Афины на пути к демократии. VIII–V века до н.э. - Валерий Рафаилович Гущин

известно, он будет ежегодно избираться стратегом. Мало того, в процедуре избрания стратегов появляются новые черты. После 444/3 г. до н. э., т. е. после изгнания Фукидида, при избрании стратегов отдельные филы получают возможность выдвигать на должность стратега по два претендента:

– 441–440 гг. до н. э. – Перикл и Главкон от филы Акамантида (V),

– 440–439 гг. – Гагнон и Формион от филы Пандионида (III),

– 439–438 гг. – Перикл и Главкон (V),

– 435–434 гг. – Перикл и Главкон (V),

– 433–432 гг. – Перикл и Главкон (V),

– 432–431 гг. – Перикл и Каркин (V),

– 431–430 гг. – Перикл и Каркин (V), Формион и Гагнон (III),

– 430–429 гг. – Гагнон и Формион (III)[1168].

В свое время В. Эренберг расценил это как свидетельство контроля за процедурой избрания стратегов со стороны влиятельных политиков и, в частности, Перикла. Он затруднился дать ответ на вопрос о том, в чем же мог выражаться этот контроль, но его наличие было для него несомненно[1169]. П. Родс отрицает факт контроля за процедурой выборов, считая, что избрание двух стратегов от одной филы было результатом отсутствия сильных претендентов в других филах[1170]. Последнее предположение можно было бы принять, удивляет, однако, что недостаток сильных кандидатов имел место преимущественно в период доминирования Перикла[1171]. Очевидно, что после изгнания Фукидида Перикл превращается в самого влиятельного политика Афин. Он может быть назван безусловным лидером по количеству избраний на пост стратега. С некоторым отрывом от него идут Гагнон и Формион.

Ежегодное избрание Перикла, возможно, означало преимущество демократического направления афинской политики, хотя упомянутые Гагнон (отец небезызвестного Ферамена[1172]) и Формион вряд ли могут быть отнесены к числу союзников Перикла. Несмотря на это, Фукидид дает политическому строю Афин времени Перикла следующую характеристику: «По имени это была демократия, на деле власть принадлежала первому гражданину (ὑπὸ τοῦ πρώτου ἀνδρὸς ἀρχή)» (Thuc. II. 65. 9). Правда, по мнению Фукидида, Перикл добился первенствующего положения, опираясь на свой авторитет и разум (Thuc. II. 65. 8). Влияние Перикла в 30-е годы V в. до н. э., по-видимому, было настолько велико, что уже древние авторы расценивали это как отклонение от демократии. Вот почему афинские комические поэты открыто сравнивали правление Перикла с тиранией. «Один из комиков, Кратин, – рассказывает Плутарх, – в “Хиронах” говорит так: “Распря и древлерожденный Кронос, сочетавшись браком, произвели на свет величайшего тиранна”» (Plut. Per. 3). А далее Плутарх рассказывает о «злобных выходках комиков, которые называют его друзей новыми писистратидами, а от него самого требуют клятвы, что он не будет тиранном, так как его выдающееся положение не сообразно с демократией и слишком отяготительно» (Plut. Per. 16)[1173].

Неудивительно поэтому, что незадолго до Пелопоннесской войны Перикл и близкие ему люди начинают подвергаться нападкам. К этому времени Перикла окружали известные люди, которых принято называть «кружком Перикла»[1174]. Среди них – Фидий, Гипподам Милетский, Анакскагор и многие другие. Древние авторы полагали, что начавшиеся преследования их ускорили начало Пелопоннесской войны. «Когда же из-за Фидиева дела его популярность пошатнулась, – замечает Плутарх, – то он, опасаясь суда, раздул медленно тлевшее пламя войны в надежде, что обвинения рассеются и зависть смирится, когда граждане во время великих событий и опасностей вверят отечество ему одному как человеку уважаемому и авторитетному» (Plut. Per. 32)[1175].

Одним из первых преследованиям подвергся Фидий. Вначале он был обвинен в хищениях, а затем в святотатстве (asebeia) – за то, что на щите Афины запечатлел самого себя, а также Перикла в образе Тезея[1176]. На Фидия донес его помощник – некий Менон (возможно, метек). Причем народное собрание по предложению некоего Гликона даровало Менону ателию – освобождение от повинностей и поручило стратегам позаботиться о его безопасности (Diod. XII. 39. 1–2; Plut. Per. 31. 2–5)[1177]. Согласно версии Плутарха, схваченный афинянами Фидий умирает в тюрьме (Plut. Per. 31), по другой версии скульптору удалось бежать в Элиду, где он изваял очередной шедевр – статую Зевса (FGrHist 328 F121)[1178].

«Около этого же времени, – рассказывает Плутарх, – против Аспасии был возбужден судебный процесс по обвинению в нечестии. Обвинителем ее выступил комический поэт Гермипп, который обвинял ее еще и в том, что к ней ходят свободные женщины, которых она принимает для Перикла» (Plut. Per. 32)[1179]. Это тот самый Гермипп, который будет чернить Перикла во время Пелопоннесской войны (Plut. Per. 33).

Затем по предложению известного толкователя оракулов Диопифа народное собрание приняло постановление о том, «чтобы люди, не верующие в богов или распространяющие учения о небесных явлениях, были привлекаемы к суду как государственные преступники. Он хотел набросить подозрение на Перикла косвенным путем, через Анаксагора» (Plut. Per. 32. 2–3)[1180]. Постановление, по-видимому, было направлено против философа Анаксагора, который был заочно привлечен к суду по обвинению в религиозном нечестии. По одной версии, обвинителем Анаксагора выступал Клеон, а защитником – Перикл. В итоге Анаксагор был присужден к уплате штрафа в пять талантов и изгнанию из Афин. По другой версии, Анаксагора привлек к суду вернувшийся из ссылки Фукидид, сын Мелесия. А судьи заочно приговорили Анаксагора к смертной казни (Diog. II. 3. 12–14; ср. также: Diod. XII. 39. 2; Plut. Per. 32. 5)[1181].

Возможно, тогда же Перикл по предложению Драконтида был привлечен к суду. Если верить Плутарху, обвинения в адрес Перикла стали продолжением дела Анаксагора. Рассказав о предложении Диопифа, он продолжает: «Так как народ охотно принимал эти наветы, то по предложению Драконтида было, наконец, сделано постановление о том, чтобы Перикл представил пританам отчеты в деньгах, а судьи судили бы на акрополе и брали бы камешки с алтаря. Последнюю часть этого постановления Гагнон предложил отменить, а сам предложил, чтобы дело разбиралось судьями в числе тысячи пятисот человек, как бы ни захотели формулировать обвинение: в краже ли, или в лихоимстве, или вообще в преступлении по должности» (Plut. Per. 32)[1182]. По-видимому, Перикл должен был дать отчет (euthyna) о суммах, которыми он распоряжался будучи стратегом.

Вскоре после начала Пелопоннесской войны Перикл вновь подвергнется гонениям. Об этом мы будем говорить ниже. Но здесь следует заметить, что сообщение о двух процессах нередко вызывает сомнения у исследователей[1183]. Однако мы склонны доверять источникам. На наш взгляд, мы имеем информацию о двух процессах, начатых по разному поводу и имеющих разные результаты. Если первый процесс вполне мог быть продолжением преследований, которым подвергались друзья Перикла, то второй стал следствием ситуации, сложившейся в самом начале Пелопоннесской войны. Мы не знаем, каков был результат первого процесса, а вот по итогам второго Перикл был