Тень над Вавилоном - Дейвид Мейсон

– Хм-м, – задумчиво произнес Скаукрофт. – Ладно, держите меня, пожалуйста, в курсе. – Он обернулся к Мартину Фейге. – У Национального бюро разведки есть какие-то новости относительно того, куда добрались эти люди?

Фейга выложил на стол огромную составную фотографию Тикрита. Присутствующие сгрудились вокруг нее. Красный кружок отмечал местонахождение автомашин. Быстро пробежавшись по хронологии событий, Фейга взглянул на свои часы и закончил краткий обзор:

– Что касается данного момента, то машины пребывают в неподвижности вот уже два с половиной часа. И по моим оценкам, – добавил он, – они там и останутся в течение, вероятно, последующих шести часов.

Скаукрофт резко вскинул голову от фотографии:

– Почему вы так считаете?

– Потому что Тикрит – родина Саддама. Ну а послезавтра, я имею в виду 28-го, будет его день рождения. Очень может быть, что в этот день он появится в городе на публике, дабы укрепить свой имидж. Во всяком случае, – Фейга пожал плечами, – похоже, что эти люди откуда-то знают, что он появится.

Взглянув через стол на Фейгу, Гейтс согласно кивнул и снова вступил в разговор:

– Я поддерживаю эту точку зрения. Торжества уже проходили в предыдущие годы, а сегодня вечером Иракское агентство новостей сообщило, что в этом году они состоятся вновь. Они, правда, не упомянули, что Саддам посетит какое-либо конкретное мероприятие, да и мы сами не слышали ничего такого, что заставило бы нас поверить, будто он отправится в Тикрит. Перемещения Саддама, – вероятно, самый строгоохраняемый секрет в Ираке. Там никогда не объявляют загодя, где и когда он появится. Возможно, эти люди действуют по наитию, но я повторю вам то, что уже говорил на последнем заседании: я в это не верю. И было бы исключительно интересно узнать, откуда они получили информацию.

– Какое это имеет значение? – спросил Скаукрофт. – Если мы знаем, где они находятся и что на этот раз они не собираются оттуда уезжать, то почему бы нам не нанести еще один ракетный удар?

– Последний раз он не достиг цели, – пропищал гнусавый голос Дугласа Лонгмайра. – Абсолютно пустая трата двенадцати миллионов долла…

– Идиот, удар достиг цели! – взревел генерал Бернсайд. – Все четыре ракеты поразили цель согласно графику и в точности, как планировалось. Здание было уничтожено. А вероятность того, что эти люди его покинут еще до прилета ракет, существовала всегда – тут уже мы были абсолютно бессильны. Господин председатель, – обернулся он к Скаукрофту, – нельзя ли вас попросить, чтобы министерство финансов ограничило свои высказывания вопросами, относящимися к его компетенции? А тот факт, что мистер Квакмайр, как оказалось, некомпетентен вообще ни в каких вопросах, безусловно означает, что этот дурак должен сидеть и держать свою чертову пасть все время закрытой, – с сарказмом подытожил Бернсайд и перевел свой немигающий взор в сторону Лонгмайра.

Рот на жабьем лице помощника министра финансов уже было протестующе открылся, но тут чиновник ощутил на себе всю силу стального взгляда генерала – он осел в своем кресле и так ничего и не сказал.

Мартин Фейга и Роберт Гейтс с трудом сдерживали веселье. Брент Скаукрофт с усталым выражением лица открыл было рот, чтобы вмешаться:

– Э-э…

– Разрешите, господин председатель? – Фейга перебил Скаукрофта, прежде чем тот успел что-либо вымолвить. – Я уже рассматривал вопрос о повторном нанесении ракетного удара. Если коротко, то боюсь, что мы уже опоздали. Если мы не ошибаемся в своих оценках и Тикрит – то самое место, где будет предпринята попытка, то тогда возникают некоторые сомнения, что эти люди сидят возле машин и просто ждут, когда наступит послезавтра. – Он увидел, как на другой стороне стола генерал Бернсайд вдруг понимающе закивал головой. – Убийцы, – продолжил Фейга, – вероятно, уже заняли позицию для ведения огня. Машины они с собой не возьмут, а отследить со спутника отдельного человека у нас нет никакой возможности. Ракетный удар уничтожит автомобили, но не самих убийц и не предотвратит покушение. Эти люди настроены решительно. Единственным наиболее вероятным исходом того, что они лишатся средств к отступлению, будет то, что их всех последовательно отловят. Теперь мы уже знаем, что один из их числа, а именно пилот, является американским гражданином. Кто готов поручиться, что больше американцев там нет? И каковы будут последствия, если их поймают и проведут строем перед иракскими телевизионными камерами?

Скаукрофт быстро сообразил, какими страшными обвинениями разразилась бы в этом случае пропаганда недругов США. Он с ужасом посмотрел на директора Национального бюро разведки, который намеренно оставил свой вопрос висеть в воздухе. Несколько мгновений все молчали.

Тишину нарушил Бернсайд, его голос звучал спокойно и негромко:

– Мистер Фейга, конечно же, прав. Команда собственно убийц уже оставила машины. Сейчас в Ираке раннее утро – они уже заняли позицию и готовы к завтрашнему дню. Они должны были оставить кого-то караулить автомобили до их возвращения. Если только, конечно, они не бросили их совсем и не намерены скрыться с помощью других средств.

– Вы меня убедили, – мрачно сказал Скаукрофт. – Итак, господа, что бы вы порекомендовали сказать президенту?

– Думаю, что самым лучшим для президента, – посоветовал Фейга, – было бы молить Бога, чтобы покушение по какой-либо причине провалилось сейчас и чтобы убийцам удалось сбежать оттуда потом.

– Прямиком в Саудовскую Аравию, – добавил Гейтс, – где мы сможем наконец-то их схватить.

59

Они закончили обустройство первого из двух укрытий, пока еще было темно. Только после того, как Хауард полностью убедился, что оно отвечает всем требованиям, они переместились чуть выше по склону на вторую позицию. Хауард с Макдоналдом приступили к работе, в то время как Зиглер отправился устанавливать анемометры.

Он вернулся через час, но нашел подходящие места лишь для двух приборов из трех на расстоянии четыреста пятьдесят и восемьсот ярдов от ближайшего к арене укрытия. Первое из крошечных устройств Зиглер установил на верхней ветви высокого усыпанного колючками дерева, а второе – у вершины электрического столба, находившегося так близко к арене, что идти дальше он уже не отважился.

– Проклятые колючки, – проворчал американец, берясь за лопату, чтобы помочь остальным. – Весь исцарапался, как черт знает кто. Ты уж прости меня, Дэнни, но удобного места для третьего анемометра там не нашлось, а просто поставить его на земле не было бы никакого проку – кто-нибудь мог бы запросто его обнаружить.

– Правильно, – согласился Макдоналд, – да и все равно возле земли он не показал бы истинную силу ветра. Их нужно приподнимать на несколько футов. Ладно, придется обойтись только двумя.

К тому времени, когда они закончили копать второе укрытие, а затем накрыли и замаскировали его кустарником, появились первые проблески рассвета. Уничтожив все видимые признаки своего присутствия, мужчины спустились вниз по склону к первому укрытию, ближе к арене.

Макдоналд готов был поклясться, что не смог бы отыскать его, если бы они не оставили у входного лаза крошечный пальчиковый фонарик. Щель, которую они откопали, была теперь совсем не видна. Выкопанный грунт загружался в мешок и раз за разом уносился и разбрасывался там, где жухлый кустарник рос погуще. Какое-то количество земли было оставлено для крыши укрытия. Потоптавшись сверху, они проверили ее на прочность – было такое впечатление, что она ничуть не податливей, чем окружающая поверхность. Затем они завершили маскировку дерном и все теми же колючими кустами.

В то время, как Хауард с Макдоналдом заползли внутрь, Зиглер остался снаружи и облазил прилегающий район, заметая следы от обуви и убирая все признаки того, что здесь кто-то побывал. Наконец он сунул в карман фонарик и тоже пролез в укрытие. Прежде чем закрыть за собой лаз, он высунулся из щели и замел свои следы на тонком песчаном слое земли перед входом.

Макдоналд признался себе, что подустал. Работа была и впрямь нелегкой, но ведь он всю жизнь тяжко трудился и привык к этому. Здесь было кое-что еще – напряжение. Он полулежал, откинувшись на спину, когда первые лучи света стали проникать сквозь смотровые щели, и ему пришлось сделать мысленное усилие, чтобы напомнить себе, что все это – реальность, что он действительно находится в глубочайшем вражеском тылу. Сказывалось ли на нем психологическое напряжение предварительного этапа? Он заставил себя проанализировать свои ощущения. Да, решил он, я немного напуган. С другой стороны, напомнил он себе, чисто по-человечески было бы в равной степени странно, если бы я ничуть не боялся той ситуации, в которую ввязался. Заговор, похоже, продолжал осуществляться уже сам по себе, события приняли неотвратимый и неизбежный характер, делая его самого бессильным и беспомощым. Ему было интересно, испытывают ли остальные те же чувства, что и он.