Солнечный зайчик. Шанс для второй половинки (СИ) - Ежов Сергей Юрьевич

Смотрю на Катю, стиснувшую кулачки и напряжённую как струна перед самым разрывом…

— Я согласен. Сейчас оденемся, и пойдем в ЗАГС, подавать заявление.

Что было дальше — не скажу. Это слишком личное.

Мец, Франция, 01.05.1976 г., суббота

— А теперь я должна представить тебя своим родственникам. — вынесла решение Катя.

— Как скажешь, родная. — согласно киваю я, но тут же осторожно уточняю — Правда, с моим выездом за кордон могут возникнуть сложности.

— Ох уж эти секретики вокруг тебя… — морщится Катя.

Катя давно знает, что Сергей и Антон не просто мои друзья, а очень даже охранники, подозревает, что с вторым человеком в КГБ меня связывает не только литература, да и квартиру в Москве мне уступила вовсе не мифическая тётушка, а реальный и очень влиятельный дяденька. Но это её личные знания, французская разведка если что и знает, то не делится с ней своей информацией.

Но наши опасения оказались беспочвенными: генерал Огольцов на мою просьбу посетить родню жены, лишь добродушно махнул рукой и сообщил:

— О возможной поездке мы думали давно, все согласования с французской стороной провели. Французы выделят для твоей безопасности группу грамотных специалистов, ну там познакомитесь. Антон и Сергей тоже едут с тобой. Веди себя прилично, не пытайся оторваться от сопровождающих и будь осторожен с незнакомыми людьми — вот и весь тебе инструктаж.

— Спасибо за доверие, Сергей Иванович.

Узнав о моей поездке, тут же к нам примчались Дин Рид и Ирина Сергеевна. Мы вместе, как обычно, уселись на кухне, и Ирина Сергеевна сообщила:

— У нас есть приглашение на турне по Европе, и мы бы хотели вместе с вами выступить на родине Кати. Французский импресарио, который организует наш тур, говорит, что зрителей ожидается так много, что концерт придётся проводить на стадионе.

— Ого! — удивился я — Сколько же ожидается зрителей?

— Не менее тридцати тысяч. Двадцать тысяч собираются разместить на трёх трибунах, а ещё десять тысяч — на поле. Для этого собираются сделать специальное покрытие и установить сиденья.

— Вот это масштаб! И когда нас ожидают?

— Первого мая. Во Франции это государственный праздник, Fête du Travail, в переводе на русский означает Праздник Труда. Вы не откажетесь поучаствовать? Автора большинства наших песен публика примет с восторгом.

— Хм… Мы-то готовы, но тогда следует взять Дину Нурпеисову. Она автор или соавтор большинства текстов.

— Да, это хорошая мысль. Значит, согласны?

— Конечно!

* * *

Никогда не проходил таможенного досмотра в той жизни, в этой, похоже, тоже не придётся, хотя и по другой причине. В той жизни я просто не выезжала за рубеж, а в этой нас провели в самолёт через какой-то особый зал, минуя всяческие досмотры. В Орли повторилось то же самое: мы вышли из самолёта отдельно, и сразу сели в поданную прямо на взлётное поле машину. У машины нас встретила худощавая женщина среднего роста, похожая на Катю только глазами.

— Добро пожаловать во Францию, дети мои! — произнесла она на чистейшем русском языке.

— Здравствуй мама! — сказала Катя и легонько чмокнула мать в висок.

Да. Встреча выглядит очень сдержанной. Надеюсь, это просто такой стиль отношений в семье, а не проявление недовольства. Хотя… Если что не так, мы сядем на самолёт, и упорхнём в Советский Союз.

Я удостоился сдержанного рукопожатия и неожиданно светлой улыбки.

В шаге позади дамы стоял подтянутый молодой мужчина в тёмно-синем костюме и фуражке. Мужчина принял из наших рук чемоданы и понёс их к багажнику длинной машине. Ага! Это шофёр, на него можно не обращать внимания.

Я открыл перед тёщей дверь машины, придержал под локоток, помогая сесть, и заработал признательный взгляд.

— Юрий, Катя не удосужилась сообщить мне, надолго ли вы приехали. — нейтральным тоном спросила тёща.

— Мы рассчитываем провести во Франции неделю, много если две. — отвечаю я — К сожалению, у меня крайне мало времени, и слишком много работы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Да-да я понимаю. — мягко улыбается теща — Гилберт, отец Кати, тоже торопился жить, спешил выполнить всю на свете работу. Юрий, Вы, я вижу, похожи на моего покойного мужа.

В глазах тещи плеснула неизжитая боль. Да, крепко она любила своего Гилберта, и любит до сих пор.

— Позвольте разделить с Вами ваше горе, матушка. — совершенно искренне говорю я — И прошу Вас называть меня на ты и по имени.

— Благодарю, Юрий. Называй меня Светланой Петровной, так моё имя звучит по-русски. Жаль, что вы так ненадолго.

–Светлана Петровна, зато Вы можете приезжать к нам, в Москву. Квартира у нас просторная, места хватит.

— Непременно приеду. Ты познакомишь меня со своими родителями, Юрий?

— Обязательно. Но хочу предупредить, что мои родители простые люди.

— Я это знаю. Полагаю что они такие же «простые» как и ты, я не ошибаюсь?

— Не ошибаетесь, Светлана Петровна.

— Прекрасно. Я очень люблю Россию и в какой-то мере сочувствую коммунистическим идеалам. Более того: я считаю правильным установление во Франции и во всём миру социалистического строя.

— Благодарю за откровенность, Светлана Петровна, но хочу заметить, что до социализма нужно дорасти. Франция вполне готова к восприятию передового строя, а вот многие слаборазвитые страны — нет.

— Справедливо. И какой из этого следует вывод?

— Установление в таких странах государственного капитализма и постепенный переход к социализму, по мере развития промышленности в стране, а главное — развития сознания граждан.

— Да, такой путь представляется логичным.

Воистину интеллигентная женщина: встретила дочь, которую не видела несколько лет, зятя, увиденного впервые, и завела с ним разговор о политике.

До Меца мы ехали почти четыре часа. Болтали о том, о сём, а я оглядывал окрестности, видимые с дороги. Богатая, благополучная страна. Дорога великолепная, поля ухоженные, дома вдоль дороги каменные и кирпичные, люди выглядят вполне довольными жизнью. Кое-где видны следы прошедших войн: проломы, заделанные кирпичом другого оттенка памятники, обелиски.

А в Меце началась светская жизнь. В особняке, стоящем посреди приличных размеров парка, собралось изысканное общество, состоящее из верхушки городского и провинциального общества, а также едва ли не сотни родственников Кати, съехавшихся из Франции, Германии и Испании. Меня всем представили, и, кажется, все остались довольны. Моя дорогая тёща ни на минуту не оставляла меня без присмотра, за что я был ей чрезвычайно признателен. Я-то французским, как и немецким владею чрезвычайно слабо, а гости не владеют русским, вот Светлана Петровна и выступала в качестве переводчика, попутно сглаживая все шероховатости. А в свободное время мы общались решительно на любые темы. Если с Катей тёщенька держалась несколько суховатого тона, то со мной она исключительно мила.

Гости проявляют умеренный интерес: перед ними юноша, имевший все шансы стать эстрадной звездой, выбрал экономический факультет университета и даже регулярно публикуется в научных изданиях. Это интересно, тем более, что несколько моих статей были опубликованы во французских и немецких изданиях, и вызвали дискуссию в рядах экономистов. Среди гостей оказался экономист из Лионского Университета, который довольно быстро утащил меня в курительную комнату и принялся дотошно выспрашивать о путях развития советской, французской, а заодно и мировой экономики. Дяденька оказался знатоком, немножко знал русский язык, а я чуть-чуть немецкий и французский, так что мы выпали из реальности. Тёщенька, Катя и жена Клода несколько раз заглянули к нам, да и оставили в покое: мальчики заняты, шалить не станут, вот пусть и спокойно сидят. Все три дня мы с Клодом провели вместе, и прямо скажу, что это были прекрасные дни, давшие нам обоим массу идей на будущее.

Люблю специалистов.

А гостям хватило Дина, Ирины Сергеевны и Дины Нурпеисовой, которая, как оказалось, довольно известна в качестве поэтессы. Французы перевели и издали целых три её сборника, а я и не знал. Теперь за Диной непрерывно таскается целый хвостик поклонников как поэтического дара, так и красоты. Я их отлично понимаю: Дина очень красивая девушка.