Война среди осени - Дэниел Абрахам

— Добавь боли, — предложил Синдзя. — Нелегко сражаться, когда тебя только что оскопили.

Маати нахмурился. Пальцы у него двигались сами по себе, будто чертили в воздухе цифры.

— Делай все, что можешь, — сказал Ота. — Если изменение что-то нарушит, лучше от него отказаться. Нам нужен андат. Любой андат. Мелочи не имеют значения.

— А может, притвориться? — спросила Лиат. — Переодеть кого-нибудь в андата и выслать его вперед вместе с Маати. Как гальты догадаются, что это неправда?

— Андату придется не дышать, — сказал Семай, и плечи Лиат поникли.

— Киян, сможем ли мы вооружить людей? — спросил Ота.

— Что-нибудь придумаем, — ответила она. — Если поставить людей на башни, можно засыпать гальтов камнями, стрелять по ним из луков. Так им будет сложнее продвигаться по улицам. А если мы завалим лестницы и поднимем площадки вверх, выбить людей с башен будет невозможно.

— Они сами погибнут. От холода, — вмешался Синдзя. — Во всем городе не хватит угля, чтобы их обогреть.

— Несколько дней продержаться можно, — сказал Ота. — Мы попробуем.

— Еще можно закрыть пути в подземелья, — предложила Лиат. — Замаскировать воздушные колодцы, засыпать камнями столько ходов, сколько успеем. Гораздо проще будет защищать один или два.

— Есть еще одна возможность, — сказал Синдзя. — Не хочется об этом говорить, но все же… Если вы сдадитесь, Баласар-тя казнит Оту, Даната и Эю, Семая и Маати. Еще хая Сетани и его семью, если они здесь. Он сожжет все книги. Но потом разрешит утхайему сдаться. Погибнет чуть больше дюжины человек. Меньше потерять не получится.

Ота почувствовал, что земля уходит у него из-под ног. Страшная тяжесть навалилась ему на плечи. Никогда. Никогда он не согласится на такое. Он отдаст всех жителей города, чтобы спасти своих детей, но это значит, что каждый погибший останется у него на совести двойным грузом. Каждая жизнь, которая окончится здесь, кончится только потому, что он отказался принести себя в жертву. К горлу подкатил ком. Ота сглотнул и сложил руки в жесте отказа.

— Я должен был предложить, — сказал Синдзя виновато.

— Ты не назвал мое имя, — сказала Киян. — Почему?

— Что ж, если сдаваться вы не собираетесь, кое-что пойдет нам на пользу, — начал Синдзя. — Они послали меня, чтобы вас предать. За это я просил пощадить Киян. Они ждут от меня сведений. Если я солгу, мы загоним их в ловушку. Не всех, какую-то часть. Проредим их строй. Исхода битвы это не решит, но чуть-чуть поможет.

Ота поднял руку, и Синдзя остановился. Киян задала вопрос, и отвечать он должен был ей.

— Гальтский полководец, — объяснил наемник. — Баласар-тя. Он не хочет кровавой битвы. Хочет закончить все побыстрей. Чем меньше он потеряет своих, тем лучше. Я согласился придти сюда и разведать, как вы будете защищаться. А в обмен он пообещал не трогать тебя и отдать мне, когда все закончится. Как трофей. Что в этом такого?

Киян встала. Ее узенькое, лисье личико исказила хищная гримаса. Пальцы скрючились, точно когти, грудь выпятилась, как у бойцового петуха. Сердце Оты согрело чувство, весьма похожее на гордость.

— Если бы ты отдал им Даната и Эю, я бы зарезала тебя во сне, — сказала она.

— Но ведь Баласар-тя этого не знает. — Синдзя пожал плечами и перевел взгляд на огонь. Он не мог смотреть ей в глаза. — Он ждет от меня доклада, и я ему все расскажу. Все, что вы захотите.

— Боги! — глаза Киян все еще горели. — Ты хоть кому-то остался верен?

Синдзя улыбнулся, но Оте показалось, что в глубине его темных глаз прячется грусть.

— Да. Но она полюбила другого.

Семай смущенно кашлянул. Ота поднял руки.

— Довольно, — сказал он. — У нас нет на это времени. Быть может, у нас остался всего день, чтобы приготовиться. Маати, готовь свое пленение. Семай тебе поможет. Киян. Лиат. Вы сумели поселить в подземельях два города и разделить на всех припасы. Теперь попробуйте их всех вооружить и постарайтесь, чтобы людей не охватила паника.

Ота прочел в глазах Киян вопрос, но ничего не ответил. У них не было повода доверять Синдзе. Он просто решил рискнуть.

Слуги принесли карты города, южных предместий, гор и шахт на севере. У Мати не было укреплений, чтобы выдержать осаду. Не было крепостных стен или рва, чтобы задержать врага. Единственная преграда, река, уже замерзла, и гальты легко перейдут ее по льду. Настоящий бой должен был развернуться на улицах города, в подземельях, на башнях. Они сидели за планами до поздней ночи. К ним присоединились хай Сетани, Ашуа Радаани, кузнец Сая. Киян приходила и уходила снова, чтобы объяснить людям, что нужно делать. Если Синдзя и стыдился своего поступка, то ничем этого не выдал. Для каждого у него находился дельный совет. К утру даже хай Сетани покорно умолкал, если его прерывал наемник. Ота снова подумал, что хай сильно изменился.

На крайний случай у них оставалась шахта в северных горах. В ней могли укрыться несколько человек. Эя, Данат, Найит. Поэты, если у них не выйдет пленение. Во время сражения беглецы выбрались бы через потайной ход и сели в повозку, запряженную быстроногими лошадьми. Ота даже не подумал, что может уехать с ними, а Синдзя ни о чем его не спросил.

После совета Ота заглянул к детям. Данат и Эя крепко спали. Затем он зашел в библиотеку, где Семай и Маати спорили о тонкостях грамматики, столь туманных, что он так и не смог в них разобраться. Когда Ота наконец вернулся к себе, ночная свеча уже коптила и плевалась воском. Некоторое время Киян молча сидела рядом. Он ласково провел по ее щеке костяшками пальцев.

— Ты веришь Синдзе? — спросил он.

— Чему именно?

— Что этот Джайс и правда считает андатов слишком опасными? На самом деле хочет их уничтожить, казнить поэтов?.. Я не знаю, что и подумать.

— Если он требует спалить библиотеку, тогда — может быть. Вряд ли он стал бы жечь книги и свитки, если бы хотел пленить новых андатов.

Ота кивнул и лег на спину, посмотрел вверх, на темный, как безлунное небо, потолок.

— Мне кажется, он прав.

Она поцеловала его, провела его руками по своему телу. Ота думал, что слишком устал для любви, но понял, что это не так. Потом Киян лежала рядом, чертя пальцем по татуировке, которую он приобрел, когда поселился на островах в одной из своих прошлых жизней. Странно, но перед сражением Ота уснул крепким, спокойным сном.

Он проснулся один. Позвал слуг, в чьи обязанности входило купать и одевать хая. Или новоявленного Императора. Ота выбрал черное, расшитое алыми нитями одеяние из навощенного шелка с подкладкой из толстой шерсти. Цвета вполне подходили для войны, а плотная ткань спасала тело от холода. Минуя одну гигантскую галерею за другой, он поднялся на поверхность, к свету. Он видел и придворных Сетани и Мати, и простых рабочих, которые перевозили на широких тележках камни, сваливая их у входов в подземелья. Торговцев и посыльных. Разносчиков и нищих. Город.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});