Тень над Вавилоном - Дейвид Мейсон

Тлеющая убийственная злоба разгоралась в его голове, и наконец ярость одолела все сдерживающие барьеры. Резким взмахом руки он смел со стола блюда, тарелки, бокалы и бутылки. Эхо звона бьющегося хрусталя и фарфора стихло, и взгляд холодных черных глаз угрожающе застыл на фигуре у стены. Его бездонная глубина завораживала. Ровный леденящий душу голос был полон смертельной угрозы.

– Убирайся.

– Ваше превосходительство, – с дрожью и страхом прозвучало в ответ, – мне навести поря…

– УБИРАЙСЯ! – Мужчина грохнул тяжелым кулаком по столу.

С побагровевшим и трясущимся от гнева лицом он встал со стула. Перепуганный слуга уже не нуждался в дальнейших указаниях. С жалобным криком он выскользнул из комнаты, не забыв прикрыть за собой массивную дверь.

Оставшись в одиночестве, мужчина свирепо пнул свой стул так, что тот взвился в воздух. Словно пойманный зверь, он начал метаться по комнате, пытаясь избавиться от охватившего его чувства. Он знал, что ярость каждый раз возникала от одной и той же мысли, как только он задумывался об этом человеке. Человеке, который солгал ему и предал его. Единственном иностранце, которому он доверял и которого считал повинным во всех своих унижениях.

Келли. Лжец и предатель Келли. Само имя повергало мужчину в темную пучину бешенства. Он оскалил зубы и в который раз прорычал это имя в пустую комнату. Келли! Он был другом Келли и откликался на его просьбы. Он был добросовестным и перед Келли и перед Соединенными Штатами. А они его предали. С тех пор он много раз клялся себе, что Келли еще будет молить его о пощаде, как это делали многие до него. И вот тогда…

Рука мужчины нащупала пистолет на бедре. Он достал его из кобуры. Лязг затвора отозвался от стен, когда он его передернул. Келли! Неожиданно он прицелился и два раза выстрелил в сторону массивной деревянной двери. Грохот оказался оглушающе громким. Одна из пуль срикошетила от стены из армированного бетона в изысканный серебряный кофейник на дальнем конце стола и, пробив в нем дыру, опрокинула его на пол. Мужчина не обратил на это внимания. На столе образовалась лужица кофе, начавшего потихоньку стекать на пол.

Теперь сюда никто не войдет, подумал он. После того, как прозвучали эти выстрелы, никто не отважится войти. Слух о стрельбе разнесется очень быстро. Повсюду люди будут дрожать от страха, съежившись от его гнева, словно высохшие крысы, а их кишечники будут опорожняться от одной мысли, что их сюда пошлют первыми. Запуганные…

Это хорошо, подумал мужчина. Пусть толпа живет в страхе. Это помогает держать ее в узде. И пусть Келли доставят к нему, когда наступит час расплаты. Но ею не станет милосердная пуля – для Келли это будет бесконечная сумасшедшая боль, долгая и медленная смерть от душераздирающих пыток.

После стрельбы он почувствовал некоторое облегчение. Рассеянно он достал патрон из патронника пистолета и вставил его в магазин, добавив туда еще два патрона из ящика в столе, чтобы заменить те, которыми он выстрелил. Его мысли отвлеклись. Завтра…

Завтра. Должно быть, наверху, на улицах, сейчас уже темно. Завтра будет важный день. Обстоятельства вынудили его действовать, но, как это случалось всегда, он обернет все в свою пользу. Вынудили, подумал он злобно. Перед ним стояла единственная альтернатива: либо это будут иранцы, либо сирийцы. Он ненавидел и тех и других, но сирийцев все-таки больше.

Пакт о ненападении. Ему не оставалось ничего другого, как проявить инициативу. Экономика находилась в отчаянном состоянии. Необходимо было заключить соглашение с кем-то из них, прежде чем они, объединившись, не раздавят его в лепешку. Завтра иранский прислужник поставит свою подпись. Демонстрация силы произведет на него должное впечатление, и у него не останется никаких сомнений, чем это может кончиться. Да и многие месяцы подготовительной работы и переговоров не должны пройти даром. Он поставит подпись.

Но при этом ни самому приспешнику, ни его хозяевам в Тегеране доверять нельзя. Доверять им нельзя никогда! Они всегда постараются или обмануть, или схитрить, или… Да. Это тоже было возможно. Возможность существования заговора никогда не исключалась. Заговорщики были повсюду… Что ж, он уже принял меры предосторожности на завтра. Это было так просто. Если заговор существовал, он провалится, как и все предыдущие. Неужели они считают, что он настолько глуп? Что ж, они убедятся как раз в обратном. И убедятся они в этом завтра. Завтра…

В глубине лабиринта из бункеров под улицами Багдада Саддам Хуссейн продолжал одиноко выхаживать в полумраке комнаты.

Наконец-то, ко всеобщему облегчению, температура в укрытии начала падать. Холодный ночной воздух отобрал тепло у земли и у настила. Внутри укрытия стало опять вполне сносно. Хауард в конце концов решил отдохнуть и теперь спал, лежа в углублении, а Зиглер занял его место рядом с Макдоналдом. Внизу, в городе, движение в основном тоже стихло. Огни горели по-прежнему, а на задворках были видны маленькие костры среди разбросанных лагерных стоянок солдат, участвовавших в подготовительных работах на арене. Ближайшая из них находилась в шестистах ярдах от них вниз по склону.

Целый день они смотрели, как кто-то приезжал или уезжал. Наблюдалась постоянная активность. Потоки людей текли по шоссе под линией электропередач и мимо опоры, на которой был установлен второй анемометр. Мужчины внимательно следили из укрытия за происходящим – никто из тех, кто проходил мимо, так и не обратил внимания на три крошечные вращающиеся чашечки прибора высоко у них над головами. Теперь Зиглер был по этому поводу спокоен.

– Обычно люди вверх не смотрят, Дэнни. Они смотрят либо прямо перед собой, либо вниз. Они его не заметят, а если и заметят, то подумают, что так и должно быть.

Макдоналд видел в этом определенный резон. Королевские олени вели себя очень похоже – они тоже были склонны смотреть вниз с холма. Вероятность того, что они тебя заметят, была гораздо меньше, если ты находился над ними на холме.

По большей части день прошел в постоянном напряжении и настороженности. Дэнни чувствовал, что остальные испытывают то же самое, хотя это не помешало им урвать несколько часов нерегулярного сна между дежурствами. Жизнь в столь ограниченном пространстве и в столь примитивных условиях, что говорить, способствует взаимному узнаванию, размышлял он. Эти герметичные пластиковые пакеты – слава Богу, что они прихватили их с собой. В глубокой норе рядом с ногами Хауарда их скопилось уже предостаточно. Если бы не пакеты, запах был бы…

– Ш-ш-ш. – Тихое шипение Зиглера сразу же привело Дэнни в состояние повышенной готовности.

Обернувшись, он увидел, как американец пристально вглядывается в левую смотровую щель, и пододвинулся поближе, чтобы проследить за его взглядом. Зиглер протянул через него руку. Его пальцы обхватили ушную мочку Хауарда и слегка ее сжали. Хауард моментально проснулся и схватил свой АК с глушителем. Все трое стали смотреть через щель.

Патруль из дюжины иракских солдат двигался вдоль вершины гребня в их направлении. Через прибор ночного видения Макдоналд смог лишь различить фигуры ярдах в четырехстах от них. По мере их приближения становился слышен топот сапог по жесткой земле. Патруль остановился ярдах в двухстах пятидесяти от них, голоса солдат были едва различимы. Через какое-то время старший наряда снова двинулся дальше, направляясь вниз по склону и… прямо в сторону укрытия. Восемь человек – четверо остались на месте.

Они подходили все ближе и ближе. Пятьдесят ярдов, сорок. Они должны были пройти прямо над укрытием. Они его обнаружат. Макдоналд задержал дыхание и сжал свой автомат. Хауард скорчился возле входного лаза, готовый к прыжку. Двадцать ярдов, десять…

Восемь человек прошли как раз рядом с боковой смотровой щелью. Камешек, задетый сапогом, свалился внутрь укрытия и был остановлен рюкзаком Макдоналда. Наконец патруль прошел мимо. Макдоналд наблюдал, как они скрылись внизу, в направлении лагерных стоянок.

Тридцать минут они следили за четырьмя оставшимися солдатами, чьи силуэты выделялись на фоне неба вдоль линии гребня. В укрытие доносились тихие голоса мужчин. Вспыхнул огонек спички, и затлела сигарета. Трое солдат уселись на землю, а четвертый какое-то время бродил поблизости, собирая ветки кустарника и колючки. Зажглась еще одна спичка, и Макдоналд увидел, как разжигают костер. Пламя разгорелось. Свет от костра осветил лица четырех мужчин, усевшихся вокруг огня.

Прошел час – трое солдат раскрутили одеяла и легли. Четвертый оставался сидеть до тех пор, пока головешки в костре не начали темнеть. Затем он поднялся на ноги и стал ходить туда-сюда, стараясь разогнать озноб.

– Дэнни. – Шепот Хауарда был едва слышен. – Ты останешься здесь, а мы с Майком пойдем разберемся с этими ребятами.