Адъютант его превосходительства - И. Болгарин

Пустырями вышла она на многолюдную улицу, гремящую мажарами и тачан­ками. Через весь город прошла с торопящейся на базар толпой. На площади Богдана Хмельницкого отыскала здание Чека.

– Здравствуйте, – поклонилась она часовому. – Мне до вашего самого главного.

Часовой внимательно оглядел Оксану, отметил мертвенную бледность ее лица и лихорадочно блестящие глаза.

– По какому делу?

– Важное дело, – сказала Оксана, подумала и добавила: – Чека касаемо! Часовой подошел к большому телефону в деревянном корпусе, покрутил

рукоятку:

– Барышня! Дай мне товарища Фролова!..

Через минуту он вернулся к Оксане, посторонился, пропуская ее в зда­ние…

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Уже с раннего утра Микки, сидя в приемной, с восторгом и любопытством допрашивал кого-то по телефону:

– А капитан что?.. Ну-ну!.. Что ты говоришь!.. – Микки весь светился, оттого что одним из первых в городе оказался посвященным в такую но­вость. Он опустил трубку и доверительно, лучась довольством, сказал си­дящим в приемной офицерам: – Господа, я сообщу вам сейчас нечто потряса­ющее. Представьте себе, адъютант его превосходительства подрался вчера из-за своей пассии с какими-то цивильными…

Через приемную торопливо прошел Щукин. Не останавливаясь, бросил:

– У себя? – и не дожидаясь ответа, скрылся в кабинете командующего. Ковалевский сидел, утопая в глубоком кресле. Кивком он указал Щукину

на кресло против себя. А сам снял пенсне, привычно протер его и, близо­руко щурясь, спросил:

– Узнали что-нибудь?

– Пока ничего, Владимир Зенонович, – усаживаясь в кресло, мрачным то ном сказал Щукин. – Солдаты охраны показали, что в вагон никто не вхо­дил, шума борьбы они тоже не слышали.

– Что с пакетом? Нашли?

Никогда Щукин не видел командующего таким нетерпеливым и резким. Его благодушие как рукой сняло.

– Нет, пакет исчез.

– Чертовщина какая-то. – Ковалевский резким движением надел пенсне. – Не кажется ли вам, полковник, что в убийстве Осипова замешана нечистая сила? – саркастически заключил командующий.

Щукин нахмурил брови, он был явно шокирован холодным и непримиримым тоном Ковалевского.

– Странный вопрос, ваше превосходительство, – обидчиво нахмурился на­чальник контрразведки.

– Нет, почему же? Ваш помощник поехал с секретной миссией, с которой, кроме контрразведчиков, никто не был знаком, и… не доехал, – напомнил Щукину генерал Ковалевский и с нескрываемым раздражением продолжил: – Недавно вы доложили о полном разгроме Киевского центра. Теперь эти собы­тия… Если большевистская Южная группа не будет разгромлена, то это исключительно из-за вашей нераспорядительности, а вернее, нерасторопнос­ти.

– Может быть, еще есть смысл попытаться, – хотел было хоть на немного отклонить разговор Щукин.

– Будем, конечно, пытаться. Но время… Оно в этом случае работает против нас. – Ковалевский какое-то время сидел молча, точно давая воз­можность Щукину прочувствовать свою вину. Затем безнадежно сказал: – У меня создается впечатление, что где-то рядом с нами находится хорошо за­маскированный враг…

– Так оно, видимо, и есть, ваше превосходительство, – с неожиданной откровенностью согласился Щукин.

– Но ведь этого вполне достаточно, чтобы принять вашу отставку, – ти­хо взорвался Ковалевский.

– Я готов подать рапорт, – с нескрываемым раздражением ответил пол­ковник.

Наступила напряженная, неприятная тишина. Собеседники старались не смотреть друг другу в глаза.

Наконец Ковалевский со вздохом сказал:

– Поймите меня правильно, Николай Григорьевич, мы с вами уже доста­точно работаем, и я не хотел бы на вашем месте видеть другого. Я знаю, вы опытный разведчик, но посмотрите, что делается. Следует один серьез­ный провал за другим. Если, как вы предполагаете, у нас работает больше­вистский лазутчик – его надо выявить! Это архиважно, особенно сейчас, когда мы готовим генеральное наступление…

Дверь открылась, и в кабинет вошел Кольцов. На его лице белели плас­тыри. В руках он держал телеграфную ленту.

– Разрешите! – с удрученным и вместе с тем с победоносным видом про­изнес адъютант.

– А что, Николай Григорьевич, синяки и царапины, оказывается, иногда украшают мужчину, – насмешливо глядя на Кольцова, сказал Ковалевский. – Я бы приравнял их к боевым шрамам…

– Об этом подвиге капитана я уже наслышан, ваше превосходительство, – ответил Щукин и с облегчением подумал, что Кольцов вовремя прервал этот тяжелый для обоих разговор. – Выходит, не перевелись еще в России гуса­ры!

– И болтуны тоже, господин полковник, – недовольно поморщился Кольцов. – Я имею в виду ротмистра Волина.

– Вы зря на него обижаетесь. Он рассказывал мне об этом с тайной за­вистью, – продолжил Щукин, с любопытством изучая пластыри на лице адъютанта.

– Что там у вас, Павел Андреевич? – как бы подвел черту под этим бла­годушным разговором Ковалевский.

– Телеграмма от Антона Ивановича Деникина. К нам выезжают представи­тели английской и французской военных миссий… – Кольцов заглянул в ленту, – бригадный генерал Брике и генерал Журуа.

Ковалевский, принимая ленту, зябко передернул плечами, на его лице появилась озабоченность.

– Давно жду. Наверное, поторопить нас хотят. – И стал читать ленту: – Военную миссию союзников прошу встретить должным почетом…

Оторвавшись от ленты, Ковалевский бросил на Кольцова мимолетный взгляд:

– Сразу же, чтобы не забыть, капитан! Предупредите градоначальника о приезде миссии. Пусть позаботится о церемониале

Да и город не мешало бы привести в порядок…

– Будет исполнено, ваше превосходительство, – четко сказал Кольцов.

– «Переговоры с ними ведите в рамках известной вам моей директивы, – продолжал монотонно читать Ковалевский. В его волосе слышалась горькая и бессильная ироничность. – Особое внимание уделите представителю Великоб­ритании бригадному генералу Бриксу. Он наделен большими полномочиями во­енного министра господина Черчилля… – Ковалевский снова оторвался от телеграммы, с иронией бросил: – Едут с полномочиями… лучше бы с оружи­ем… – И опять стал нервно перебирать телеграфную ленту, непокорно сви­вающуюся у него в руках в упругие замысловатые кольца: – Желательно от­метить прибытие миссии более решительным наступлением на Киев… Желаю успеха… „Деникин“. – Ковалевский с раздражением бросил на стол телег­рафную ленту, зло сказал: – На Киев! Скорее брать Киев! И это в такой момент, когда я не успеваю подбросить генералу Бредову подкрепления…

– Интересы союзников, Владимир Зенонович, – осторожно заметил Щукин и выжидательно замолчал, давая понять, что такие вопросы не обсуждаются при подчиненных.