания.