До поворота (Кровавый Крым) - Кирилл Якимец

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Начальник сказал, что дело будет простое, но Слава не поверил. Брать поехали вдесятером, на двух машинах. Громить вдесятером обычный притон, где всякие бритые или, наоборот, волосатые юнцы колются самодельной дрянью…

На такое только милиция горазда, но никак не спецотряд. Да и вообще — спецотряд не занимается обычными притонами. Но начальник сказал, что предстоит совершить облаву именно на притон, и несколько раз повторил, что дело — простое. Слишком настойчиво он это повторял.

К дому, обычной «хрущевке» где-то в Кунцево, подъехали с двух сторон. Первая пятерка осталась стеречь под окнами, а та, в которой был Слава, должна была ворваться в квартиру. Начальник тоже был во второй пятерке, бежал по лестнице впереди всех, сам вышиб сапогом хлипкую дверь.

Слава ворвался в квартиру следом за начальником. Тусклый свет, сигаретный дым… Мечутся чьи-то безликие тела. Слава так и не разглядел, волосатые это юнцы или бритые. Единственное, что он успел заметить, это отблеск света на клинке.

Но было поздно. Здоровенный парень с ножом выскочил из темной ванной. Кто-то закричал, потом еще раз. Рухнуло тело — Слава понял, что ранило кого-то из его товарищей. Даже двоих. Парень рванулся в прихожую. Начальник разбирался в соседней комнате, еще один боец был с ним. А Слава бросился на парня. Черная кожаная куртка, волосы стоят жестким гребнем… Знакомо, очень знакомо.

Оттолкнувшись от пола, Слава с прыжка ударил парня в спину обеими ногами — и упал. Но парень тоже упал. Его глаза встретились с глазами Славы.

— А, студент из Крыма! — парень хрипло хохотнул, — выучился, значит. Привет передай брату.

И парень, не вставая, метнул нож. Славе вдруг показалось, что время стало медленным и вязким. Вот пальцы парня разжались, вот нож, изящная финка с рукояткой в виде орлиной головы, поплыл по воздуху, медленно разворачиваясь лезвием в сторону Славы…

Было очень тяжело двигать отяжелевшей и такой неповоротливой рукой — но Слава напрягся, как мог. Его рука, неловко покачиваясь, поднялась, успела — к той самой единственно правильной точке, сбоку от траектории ножа. Теперь надо сомкнуть непослушные пальцы, причем вовремя, не раньше и не позже. Лезвие все ближе к лицу, мимо пальцев уже проплывает рукоятка. Сомкнуть! Сомкнуть!..

Нож был у Славы в руке. Слава смотрел на него, как тогда, в Крыму, на каменистом склоне, среди руин генуэзской крепости, и опять не знал, что с этим ножом делать.

Парень тоже смотрел на нож — удивленно пялился. Потом перевел свой удивленный взгляд на Славу.

И вдруг, вскочив на четвереньки, быстро пополз к двери. Слава попытался ухватиться за ногу в высоком ботинке, но не успел. Парень поднялся на ноги и скрылся за дверью. По лестнице застучали его кованые подошвы.

— Стой, гнида!!!

— Зарайский! Отставить!

Слава замер на пороге. В комнате стоял начальник, а рядом, с заломленными за спину руками, коренастый гладко выбритый человек средних лет, в белой рубашке и синих блестящих тренировочных штанах.

— Упустил, Зарайский?

Слава кивнул.

— Да. Человек Рыбака. Двоих наших порезал, вот этим.

Слава протянул начальнику нож. Тот нахмурился.

— Человек Рыбака? Ты уверен? На самом деле, этого не может быть. Дай сюда тесак.

Начальник, к удивлению Славы, не стал разглядывать финку — просто сунул ее в набедренный карман. Потом обратился к арестованному человеку.

— Самвел, откуда у тебя здесь рыбачья шпана?

Самвел пожал плечами.

— В самом деле, Сергеич, откуда?

— Все может быть, — пробормотал начальник, — ты-то здесь оказался, среди этих, гниленьких… Но от меня хрен скроешься, Самвел. Ладно, — начальник снова посмотрем на Славу, — кого надо, мы взяли. Остальные… — он оглянулся, — Петров, что с остальными?

Из задней комнаты появился боец, худой скуластый Тимур Петров.

— Отдыхают.

— А что это в углу копошится? Зарайский, свет включи верхний, а то этот торшер только тьмы напускает.

Слава нашарил выключатель. Вспыхнула люстра с кособоким пластмассовым абажурам.

Около стены, в ворохе тряпья, действительно кто-то был. Слава подошел поближе…

Из-под замусоленного ватного одеяла торчали в разные стороны тоненькие ручки-ножки. Слава рывком сдернул одеяло, собираясь спихнуть жалкое существо на пол, но остановился: из-под полуприкрытых век сквозь него смотрели знакомые темно-синие глаза, почти неживые, из под натянутой на каркас ребер коричневой кожи было видно как стучит сердце, при каждом вдохе и выдохе резко и неритмично дергался живот. За спиной Зарайского один из раненых бойцов, придерживая бок, присвистнул:

— Дистрофия! По натуре, ребята, глядите!

В слипшихся волосах Милы копошились насекомые.

— Зарайский, оставь это. Так, — начальник нашел телефон, набрал «03», — сейчас «скорая» будет, Гордеенко и Стеклова отправим… Зарайский, я кому приказал?!

Но Слава поднял невесомое тело и понес к выходу.

Подъехавшая «скорая» брать Милу отказалась, увезли двух раненых и еще троих бойцов, захотевших проводить товарищей. Стараясь держаться подальше, сердитый и усталый фельдшер буркнул Славе, чтоб таких, если приспичило, возили сами. Начальник, Петр Сергеевич, попытался было покачать права, но вызывать другую «скорую» не стал — кинул Славе ключи от служебной машины:

— Только в салоне потом вымой, — брезгливо поморщился.

Слава вяло смотрел, как санитарка, напялив резиновые перчатки, фартук и косынку, ворочает по желтой клеенке безвольное тело, сбривая волосы тупой, скребущей бритвой. Кое-где появлялись царапины, но у крови просто не было сил течь, и она безвольно застывала густыми капельками.

— Ну, чо уставился? — бросила санитарка, — помогай!

Они переложили Милу на каталку, санитарка, стукнув каталкой о дверь, удалилась вместе с ней по коридору в сторону лифта. Слава растерянно посмотрел на врача, заполнявшего карту.

— Имя?

— Людмила.

— Дальше?

Слава пожал плечами:

— Доктор, она жить будет?

— Ее утром осмотрят врачи, сделают заключение… Фамилия, отчество?

— Я не знаю, наверное — Евгеньевна, но я точно не знаю…

— Вы родственник? — поднял от бумаги покрасневшие глаза доктор.

— Нет, — Слава предьявил удостоверение, — просто знакомая.

— А, — доктор озадаченно почесал под шапочкой макушку, — Родные? Адрес?

— Я не знаю.

— Что ж, как бомжа оформлять что-ли? — возмущенно посмотрел в глаза Славе доктор. — Привезли с дистрофией наркоманку, она же сдохнет тут…

— Доктор, можно я побуду с ней?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});