Идущие в ночь - Владимир Васильев

Но я отмахнулась от обоих:

— Сейчас. Дайте подумать. С той стороны, откуда мы подошли к реке, она текла справа налево. Наш путь лежал через реку. Правильно?

— Правильно, — робко подал голос Корняга.

— Молчи, пень, — рявкнула я. — Без тебя запутаюсь. Значит, нам надо было пересечь реку и выбраться на противоположный берег. Но я не знаю, как двигался Одинец — поперек русла или вдоль?

— И поперек, и вдоль, — снова встрял Корняга.

— Слушай, ты! — взъярилась я. — Может, ты еще знаешь, куда идти?

— Не знаю, — увял Корняга, но тотчас встрепенулся:

— А давай на берег вылезем да посмотрим!

— Так, видно, и придется сделать, — задумчиво сказала я, разворачивая коня. Ветер послушно затрусил вверх по склону, выбираясь обратно на мелководье.

Что-то было все же непросто с этой рекой. Похоже, что для меня в ней не было пути. А для Одинца вроде как был. Я почему-то вспомнила хорингские живые картинки, на которых каждый видит свое. Мы с Одинцом вместе смотрели на путеводный Знак хорингов, но я так и не узнала, что он там видел.

Может быть, наши с Одинцом дороги в У-Наринну различаются? Да, мы идем вместе, и по большому счету у нас один путь — но, может, он иногда разветвляется, а потом сходится вновь? Как тропинки, слагающие тропу. До тех пор, пока мы строго чередовались по дням — оборотень в человеческом облике шел, а оборотень в зверином облике следовал за ним — это не было заметно. Но чем ближе к Каменному лесу, тем в большей степени мы становимся собой. И каждый все отчетливее осознает свою собственную дорогу — хоть красным днем, хоть синим, хоть во Тьме.

Но в У-Наринне нам нужно быть вместе.

Ветер миновал валун, на темном боку которого хищная алая лилия вновь развернула свои лепестки. Я сердито покосилась на нее, проезжая мимо. Обманщица! Твое счастье, что жжение в пальцах давно прошло. А не то я бы тебя сковырнула с камня — крабам на корм. Помнится, в детстве я мстительно изничтожала крапиву в огороде, колотя по ней палкой, так что стебли и листья превращались в пахучую кашицу. Чтобы неповадно было меня жалить!

Я усмехнулась.

Поверхность реки, по которой продолжали барабанить капли дождя, вспухающие пенными шариками, уже нависла над самой моей головой. Ветер сделал еще один шаг, и моя голова оказалась над поверхностью. По макушке немедленно застучали крупные капли.

Темное небо, да это не просто дождь, это ливень!

Я чуть не повернула жеребца обратно. В реке-то было тепло и сухо, а тут — холодно и мокро! Но нам некогда отсиживаться, пережидая дождь — тем более, что неизвестно, когда он закончится. Даже если он не закончится никогда, я не удивлюсь. Река из не-воды убедила меня, что законы природы здесь несколько иные.

Холодная капля затекла мне за шиворот, и я торопливо подняла капюшон. Ветер выбрался на берег.

Я с опаской обратилась к внутреннему зрению и облегченно вздохнула. Светлая У-Наринна сияла, как сигнальный костер на излучине Юбена в ненастный день. Я снова знала, куда нам двигаться. И — хвала Близнецам! — наш путь лежал прочь от реки. Она оставалась за спиной. Я обернулась и бросила последний взгляд на речную поверхность, вскипающую под дождем фонтанчиками брызг.

Вулх, выбравшись на берег, недовольно фыркнул и обогнал жеребца. Длинными прыжками анхайр устремился вперед, к видневшемуся невдалеке лесу. Мне вдруг стало легко на душе. Легко и весело.

— Хэй, Ветер, наддай! — воскликнула я.

Ветер звонко заржал и перешел в галоп.

Мы стремительно ворвались под сень лесной опушки, и я придержала жеребца. Ветер двинулся дальше шагом, тщательно выбирая дорогу. Здесь было сумрачно и сыро. Вся лесная живность попряталась от дождя, который уныло барабанил по листьям дубов и платанов, шуршал в пихтовых и терховых иглах. Только толстые лиловые жабы повыползали из-под кустов и неподвижно сидели в грязи, время от времени издавая горловое рокочущее «Куо-о».

Плотная пелена туч скрывала Четтан, и все вокруг было буро-серым, грязным и линялым. Мир утратил яркие краски. Я поежилась. В моих родных краях редко случалась непогода, и на меня всегда нагоняли тоску рассказы о севере, где Солнечные Близнецы нередко по многу дней не показываются из-за туч. Поистине, только варвары способны жить без солнц!

Дождь не унимался. Мы медленно продвигались вперед, а лес вокруг становился все гуще. Ветру все время приходилось объезжать старые валежины, а мне — пригибаться к мокрой шее коня, чтобы какая-нибудь ветка не попала мне в лицо. Наконец я спрыгнула на раскисшую землю и повела вороного в поводу. Вулх, вопреки обыкновению, никуда не отлучался. Он бежал рядом со мной неторопливой трусцой, опустив морду к самой земле.

Время шло к полудню, но светлее не становилось. Наоборот — здесь, в чаще леса, сумрак был плотным, как хорошо слежавшийся войлок. Если бы не путеводный огонь У-Наринны перед моим внутренним взором, я бы давно побоялась заблудиться и повернула назад. Уж очень густыми и непролазными были сплетения ветвей. Вскоре после того, как я спешилась, мы забрались в такую чащобу, что я все равно стала подумывать о том, чтобы повернуть. Что толку с того, что я знаю нужное направление, если туда невозможно пробиться? Наверное, лучше поискать дороги в обход леса. Как выражался Унди, обойти стороной можно все, кроме кабака.

Мы кружили и петляли, огибая очередной бурелом. Я остановилась, чтобы убрать со лба мокрую прядь волос. Пот струился по моему лицу вместе с дождем. И тут я вдруг сообразила, что кое-кто в нашей компании ведет себя еще менее обычно, чем вулх.

С тех пор, как мы вошли в лес, Корняга не проронил не слова. Тьма! Что с ним стряслось-то? Настырный пенек, которому нельзя заткнуть дупло иначе как страшными угрозами, да и то ненадолго, молчит уже несколько часов. А я была так занята дорогой, что даже не обратила внимания. Да жив ли он там вообще?

— Эй, Корняга! — окликнула я его. — Ты как — держишься?

— Держусь, — едва слышно проскрипел пенек, завозился у меня за спиной и пребольно ткнул меня сучком под ребро — видимо, в знак доказательства, что он жив.

— Полегче, — буркнула я. — Тут и без тебя только и знаешь, что от веток да сучков уворачиваться. Что-то мне этот лес нравится все меньше и меньше.

— Мне тоже, — скрипучим шепотом сообщил Корняга. — Давай вернемся, а?

— Тебя только послушайся, — проворчала я. — То «давай выйдем из реки», то «давай вернемся в реку». Времени у нас нет туда-сюда лазить! Через два дня нужно быть в У-Наринне.

Я решительно двинулась вперед. И — как будто моя решительность что-то переломила в окружающем мире — продравшись сквозь очередные кусты, мы оказались на широкой тропе. Более того, она вела в нужном нам направлении.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});