Поле бесчестья - Дэвид Вебер

– Боюсь, дело у меня сложное, – ответил Белая Гавань, пригладив темные с проседью волосы.

Капарелли моргнул. Одной, но крайне раздражавшей его в Александере особенностью была его неизменная (и, черт возьми, обычно оправданная) уверенность в своей правоте. Он не привык видеть графа в замешательстве или растерянности. Тот мог сердиться, мог отпускать колкости, но чтобы так нервничать?

Первый Космос-лорд заставил себя выждать, не задавая вопросов, и в конце концов граф вздохнул.

– Речь пойдет о леди Харрингтон, – сказал он, и Капарелли внутренне поздравил себя с верной догадкой.

– Полагаю, – проговорил он, осторожно подбирая слова, – вы имеете в виду дело, касающееся леди Харрингтон и Павла Юнга?..

– Совершенно верно.

Белая Гавань снова потянулся пятерней к волосам, но спохватился и, досадуя на себя, скривил губы.

– Я попытался урезонить ее, – продолжил он, неохотно взглянув в глаза собеседнику, – да что там урезонить. Я приказал ей держаться от Юнга подальше.

– Что? – Брови Капарелли непроизвольно поползли вверх. – Вы приказали офицеру не вызывать на дуэль гражданское лицо?

Хэмиш пожал плечами. Выглядел он очень недовольным, причем, похоже, не тем фактом, что ему приходилось откровенничать не с самым симпатичным ему человеком, а собственным поведением.

– Да, – пробурчал он, слегка стукнув ладонью по подлокотнику. – Будь у меня хоть крупица здравого смысла, я бы понял, что из этого выйдет, но… – Он осекся и снова покачал головой. – Конечно, это было глупостью, но я просто не мог сидеть сложа руки, глядя, как она губит свою карьеру. А мы оба понимаем, что произойдет, когда она его убьет.

Капарелли кивнул, жалея, что не может оспорить этот пункт. Отдать незаконный приказ было вполне в духе Хэмиша, но насчет последствий дуэли Первый Космос-лорд не мог не согласиться с графом. И хотя он вовсе не был настроен потворствовать протеже графа, мысль о том, что Флот в военное время лишится столь способного офицера, отнюдь не вдохновляла.

– Короче говоря, это не помогло, а идти на попятную и пытаться убедить ее в том, что она не должна этого делать, мне уже поздно.

– Особенно если с ее точки зрения она именно должна, – заметил Капарелли, и Белая Гавань вскинул глаза. – Я слышал о ее заявлениях, – пояснил Космос-лорд. – Если они имеют под собой почву – а дело, скорее всего, обстоит именно так, – я бы на ее месте захотел того же самого. А вы нет?

Александер отвел глаза в сторону. Он не сказал ничего, но его молчание было красноречивее любых слов, и Капарелли нахмурился. Создавалось впечатление, что граф пытается убедить себя, будто на месте Харрингтон поступил бы иначе. И это притом, что самообман был вовсе не в его характере.

– В таком случае, – промолвил Космос-лорд, когда молчание слишком затянулось, – вы пришли ко мне в надежде, что я смогу что-либо предпринять?

Белая Гавань неохотно кивнул, и Капарелли вздохнул.

– Я вам сочувствую, милорд. Меня тоже не радует перспектива остаться без такого офицера, но право – на ее стороне.

– Знаю, – проворчал Александер, закусив губу.

Кромарти уже довел до его сведения слова королевы, но он просто не мог пустить дело на самотек. Кроме того, в настоящий момент он как раз не намеревался оказывать давление на Харрингтон. Во всяком случае, сам он трактовал свое намерение иначе.

– Я понимаю, – продолжал граф, немного помолчав, – что никто не имеет полномочий, позволяющих заставить ее отказаться от своего намерения. Но я читал оперативные материалы, касающиеся наших действий за пределами Сантандера, и у меня сложилось впечатление, что там не сегодня-завтра потребуются линейные крейсера.

Он умолк, вперив взгляд в Космос-лорда. Капарелли нахмурился: ему не нравились ни предложение адмирала, ни перспектива лишиться Харрингтон.

– Вы готовы отказаться от «Ники»? – спросил он. Хэмиш скривился.

– Если это поможет, то хоть от всей Пятой эскадры.

– Но на «Нике» еще не закончен ремонт, – пробормотал Капарелли. Повернувшись к терминалу, он пробежал по клавишам, и экран послушно засветился. – Корабль не покинет верфь еще две недели, да и на доводку потребуется время. Даже при самых благоприятных обстоятельствах нам удастся отослать его в район боевых действий не раньше чем через месяц, а судя по тому, как лихо взялась за дело леди Харрингтон, этого времени у нас нет.

– Мы могли бы перевести ее на другой корабль, – произнес Белая Гавань, хотя это предложение ему определенно не нравилось.

– Не можем, – с ходу отрезал Капарелли. – У нас нет на то никаких причин. «Ника» – наш лучший линейный крейсер, и перевод его капитана на любой другой корабль будет рассматриваться как понижение. Это больше похоже на предательство, чем на проявление заботы. Нет, милорд, все, на что я могу пойти, это приказать ей готовить корабль к дальнему патрулированию. Ничего большего вы от меня не дождетесь. Понятно?

– Так точно, сэр. – Александер на миг закрыл глаза, и на лице его отразилась смертельная усталость. – Понял, сэр. И… спасибо вам.

Капарелли кивнул. Сам он не считал эту благодарность заслуженной и даже испытывал неловкость.

– Не за что, милорд, – грубовато буркнул он, встал, давая понять, что беседа закончена, и снова протянул руку. – Я велю Патриции Гивенс подготовить приказ сегодня же днем, а еще встречусь с адмиралом Шевио и попробую уговорить его ускорить ремонт «Ники». Если его мастера смогут достаточно быстро вытолкнуть корабль со стапеля, срочное введение в строй потребует от леди Харрингтон полнейшего внимания и займет столько времени, что ей, возможно, станет не до поединка. Ну а потом мы спровадим ее из системы. Конечно, успеха я гарантировать не могу, но обещаю сделать все, что в моих силах.

* * *

Уиллард Нефстайлер прикрыл глаза от солнца, когда к третьей посадочной площадке на Башне Бранкузи скользнул воздушный лимузин. Выскочивший из него мужчина в темно-зеленом кителе и брюках более светлого тона внимательно огляделся, после чего посторонился, давая дорогу рослой женщине в черном с золотом мундире. Еще двое телохранителей двинулись за ней следом, замкнув ее в защитный треугольник. Нефстайлер помахал рукой, и вся компания направилась к нему.

Он был откровенно изумлен тем, что дама Хонор ухитрилась явиться сюда так, что об этом не проведали репортеры, но, возможно, объяснение было простым: после дуэли с Саммервалем ее начали бояться.

Рукопожатие Хонор было по-прежнему крепким, однако увидев ее лицо, Уиллард не мог не ощутить жалости. Веселье и безмятежность, памятные ему по ужину в «Космо», умерли вместе с Полом Тэнкерсли, и теперь даже кот на плече выглядел угрюмым и настороженным. При этом никто не назвал бы Хонор сломленной или раздавленной: в ней чувствовалась мрачная сосредоточенность и угадывалось некое не понятное ему скрытое напряжение. Финансовый консультант не мог идентифицировать это ощущение, поскольку ему не случалось стоять рядом с капитаном Харрингтон на мостике, когда та вела корабль в бой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});