Великая победа на Дальнем Востоке. Август 1945 года: от Забайкалья до Кореи - Анатолий Александров

Увертюра встречи получилась изысканно эмоциональной. Ее общий тон сразу же изменился, как только в дело вступили главные действующие лица. Не сдержался генерал Макартур и первым делом поставил вопрос о вторжении советских войск в Сеул. Почему нарушена предварительная договоренность о разграничении районов действий союзных войск? Красная Армия должна была остановиться у 38-й параллели, но ее передовые отряды вторглись в Сеул, и ведут разоружение японских войск из состава 17-го фронта Квантунской армии.

Генерал-лейтенант Деревянко с достоинством пояснил Верховному Главнокомандующему: американских войск в Южной Корее еще нет, и советскому командованию неизвестно, когда они появятся там вообще. Переход 38-й параллели частями 25-й армии 1-го Дальневосточного фронта преследовал только одну цель — разоружить и взять в плен японские войска, сознательно отведенные в предместья Сеула из дивизионных оборонительных районов «Канко» и «Хэйдзио». Советские войска выполнят предыдущие договоренности, как только в район Сеула прибудут американские оккупационные силы. Так что все будет решено полюбовно.

Вопросы главы советской делегации то и дело ставили генерала Макартура в трудное положение. Верховный Главнокомандующий союзных держав не смог вразумительно ответить, почему командующий экспедиционными силами Соединенных Штатов в Китае генерал Ведемейер выделяет совершенно недостаточное количество автотранспорта для быстрейшей передислокации в Чунцин американских военнопленных из Мукдена и Сейяна? Никакая помощь не оказана им практически в медицинском и материально-техническом обеспечении контингентов лагерей, хотя «парадных слов» о необходимости сделать это как можно быстрее, было высказано уже излишне много.

Совершенно неожиданным для Верховного Главнокомандующего союзных держав явилось предложение генерал-лейтенанта Деревянко о проведении в Токио Парада Победы над Японией до конца сентября. К участию в нем можно было бы привлечь по одному-два соединения от всех участвующих в войне на Дальневосточном театре военных действий государств. Генерал Макартур пообещал изучить этот вопрос и в ближайшее время сообщить советскому командованию о принятом им решении.

Ничего вразумительного не смог ответить генерал Макартур и на вопрос главы советской делегации об эвакуации из Маньчжурии на родину семей японских офицеров и генералов, взятых в плен Красной Армией. Для него такой проблемы вообще не существовало.

Не возникло трудностей у Верховного Главнокомандующего союзных держав по поводу обязательного пленения японских войск 17-го фронта в Южной Корее. Это произойдет, заверил главу советской делегации генерал Макартур, как только американские передовые отряды высадятся южнее 38-й параллели. Дескать, никуда они не денутся.

Очень неопределенно высказался генерал Макартур по поводу создания Контрольного Совета по Японии из представителей союзных держав для проведения ее демократизации и демилитаризации. Он заявил генерал-лейтенанту Деревянко, что опыт деятельности такой структуры в Германии нельзя слепо переносить в дальневосточный регион и, в конце концов, такими проблемами должны заниматься, по его мнению, правительственные органы, а не военные командования союзных государств. Лично он не знаком с работой главы американской миссии в Европе генерала Эйзенхауэра и не хотел бы обременять себя столь масштабными военно-гражданскими обязанностями.

Подлинное смятение вызвал у генерала Макартура вопрос генерал-лейтенанта Деревянко о необходимости обязательного раздела военного и торгового флота Японии между союзными государствами. Ведь в ходе войны с июня сорок первого, из-за преднамеренных провокаций японских военно-морских сил, Советский Союз так или иначе потерял в дальневосточных водах восемнадцать торговых судов и почти сто восемьдесят судов, под надуманными предлогами задерживались в нейтральных водах японскими военными кораблями. В результате этих действий Советский Союз понес чистый материальный урон на сумму шестьсот тридцать семь миллионов рублей. Глава советской делегации предложил создать специальную комиссию из представителей союзных государств для проведения этой работы в самые сжатые сроки, до начала следующего года.

В конце дня 1 сентября начальника Генштаба армии генерала Умэдзу снова огорчил командующий 5-м фронтом генерал-лейтенант Хигути. Он сообщил, что на Кунашире высадился крупный морской десант Советов, который уже приступил к разоружению частей 88-й пехотной дивизии вблизи северной оконечности острова.

Конец 2-й мировой войны приближался. Только ни один из собеседников не знал точно, где именно это произойдет — там, на Кунашире, или уже на Хоккайдо, к которому Советы подступили с двух направлений — от Сахалина и от Курильской гряды. Последующие действия русских им не были известны.

Все же генерал Умэдзу осмелился обнадежить командующего 5-м фронтом:

— Не переживайте, Хигути, до окончания нашей войны осталось менее суток, и ничего более ужасного, чем то, что с нами уже произошло, произойти за предстоящую ночь не может. Все решится завтра в Токийской бухте.

Глава VII

Акт о капитуляции на «Миссури»

Это был исторический и очень волнительный день для всех участников церемонии подписания официального документа, венчающего 2-ю мировую войну. Шесть лет кровопролития позади. Долгожданный мир актом о безоговорочной капитуляции Японии входил в каждый земной дом, каждую семью. Он венчал победу Объединенных Наций над милитаризмом и безудержной экспансией алчных сил насилия и грабежа на Дальнем Востоке.

Раннее сентябрьское утро. Как и положено «хозяину», генерал Макартур прибыл на линкор «Миссури» раньше других членов делегаций, чтобы в последний раз лично убедиться в готовности корабельной палубы к торжественному церемониалу. Он хорошо понимал, что отныне с его именем канет в лету это знаменательное событие и тут уж окажется не лишней видимая щепетильность, подчеркнутая аккуратность.

Вся процедура от начала до конца, по замыслу Верховного Главнокомандующего союзных держав, должна была создать подавляющее впечатление, будто Япония сокрушена в основном Соединенными Штатами Америки. Армии других участвующих государств лишь оказывали им посильную помощь на отдельных участках Дальневосточного театра военных действий и на Тихом океане.

Стремясь подчеркнуть, что эта победа подводит итог более чем девяностолетней американской политике на тихоокеанских просторах, был специально извлечен из музея и доставлен на «Миссури» флаг, с которым в середине XIX века командор Перри «открывал» Японию. Именно он заставил противника под жерлами корабельных орудий подписать неравноправный договор. Исторический флаг, помещенный в прочную стеклянную оболочку, был установлен на видном месте, справа от стола с разложенными текстами акта о безоговорочной капитуляции Японии.

В половине девятого на верхнюю палубу линкора поднялись члены делегаций союзных государств, многочисленные корреспонденты. Японская делегация была доставлена к борту «Миссури» на американском эсминце «Лэнсдаун» спустя двадцать пять минут. Дипломаты — в черных сюртуках и круглых цилиндрах, военные чины — в форме представляемого на церемонии своего рода войск. Впереди — министр иностранных дел Сигэмицу, опираясь на тросточку, и начальник Генштаба армии генерал Умэдзу. Не доходя до стола, японские представители остановились — наступили «минуты позора». В течение «мучительно долгих» пяти минут японская делегация стояла под суровыми взглядами представителей союзных держав, олицетворяющих на борту «Миссури» миролюбивые Объединенные Нации, одержавшие историческую победу над дальневосточным агрессором.

Девять часов. Генерал Макартур подходит к микрофону, произносит краткую речь:

— Мы собрались здесь — представители главных воюющих держав, чтобы заключить торжественное соглашение, при помощи которого мир может быть восстановлен. Проблемы, влекущие за собой противоположные идеалы и идеологии, были решены на полях сражений всего мира и поэтому не являются предметом наших обсуждений и дебатов...

Закончив речь, Верховный Главнокомандующий союзных держав резким сухим жестом предлагает японским представителям подойти к столу и поставить свои подписи под актом о безоговорочной капитуляции Японии.

В наступившей тишине, хромая, подходит министр иностранных дел Сигэмицу. Ни на кого, не глядя, не читая акта, он медленно ставит свою подпись на всех экземплярах документа и удаляется на прежнее место. Лицо его бесстрастно, не выражает никаких эмоций.

Сигэмицу сменяет у стола начальник Генштаба армии генерал Умэдзу. Он ставит подпись на всех экземплярах акта от имени императорской Ставки. Помятый китель, полевое кепи, сапоги и кавалерийские бриджи лишний раз подчеркивают его взволнованное внутреннее состояние. Маститый «генштабист» прибыл на линкор и без самурайского меча. Во избежание непредвиденных эксцессов, американское командование не разрешило японским генералам иметь их при себе во время церемонии на «Миссури».