Авантюрист - Марина Дяченко

— А-а-а!!

В мгновение ока моя жена из взрослой дамы превратилась в расхристанную девчонку, кинулась, едва не сбив с ног хозяина, вцепилась, повисла на шее у Эгерта. Секундное замешательство; Танталь глядела на эту сцену остановившимися глазами, но ни капли умиления не было в её взгляде, я успел подумать, что приоткрытый рот делает её лицо одновременно загадочным и глупым. Как будто она репетирует новую роль…

— Где Тория?

Все, находившиеся в тот момент в зале, разом обернулись на голос бывшей актрисы.

— Эгерт, где Тория? Ты… оставил её одну?!

* * *

Да, он услышал Танталь. Он понял, что к нему обращаются с помощью магического устройства, — и призыв был такой отчаянный, что он ни на секунду не усомнился, что слышит крик о помощи. Танталь была в смертельной опасности, Танталь звала его; вот уже много лет он не оставлял Торию, но теперь, поколебавшись, решился.

С женой остались слуги, сиделки и стражи. Тория не будет нуждаться ни в чём — в то время как Танталь, возможно, на краю гибели.

Со дня, когда двенадцать спутников Танталь вернулись понурые, с робким вопросом, не опередила ли их госпожа, — с того самого дня Эгерт не находил себе места. Люди, которым он привык доверять, подвели его. Люди, которых он любил, — родная дочь и названая, — исчезли в никуда; Агену тяжело было признаваться, но он победил себя и рассказал обо всём в подробностях, и, вообразив Танталь и Алану, странствующих среди зимы в повозке комедиантов, Эгерт молча ушёл к себе и два дня не желал никого видеть.

Впрочем, нет. Человек действия, Эгерт Солль первым делом велел седлать коней. И только потом пришло наработанное годами, воспитанное жизнью хладнокровие — дитя поражений, а поражений в жизни Солля было немало.

Но всё же меньше, чем побед.

Ни Аген, ни кто-либо другой из вернувшегося отряда не мог внятно объяснить ему, откуда взялся таинственный маг и чего тот хотел от дочери и от зятя. Игра в комедиантов с самого начала казалась глупой и подозрительной, но время было упущено, и помочь теперь могло только терпение. Терпение и выдержка.

Занятия в Корпусе закончились. Маленькими отрядами Солль разослал своих учеников по окрестностям — искать комедиантов; отряды вязли в сугробах и тонули в весенней распутице. Добычей стал бродячий цирк с уродцами и мастер марионеток с ящиком за плечами, но комедиантов не было, хоть сколько-нибудь благополучные труппы стараются зимовать в городах и больших селениях, никому не охота таскаться в мороз по дорогам…

Солль сидел в своём доме, как паук в центре паутины, и куча денег растекалась по множеству карманов — полковник платил за умение видеть и слышать. В ответ к нему стекались тайны всего мира, он насобирал столько секретов, что мог бы, наверное, сделаться королём шантажа. Фальшивые сведения об Алане и Танталь поступали тоже, но Солль умел отличить орех от камня.

И вот — Танталь позвала на помощь.

Колебание был коротким и мучительным; впервые за долгий срок ему предстояло оставить Торию. Он решился и, прихватив малый отряд Агена, отправился на помощь дочерям — куда глаза глядят, ведомый одной только интуицией.

Оказалось, что он не так-то слеп.

Впервые за десять лет ему стала являться во сне вышитая на шёлке карта. Ниточками вились дороги, Эгерт видел себя булавкой, сидящей в ткани по самую головку; впереди, за вылинявшими лесами, горел, как кошачий глаз, едва различимый огонёк. Цель.

И он спешил вперёд, рассылая во все стороны разведчиков. В одном селении ему сообщили, что неделю назад мимо проезжали комедианты; раз напав на след, Эгерт Солль никогда не терял его.

Он нашёл комедиантов. Он нашёл головорезов; он нашёл меня.

Трое из шестёрки Агена были ранены, один — серьёзно. Его пришлось оставить в гостинице, на попечение служанок и под личную ответственность хозяина. Местный староста, узнав, кто именно остановил кровавую драку в трактире, самолично прибежал пред ясны очи господина Солля. Он же гостеприимно распахнул перед пойманными головорезами яму, сооружённую деревенским правосудием для воров и мошенников; сопливый князь Сотт забрался слишком далеко от своих владений. Жажда мести оказалась сильнее здравого смысла, а княжеская корона грозила вот-вот соскользнуть на шею, обернувшись ошейником каторжанина.

— Будет война, — плаксиво сообщил он полковнику Соллю.

Тот поморщился, как от боли, и обернулся к старосте:

— Кнутом. На площади. За насилие и разбой.

Князь Сотт окончательно потерял мужество; мне хотелось злорадствовать, но не было сил. Жаль — даже злорадство способно поддержать в трудную минуту…

Солль не смотрел в мою сторону. Я был для него ничем — фанфарон, с помпой женившийся на юной девушке и сразу же отдавший её на растерзание совершенно диким обстоятельствам. Не уберёгший. Недостойный.

Меня раздражала его неторопливая властность. Он ведь давно понял, что оставил Торию на погибель, на беду, но не кидается в седло и не нахлёстывает коня, а с гримасой отвращения на красивом лице раздаёт и раздаёт приказы, и относительно живых, и относительно мёртвых, и относительно пленных…

Танталь равнодушно сидела в углу. Алана ходила за Соллем как привязанная — я ощутил укус ревности. Помнится, раньше между отцом и дочерью не наблюдалось столь нежной любви…

Сперва я хотел скрыть от Аланы, с какими комедиантами мне довелось здесь встретиться, но умолчать не удалось, не врать же, что здесь был Бариан со товарищи и что все они смылись, как только запахло жареным…

А эти, которых я помял, действительно смылись. Кажется, за то короткое время, что я провёл в каминной трубе, они успели вывести со двора повозки и рвануть куда глаза глядят; казалось бы, невозможно, но ведь успели же!

Я не стал врать Алане, утаивая от неё эту встречу. Но и о том, что тыкал бровастого предводителя лицом в камин, тоже не стал врать. На остывшую голову то моё намерение уже не казалась столь уместным — отвратительное намерение, его следовало утаить, даже если бы оно действительно осуществилось…

Зато я рассказал Алане, как этот самый предводитель напачкал от страху в штаны. Рассказал очень убедительно, смущаясь и вроде бы утаивая некоторые непристойные детали; Алана смеялась, и я видел, как моё враньё излечивает её от шока.

«Малый обеденный зал» наскоро очистили от следов побоища. С меня смыли кровь и золу, перевязали голову чистым полотном, но стоять на своих ногах я всё ещё не мог. Темнело перед глазами.

— Я хочу знать всё про этого мага, — проговорил Эгерт, делая ударения на каждом слове.

Мы с Аланой, не сговариваясь, посмотрели на Танталь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});