Утраченная невинность - Карен Миллер

— Слишком поздно, — прошептал Конройд.

Что-то ужасное горело в глазах этого человека. Гар сделал усилие, чтобы не закричать под этим взглядом, не отвести глаз от испепеляющего огня.

— Если ты убьешь его, Конройд, я стану кричать по всему королевству, что олки владеют магией, как и мы. Я разрушу завесу лжи, под покровом которой мы жили здесь последние шесть сотен лет. Я скажу правду, и пусть это стоит мне жизни.

Пальцы Конройда с силой сжались.

— Скажи хоть слово о магии олков, калека, хотя бы одно, и я обрушу весь Дом Торвигов на твою пустую голову. Я перепишу историю, и следующие поколения будут помнить твоего отца как невежественного, неспособного, жалкого правителя. А твоя мать? Твою мать запомнят как похотливую королеву, которая оскверняла королевское ложе совокуплением с деревенщиной из олков и затем произвела ублюдка, который и захватил престол в ничего не подозревающей стране. Твой дом будет разрушен, усыпальница разорена, а трупы выброшены из гроба на мусорную кучу. А твоя сестренка? Я извергну ее из памяти народа, и когда все закончу, от Дома Торвигов останется только жалкий, убогий калека-полукровка. Ты этого хочешь, парень? Хочешь таких достижений для своей династии?

— Ты этого не сделаешь, — прошептал Гар, преодолевая желание вырваться. — Ты любил мою мать!

— Любил? — эхом отозвался Конройд. — Твоя мать была сучка, шлюха, продажная девка!

Преодолевая тошноту, Гар вырвался из его рук и встал.

— Я обещал Эшеру, что защищу его. Нарушить обещание все равно что самому разрушить Дом Торвигов. Поэтому делай что хочешь. Но предупреждаю: мой дом крепче, чем ты думаешь. А тебя не так уж любят, как тебе кажется.

Лицо Конройда скривилось.

— Я могу убить тебя, червяк, еще до того, как ты раскроешь рот.

— Можешь, но не станешь, — возразил Гар. — Если ты взойдешь на престол без меня, Конройд, то это будет означать раскол, и у тебя не будет гарантий сохранения королевства, а может, и своей жизни. Следуй разуму. Пощади Эшера, а я отрекусь в твою пользу и сохраню в тайне, что он использовал магию. Но если ты его убьешь…

На мгновение в кабинете наступила тишина.

— Так, так, так, — вкрадчиво произнес Конройд. — Значит, у червяка есть жало.

— Сколько тебе можно говорить? Я сын своего отца.

Брови Конройда поползли вверх.

— И как сын своего отца, чем ты ответишь, когда я объявлю гонения на олков?

— Что?

Теперь Конройд улыбался.

— Если ты не отречешься и не подпишешь прокламацию, приговаривающую Эшера из Рестхарвена к смерти как преступника, изменника и нарушителя законов Барлы, то, обещаю, он станет только первым из олков, обреченных на смерть ради блага королевства и во имя защиты его священных законов. Я начну такие репрессии против олков, которых никогда не видели в этой стране, а когда закончу… Если к тому времени в королевстве наберется олков хоть на одну деревушку, то я признаю, что потерпел неудачу!

Ошеломленный, Гар молча смотрел не него.

— Ты сумасшедший, — наконец произнес он. — Общий Совет никогда тебе не позволит. Холз никогда…

— Не заблуждайся! — жестко оборвал его Конройд. — Думаешь, в стране есть хоть один доранец, желающий, чтобы олки владели магией? А если ты думаешь, что Холз захочет меня остановить, то глубоко ошибаешься в его преданности Барле и ее драгоценным законам!

Внезапно ноги Гара подкосились, он без сил опустился на кровать, отвернув лицо, чтобы Конройд не видел его отчаяния. Его поражения.

— Неужели в тебе нет человеческих чувств? — прошептал он. — Разве слово короля ничего не значит? Эшер доверял мне. Он поверил, что я защищу его.

— Тогда он дважды глупец. Ты не имел права заключать такую сделку. Ты ведь знал, что все равно не сдержишь обещания?

Нет. Нет. По крайней мере он верил, что попробует сделать все необходимое. Проклятие, ведь они были так осторожны…

— Выбор прост, — безжалостно продолжал Конройд. — Делай, как я говорю, или утонешь в море крови олков.

Гар посмотрел на своего мучителя.

— Ведь ты так и сделаешь? Ты погубишь их всех.

— Даю слово, — подтвердил Конройд. — Теперь ты мне веришь?

Да, он верил и размышлял о том, догадывался ли отец о том, что это за человек. Видел ли эту ненависть и жажду насилия в его глазах?

— А что будет со мной? — спросил он хмуро. — Что случится, когда я поставлю подпись под измышленной тобою ложью? Подходящий несчастный случай?

Конройд пожал плечами.

— До тех пор, пока ты будешь сохранять здравый смысл и не сделаешь какой-нибудь глупости, ничего не случится. Ты останешься здесь, в Башне. В заключении. На людях появляться не будешь, потому что здоровье твое подорвано скорбью по погибшей семье и стыдом за утрату магии. За последнее несет ответственность негодяй, которому ты слепо доверился.

— Но народ… люди…

— Они недолго будут сожалеть о твоем затворничестве. Доранцы и раньше, до твоего ошибочного восшествия на престол, почти не замечали твоего существования. А что касается олков… Их мнение мало кого интересует.

Гар прижал ладони к сердцу. Оно так болело, что, казалось, он умрет прямо на месте. И он желал бы этого. Убить Эшера… или погубить королевство, залить его кровью невинных олков. Какой путь ни выбери, он запятнает себя кровью навеки.

О, милосердная Барла, прости…

— Тогда вези свою прокламацию, — произнес он и не узнал собственного голоса. — Я подпишу ее. И, надеюсь, Барла проклянет тебя и в этой жизни, и в следующей.

Глава двадцать вторая

После бессонной ночи Дафна поднялась на рассвете, умылась, оделась и через силу позавтракала, потом спустилась в книжную лавку. Наведение порядка в лавке — прекрасное средство от беспокойства, к тому же еще и полезное занятие. Юная Поппи, нанятая в помощницы, аккуратно через день приходила на работу, была очень приветлива с покупателями, но уборка, похоже, вызывала у нее отвращение.

В книгах есть что-то успокаивающее. Даже новейшие романы Вев Гертсик благотворно действовали на расшалившиеся нервы. Она улыбнулась. Стоять у книжных полок и делать вид, что это и есть ее настоящая жизнь, и не вспоминать о снежных хлопьях, падавших на ее кожу…

Но память не подчинялась.

Эшер вызвал снег.

Рука дрогнула, и она выронила тряпку, Дафна никогда не думала, что его сила проявится таким образом. Погодная магия была уделом доранцев. Она никогда не слышала, чтобы олки ею владели.

— Дура, — выругала она себя и подняла тряпку. — Он — Невинный маг и рожден Пророчеством. Что ты решила? Что он — просто еще один олк? Ох, Эшер, Эшер. Если бы ты мне доверился…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});