Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле - Фредерик Кемп

Джонсон указал на туфли Брандта. «Где вы достали такие туфли?» – спросил он. «Я могу достать такие же для вас здесь, в Берлине», – ответил Брандт, решив, что защита Берлина стоит пары туфель для американского вице-президента.

В субботу, 19 августа, вскоре после полудня, генерал Брюс Кларк, находившийся в Гейдельберге, получил сообщение из американского посольства в Бонне, что вице-президент Джонсон в воскресенье в 14:00 отправится из Берлина домой вне зависимости от того, прибудет или нет войсковой контингент в Берлин. Разгневанный Кларк передал в Вашингтон, что Джонс и его солдаты подвергнутся еще большей опасности, если Джонсон не останется в городе, чтобы их встретить. В субботу в 19:00 помощник президента по вопросам национальной безопасности Мак-Джордж Банди позвонил Кларку: «Генерал, я понимаю, что вы устраиваете разнос всем, кто попадает в поле зрения, поскольку вам не нравится, что вице-президент уедет до прибытия наших солдат».

«Это еще мягко сказано, господин Банди, – ответил Кларк. – Солдаты полностью выложатся, чтобы по прибытии туда быть встреченными вице-президентом». Кларк не мог представить, что за важные дела были у Джонсона в Вашингтоне, ради которых он мог уехать, не встретив «войска, за которыми наблюдал весь мир». Кларк не знал о беспокойстве Джонсона, связанном с появлением в Берлине воинского контингента.

«Когда они прибудут в Берлин?» – спросил Банди. «Если бы я мог точно указать время, у нас не было бы кризиса, не так ли? Кто может знать, где их остановят и остановят ли?» – в сердцах ответил генерал. «Я подумаю, что можно сделать», – сказал Банди Кларку.

В воскресенье, 20 августа, в 12:30 – в Белом доме было 6:30 – спустя всего неделю после закрытия границы первые шестьдесят грузовиков с американскими солдатами прибыли в Берлин без происшествий, не считая трехчасовой задержки на контрольно-пропускном пункте, пока советские солдаты по головам пересчитывали американских солдат, входивших в Берлин. Хрущев сдержал свое обещание не закрывать доступ союзникам в город.

Жители Западного Берлина приветствовали солдат Джонса, словно гладиаторов, одержавших победу: тысячи людей ждали их прибытия на улицах и мостах. Несколько сотен берлинцев стояли с вице-президентом Джонсоном, который решил отложить свой отъезд, у контрольно-пропускного пункта «Драйлинген», на въезде с автострады в Западный Берлин. Усталые солдаты в грязной форме на грязных грузовиках были удивлены и смущены встречей, оказанной им берлинцами, которые буквально засыпали их цветами.

Полковник Джонс никогда не видел ничего подобного, «разве что во время освобождения Франции». Эти солдаты, четыре дня без отдыха находившиеся в пути, были единственной полностью вооруженной боевой группой, которая могла за такое короткое время добраться до Берлина. Пока они ехали по Берлину под приветственные крики и аплодисменты, многие заснули от усталости.

Советы ответили молчанием. Кремль не придал значения подкреплению как «не имеющему никакого военного значения» и заявил, что просто еще больше людей попало «в западногерманскую мышеловку». В опубликованной в «Правде» статье, подписанной «наблюдатель», говорилось, что эта «провокация, которая не может быть оставлена без внимания».

Среди служивших в Берлине солдат, смотревших это представление, был лейтенант военной полиции Вернон Пайк. Подобно большинству солдат, служивших в Берлине, он считал, что Кеннеди и Джонсон должны были просто разрушить стену, а не дожидаться, пока ее построят, и предпринимать какие-то действия против Советов, вместо того чтобы хныкать, сидя дома.

«А Джонсон, зачем он приехал? Все, что ему хотелось, – это увидеть толпу», – сказал Пайк.

Что касается прибывшего подкрепления, то Пайк считал их «ненадежной отвратительной компанией», непригодной для участия в сражении, но ведущей себя высокомерно по отношению к солдатам, давно служившим в Берлине. Когда вновь прибывшие разместились в казармах Рузвельта, они неправильно повели себя со старослужащими, заявив, что их прислали, чтобы они помогли тем, кто не сумел помешать закрытию границы.

«Нам было обидно это слушать, – сказал Пайк, – поскольку они прибыли в Берлин всего на девяносто дней, а потом их должны были сменить. Мы не нуждались в спасении и помощи, и мы понимали, что они здесь по символическим причинам». Хуже было то, что солдаты Джонса «пьянствовали, дебоширили, ввязывались в драки, оказывали сопротивление при аресте».

Однако берлинцев интересовало только то, что Америка наконец показала истинные намерения. Редко можно увидеть, чтобы так шумно радовались такой незначительной помощи. Пайк считал, что сколь сильна была мера отчаяния, столь же сильна была радость по поводу незначительной помощи.

Во время пребывания в Германии Джонсон не посещал Восточный Берлин, чтобы не раздражать Москву и не возбуждать толпу. В отличие от него Клей совершил поездку по советской части города и, вернувшись, рассказал, что Восточный Берлин представляет собой «вооруженный лагерь», население которого выглядит «полностью подавленным».

В этот исторический момент Джонсон не упускал из виду другую цель своей миссии: посещение магазинов.

В воскресенье в 5:30 утра Лусиан Эйхлер разбудил камердинера Джонсона и попросил сказать, какой размер обуви у вице-президента, чтобы Брандт мог прислать понравившиеся ему туфли. У Джонсона были ноги разного размера, поэтому он носил только сшитую на заказ обувь. Из обувного магазина Ляйзера прислали двадцать пар обуви, и Джонсон выбрал две пары, отвечавшие всем требованиям.

В воскресенье в полдень известный берлинский производитель фарфора Королевская фарфоровая мануфактура открыла выставочный зал по просьбе Джонсона, который накануне на обеде, данном Вилли Брандтом, восхищался фарфором. Вице-президент сказал бургомистру, что хотел бы такой сервиз для своей новой резиденции в Вашингтоне, на территории военно-морской обсерватории на Массачусетс-авеню.

Вице-президенту показывали один сервиз за другим, но он никак не мог выбрать, объясняя, что они слишком дорогие для него. Он спросил, нет ли у них каких-нибудь «подержанных» сервизов. Эйхлер не знал, куда деваться от стыда, но помощник бургомистра Франц Амрен спас положение, объявив: «Сенат и народ Берлина хотят подарить вам сервиз».

«О, хорошо, в таком случае…» – сказал вице-президент и выбрал самый изысканный сервиз из тридцати шести предметов.

Берлин произвел на него сильное впечатление. В докладе Кеннеди под грифом «секретно» он написал:

«Я вернулся из Германии с новым чувством гордости за Америку, но с беспрецедентным пониманием ответственности, лежащей на нашей стране. Мир так много ожидает от нас, и мы должны соответствовать требованиям, даже когда рассчитываем на помощь наших союзников. Если мы потерпим неудачу или проявим нерешительность или бездействие, все потеряно, и у свободы, возможно, никогда не будет второго шанса».

С фарфоровым сервизом из тридцати шести предметов, с двумя парами обуви, благополучно встретив полторы тысячи солдат, прибывших в Берлин, Джонсон вернулся домой.

Восточный Берлин

Вторник, 22 августа 1961 года

Ульбрихт был слишком занят закреплением своей победы, чтобы поздравлять самого себя.

Его намерение изменить статус Берлина, на что в начале 1961 года не было ни одобрения Советов, ни возможностей для выполнения, удалось воплотить в жизнь более успешно, чем он, возможно, надеялся. Он мастерски провел операцию и теперь надеялся развить свое преимущество.

22 августа Ульбрихт публично объявил о создании нейтральной зоны, по сто метров с каждой стороны Берлинской стены. Восточногерманские власти, не получив одобрения Советов, объявили, что будут стрелять в жителей Западного Берлина, которые зайдут в буферную зону, которая вскоре получила название «мертвая зона».

На следующий день раздувшийся от самонадеянности Ульбрихт, не реагируя на возражения советского посла Первухина, сократил количество пропускных пунктов, которыми могли пользоваться жители Западного Берлина, с семи до одного, пограничного контрольно-пропускного пункта «Чекпойнт Чарли» на Фридрихштрассе.

Спустя два дня Первухин и Конев вызвали Ульбрихта, чтобы сделать ему выговор за самостоятельно принятые решения. Советское правительство, сказал Первухин, не может согласиться с созданием нейтральной зоны, захватывающей территорию Западного Берлина, поскольку это «может привести к столкновению между полицией ГДР и силами западных держав».

Ульбрихт аннулировал этот приказ и объяснил советским коллегам, что у него не было намерения вмешиваться в дела Западного Берлина. Он мог позволить себе пойти на компромисс, поскольку выиграл больше прав по Берлину, чем мог вообразить в начале года. Тем не менее он отказался отменить решение относительно уменьшения количества контрольно-пропускных пунктов с семи до одного.