Грезы наяву - Патриция Райс

— Я не настолько глуп, моя девочка, чтобы не понимать, что вы с Алексом либо перегрызете друг другу глотки, либо станете единым целым. Середины у вас не будет. Надеюсь, вы сами со временем поймете это и научитесь понимать друг друга… Во всяком случае, попытайтесь начать с постели. Тут все зависит от вас, а я все-таки очень хочу успеть услышать о наследнике…

Эвелин слишком хорошо поняла, что он имеет в виду, и порывисто взяла его за руку.

— Подождите, вы еще услышите о полудюжине наследников. Придется ехать на Барбадос, улаживать все это. Мне всегда хотелось побывать в Вест-Индии.

Граф легонько пожал ей руку.

— Это уж вы с Алексом… У меня там дочь, которая будет рада вас видеть. Я так и не виделся с ней с тех пор, как уехал с Барбадоса. Все дела мешали…

— Как только вы поправитесь, я заставлю Алекса начать приготовления к поездке… Или чуть позже. Может, у Элисон к тому времени родится дочка…

Граф понимающе улыбнулся, прощая ей ложь, и прикрыл глаза. Он прожил долгую жизнь. Было о чем сожалеть, но не настолько, чтобы через силу оставаться. В конце концов, он сможет слышать их всех и там, где его давно ждала та первая женщина, которую он любил. Если уж он и отправится в путешествие, то только туда, к ней. Граф чувствовал, что ждать осталось недолго.

Глава 30

Эверетт Хэмптон, четвертый граф Грэнвилл, мирно скончался во сне в первую неделю января. Вьюжная ночь крутилась в бешеной пляске над городом, дико завывая в каминных дымоходах огромного дома.

Эвелин проснулась от громкого стука в дверь. Сначала она не поняла звука, хотела покрепче прижаться к мужу и опять заснуть, но Алекс уже проснулся. Он потянулся к ней, поцеловал в волосы и прислушался.

— Лорд Грэнвилл, пожалуйста! — донеслось из-за двери. — Хозяйка вас зовет!.. Пожалуйста!

Эвелин приподняла голову, еще не веря, но что-то жуткое толкнулось внутри. И тут раздался стук в другую дверь.

— Леди, проснитесь! — послышался голос ее служанки. — Графине нужна ваша помощь! Поспешите, пожалуйста!..

Алекс сел на кровати. Лицо его сделалось серым, словно окаменело. Эвелин глянула на него и все поняла.

— Алекс?

Он посмотрел в испуганные глаза жены и, словно не веря сам себе, медленно покачал головой. Потом потянулся к ней и поцеловал.

— Иду! — крикнул он и, подав руку, помог Эвелин выбраться из кровати. Оба сразу ощутили, как невыносимо холодно в комнате, во всем доме.

Алекс взял со стула халат и протянул ей.

— Иди к себе. Оденься и поспеши к Дейдре. Ты ей будешь нужна, — Он запнулся и добавил: — Прости, пожалуйста…

В будуаре ее встретила служанка, вся в слезах. Эвелин сдержала раздражение, вдруг возникшее при виде ее заплаканного лица. И тут же поняла, что ей самой хочется расплакаться.

— Вам сегодня понадобится серое, леди. — Слова служанки падали, словно камни. — Уже послали за швеями. Как только откроются магазины, купят все необходимое… Графиня не в себе. Она никого не хочет слушать. Поспешите, пожалуйста.

Наконец до нее дошло. Тело будто сжали и обшарили ледяные пальцы. Словно в тумане, Эвелин позволила служанке одеть себя, чего никогда прежде не разрешала. Почувствовала, что сейчас это нужно обеим. Служанку привычные движения несколько успокоили, а у Эвелин было время подумать.

Волосы закололи наспех. Эвелин, взглянув на себя в зеркало, вздохнула. Пальцы торопливо подправляли что-то, но времени не было. Она и так давно должна быть рядом с Дейдрой, а почему-то до сих пор возится здесь.

До противоположного крыла, где располагались покои графа, путь оказался неблизкий. По всему дому шелестели юбки, стучали по ступеням тяжелые башмаки. Все лица встречных казались ей какими-то размытыми пятнами, и все время изумляло, откуда их вдруг столько взялось.

Дверь открыла заплаканная горничная в накрахмаленном белом переднике и черном платье. Гостиная у Грэнвиллов была точно такая же, как у Алекса, только как бы разделенная воспоминаниями на две части. На одной стене висел портрет заморской дочери графа, на другой — портрет Дейдры, какой она была еще в родительском доме, среди шотландских холмов. Под одним — коллекция причудливых тропических ракушек, под другим — несколько огромных шотландских палашей, которые подарил графу отец Дейдры. Эвелин разыскала взглядом крохотную женскую фигурку на диванчике в углу. В руках Дейдра держала зеленый атласный халат.

Она взглянула на Эвелин и опять залилась слезами. Эвелин понятия не имела, сколько графине лет — та всегда казалась легкой, воздушной, лишенной возраста, — но теперь вдруг увидела перед собой пожилую, убитую горем женщину. Когда Эвелин подошла, Дейдра лишь крепче прижала к себе роскошный халат.

— Он даже примерить его не успел, — пробормотала она, когда Эвелин присела рядом.

Потом, словно о чем-то вспомнив, принялась нежно гладить инициалы графа и его герб, вышитые золотом на изумрудном атласе. Гладкая прохлада ткани коснулась руки Эвелин, и она вздрогнула.

— Но он нравился Эверетту. Он приказал повесить его у себя в комнате и смотрел на него… Он очень вас любил, Дейдра, и гордился вами. Ведь это самое главное?

Дейдра опять начала рыдать. Эвелин обхватила ее за плечи, стараясь возвратить хотя бы часть того тепла, которым всегда делилась с ней эта добрая женщина. Она не знала, что сказать. Так обе и плакали молча.

Из комнаты графа появился Алекс. Эвелин быстро утерла слезы. Все ее проблемы могли подождать до завтра, а сегодня она должна во всем помогать мужу, которому тоже нелегко. Она дала Дейдре носовой платок и помогла привести себя в порядок.

— Мы послали за Элисон и за врачом, но в такую погоду они не скоро явятся. — Алекс вытащил свой носовой платок и протянул Эвелин. — Нужно оповестить юристов, дать объявления в газеты и сделать еще множество всего… Вы тут сами справитесь?

Эвелин кивнула.

— Нужно послать за моей матерью. У нее есть хорошее успокоительное, которое может понадобиться. И вообще, лучше ей быть здесь.

Алекс рассеянно кивнул. Потом подошел к Дейдре и начал неуклюже выражать свое сочувствие.

— Ты знала его так же долго, как я, Дейдра… Хотел бы я, чтобы он был моим отцом. Он был самым близким для меня человеком. И тебя очень любил. Ему наверняка не понравилось бы, что ты так огорчаешься…

— Я знаю, знаю, Алекс, — кивала Дейдра, то и дело прикладывая к глазам платок. — Я сейчас… Сейчас справлюсь с собой. Я совсем не ожидала. Я сейча… — последнее слово было уже рыданием. Эвелин торопливо обняла Дейдру и прижала к себе.

— Я тоже не ожидал, — пробормотал Алекс внезапно севшим голосом, словно обвиняя графа за неуместное поведение. Потом, резко развернувшись, вышел из комнаты.